Паразиты мозга

Клиника Сербского

Санитар Струпьев сидел в приемном покое  в кресле дежурного врача и, положив ноги на стол, скучал.  Был выходной, весь персонал больницы отдыхал после тяжелой трудовой недели, и даже дежурный врач куда-то запропастился,  оставив за себя Струпьева и, приказав ему строго-настрого никуда из приемного покоя не уходить. Никуда уходить Струпьев вовсе и не собирался,  но сидеть просто так  и ничего не делать, было очень скучно. Телевизора в приемном покое не было, по радио передавали какую-то белиберду, и от нечего делать он принялся плевать, нет, не в потолок, а на пол, стараясь попасть в жирную зеленую муху, ползавшую вокруг большой хлебной крошки.

И тут  неожиданно  дверь открылась, и в комнату вошла девушка, молодая, лет 16 - 17,  не больше.  В первый момент у Струпьева даже мелькнула мысль: а не снять ли ноги со стола? Но потом он передумал - много чести.

- Здравствуйте! - сказала девушка.

- Здравствуй!  -  ответил санитар, спокойно разглядывая девушку. Девушка была симпатичная и, пожалуй, даже очень, хотя и "резаная".  "ш***а!"  -  подумал  он, разглядывая стройные ножки почти полностью открытые благодаря короткой гофрированной юбке. Для  Струпьева  все  особи женского рода подразделялись на две категории: шлюхи и уродины. Первых он презирал, а вторые его просто не интересовали.

- Видите ли, в чем дело,  - начала девушка, явно волнуясь и не зная с чего начать,  - я приехала из Камышина  поступать  в медицинский институт и вот,  так вышло, короче,  я не поступила...

Девушка замолчала и посмотрела на Струпьева, ожидая, что он хоть что-нибудь скажет, но тот молчал.

- И тогда, я подумала, может быть вам нужны санитарки или еще кто-нибудь... - продолжила она после некоторого молчания.

Все это было более чем странно!  Почему она явилась сюда в приемный покой, а не в отдел кадров, впрочем, какой отдел кадров в воскресенье?  Но ведь можно было подождать до понедельника!

- Вы, наверное, думаете, что я совсем ничего не соображаю, пришла устраиваться на работу в приемный покой, а не в отдел кадров. Но дело в том, что я не могла ждать до понедельника, из общежития меня выселили, и мне негде ночевать...

"Да она еще и телепатка!" - подумал Струпьев, а вслух произнес:

- Раздевайся!

Девушка подняла руку к верхней пуговице и застыла в нерешительности, глядя на Струпьева круглыми от удивления глазами.

- Ты же собираешься у нас работать, так?

- Так, - ответила она.

- Значит, ты должна пройти медосмотр!  Раздевайся, я  тебя осмотрю!

- Понятно!  - сказала она и начала расстегивать кофточку. Она сняла с себя все и осталась в маленьких розовых трусиках.

- Трусики снимать?  - спросила она, подняв на него глаза.

- Да,  -  ответил  он.

Она сняла трусики и положила их на стул, рядом с остальной одеждой. Теперь она стояла перед ним совершенно голая, не зная, что делать дальше, и ждала, что он скажет ей что-нибудь, но он ничего не говорил, а продолжал молча разглядывать девушку, явно наслаждаясь ее замешательством.

- Я разделась, - сказала она,  не выдержав, наконец, игры в молчанку.

- Я вижу,  - ответил он, и снова надолго замолчал. Она уже подумала, что это молчание никогда не кончится, и ей так и придется все время стоять голой посреди комнаты,  когда он, наконец, заговорил.

- Подойди сюда!  - сказал он. Она обошла стол и остановилась возле его кресла.

- Ближе, - сказал он. Девушка  сделала еще один шаг.

Струпьев поднял руку и положил ей на грудь. Грудь была теплая и упругая. Он сжал ее, и увидел как сосок начал быстро, буквально на глазах, увеличиваться в размерах. Тогда он захватил его двумя пальцами и стал поворачивать.  По лицу девушки было видно, что ей больно, но она терпела.

- Как  тебя  зовут?  - спросил Струпьев, продолжая медленно поворачивать сосок.

- Лена, - ответила девушка, с трудом пересиливая боль.

- Что ты чувствуешь, Лена?

- Мне больно! - ответила девушка.

- Так почему же ты молчишь?

- Не знаю!

- Нагнись! - приказал он, отпустив, наконец, ее грудь. Она послушалась. - Ниже!  Еще! - она нагнулась еще ниже, и Струпьев положил руку ей на спину.

- Теперь расстегни мне брюки, - сказал он, но когда девушка протянула руку остановил, - Не так, зубами.

Она медленно  повернула  голову и встретилась с его взглядом. На нее смотрели пустые и какие-то белесые, словно у дохлой рыбы глаза,  и еще она почувствовала запах, сладковато-тошнотворный запах разлагающегося трупа. Этот, казавшийся живым человек был мертв, и даже начал уже смердеть. И тут вдруг эти мертвые глаза неожиданно округлились, в них  мелькнуло  что-то живое, похожее на испуг, медленно переходящий в ужас.

- Что здесь происходит? - услышала девушка голос и, повернув голову, увидела, что в дверях стоит высокий худой человек с длинными седыми волосами, зачесанными назад, в белом халате и в очках.

Санитар вскочил, грубо оттолкнув девушку, и машинально поправляя халат, забормотал:

- Да вот,  Юрий Петрович, пришла  в институт, говорит, не поступила, говорит, хочу работать... это все она, Вы не подумайте... наглая такая, так и лезет...

- Я  вижу!  - перебил его бормотание Юрий Петрович,  - Где дежурный врач?

- Он вышел,  на минуточку,  скоро должен подойти...

- А вы кто?

- Санитар Струпьев!

"Струпьев" - подумала  девушка, -  какая  фантастическая, точнее фантастически отвратительная фамилия".

- Струпьев,  идите и немедленно  приведите сюда  дежурного врача! - сказал Юрий Петрович  и не успел он закончить фразу, как санитар пулей вылетел из кабинета.

- Так, значит, ты провалилась в институт?! - обратился Юрий Петрович к девушке.

- Не прошла по конкурсу, - уточнила Лена. Она стояла перед ним голая и не знала, куда девать руки. Она не знала, с кем она разговаривает, но догадалась что это большой начальник.

- А кем бы ты хотела у нас работать? - спросил он, внимательно разглядывая ее фигуру.

- Не знаю, может быть санитаркой, - ответила Лена.

- Ты знаешь, у меня недавно уволилась секретарша, - сказал Юрий Петрович и ласково положил ей руку на плечо. - Ты  хотела бы быть моей секретаршей?

Лена смущенно улыбнулась и пожала плечами.