Джесс вела машину так, будто решила уделать все фильмы «Форсаж» вместе взятые, небрежно рассказывая о платье, на которое положила глаз. Когда же машина заглохла, она все так же непринужденно подняла капот и, не успела я придумать подходящую шутку, как от неисправности осталось лишь дурное воспоминание. Признаться, после такого я прониклась к ней уважением. Потом тихая Анжела включила олдскульный рок, и я окончательно выпала в осадок. Собственная тупость и желание смотреть на всех сверху вниз сыграли со мной злую шутку. На их фоне я почувствовала себя такой, какой всегда и была — ничтожной. Как ни странно, эта мысль успокаивала. Признать свое ничтожество для начала тоже неплохо, по крайней мере, я отчаянно верила в то, что это можно изменить. Видимость я всегда умела создавать, теперь же на
