Возрождение в твоих объятиях

Глава 2

Я ушла от Итана и начала заниматься своими делами. Музыка в доме играла всё громче, и мне нужно было убедиться, что всё шло по плану. Я подходила к гостям, контролировала атмосферу, направляла ребят на танцпол, проверяла, чтобы коктейли подавались вовремя, а все чувствовали себя комфортно. Было важно, чтобы каждый момент вечера оставался в памяти как яркое воспоминание, и я знала, что справлюсь. Это был мой мир, и я умела им управлять. Но где-то в глубине зала, среди мигающих огней и весёлых подростков, я заметила его. Итан стоял в стороне, опершись локтем о барную стойку, с бокалом в руках. Он был по-прежнему один, и это не укрылось от моего внимания. Глаза его были слегка мутными, как у человека, который уже начал расслабляться, но при этом он был всё тот же — сдержанный, скрытный, как будто раздумывал о чём-то важном. Мне стало ясно, что его эго пострадало, и теперь он, как тёмная фигура, наблюдал за мной. Я знала, что я, возможно, его обидела. Да, ударила по его гордости. Он был воспитан в таком окружении, где привык, что всё можно купить или достать просто потому, что он богат. И, наверное, он думал, что и я поддамся его обаянию, как многие другие. Но я не была одной из тех женщин, которые падали под эту маску. Я научилась ставить такие типы подростков на место, и это не первый раз, когда мне приходится это делать. Такие, как он, избалованные дети богачей, привыкли к лёгким победам. Они думают, что им всё дозволено, что все им поддадутся, что все их желания — это закон. И, возможно, для большинства людей, с которыми он общается, это правда. Но не для меня. Я уже много раз сталкивалась с такими самоуверенными, амбициозными мальчиками, которые считали, что могут управлять всем, что встречается на их пути. И все они рано или поздно сталкиваются с тем, что мир не так прост, как им кажется. Я отвела взгляд от Итана и вернулась к своим обязанностям. Подошла к одному из официантов, проверила, как идут дела с напитками, поговорила с музыкантами, чтобы убедиться, что переходы между номерами будут плавными. Но мысли о нём, о том, как он стоит в углу, всё ещё не покидали меня. Я видела, как он не мог отвести глаз. Это, в какой-то степени, подтверждало, что я была права. Может, я действительно его задела, но, возможно, именно это было нужно. Он должен был понять, что даже с его обаянием и внешностью он не может просто так манипулировать людьми. Тут же я заметила, как Итан снова подошёл к бару и взял ещё один бокал. Его движения стали менее уверенными, почти вялые. Он выглядел так, как будто пытался оправдаться перед собой, как будто не знал, как реагировать на мой отказ. Я могла бы подойти и снова поговорить с ним, но… зачем? Всё, что мне нужно было сказать, я уже сказала. Итан был подростком, и ему нужно было научиться быть взрослым. Вряд ли я могла что-то изменить в его отношении за один вечер, но если он поумнеет от этого отказа, то пусть так и будет. Я подошла к группе гостей, стараясь отвлечь себя, но всё равно не могла не чувствовать, как его взгляд был прикован ко мне. Я была уверена, что он думал о том, что его действия и слова не сработали. И, возможно, это было именно то, что ему было нужно. Вечеринка продолжалась, смех и веселье наполняли пространство. Но где-то в стороне, в тени, Итан всё ещё оставался.

Вечер подходил к концу, и я собиралась уходить. Но мой взгляд снова невольно остановился на нем. На Итане. Он стоял в углу, опершись о стену, будто пытался удержать равновесие. Его плечи опустились, голова чуть склонилась, а глаза были мутными, усталыми. Стакан в его руке едва не падал — казалось, он вот-вот упустит его. Что-то во мне заставило замереть. Я смотрела на него, и в голове бился один единственный вопрос: «Зачем мне это?» Это же не мой сын, не мой друг. Почему я должна переживать о состоянии этого избалованного подростка? Но при этом я не могла отвести взгляд. Он был потерянным. Совсем. Я видела это в его осанке, в его взгляде, в том, как он бессмысленно смотрел перед собой. И вместо того чтобы уйти, как планировала, я подошла к нему.

— Итан, хватит пить, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Тебе лучше идти домой.

Он поднял на меня мутный, тяжёлый взгляд.

— Со мной всё нормально, — пробормотал он, а затем с какой-то неожиданной злобой добавил:

— Я не пьян!

Его слова были полны упрямства, смешанного с каким-то отчаянием, и я не могла понять, почему меня это задело.

— Ты не пьян? — переспросила я, подняв брови. — Ты едва держишься на ногах, Итан. Это не то, что можно назвать нормой.

— Не лезь ко мне! — бросил он, а его голос зазвенел холодной яростью. — Не надо жалеть меня, ясно? Не надо нянчиться со мной! Ты что, в мамочку решила поиграть?

Эти слова прозвучали как пощёчина. Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Я понимала, что он просто защищается, что его слова — это попытка спрятать боль. Но это не делало их менее болезненными для меня.

— Даже если я потерял её, — продолжал он, голос его дрожал, но в нём всё ещё звучала злость, — у меня есть отец! Он опекает меня, как ребёнка, но я не ребёнок, ясно? Я взрослый!

Я смотрела на него, чувствуя, как странное, противоречивое чувство нарастает во мне. Взрослый? Он? Этот растерянный мальчишка, который едва понимает, что происходит вокруг?

— Взрослый? — переспросила я с лёгкой усмешкой, хотя внутри кипели эмоции. — Ты называешь это взрослостью? Стоять в углу, напиваться до беспамятства и бросаться на тех, кто пытается тебе помочь?

Он молчал. Его лицо потемнело, будто мои слова пробили брешь в его защите.

— Ох, наверное, ты права, — наконец произнёс он, голос стал почти шёпотом. — Я должен идти домой. Я… не хочу разочаровать отца.

Эти слова задели меня больше, чем я ожидала. Я почувствовала, как сердце сжалось от какого-то странного чувства, которое я не могла назвать. Жалость? Нет, не жалость. Я не верила в жалость. Это было что-то другое.

— Ты знаешь, он мой кумир, — продолжал Итан, словно забыв, что разговаривает со мной. — Я хочу быть, как он. Сильным, умным, уверенным. Но я… я как будто не его сын.

Он замолчал, и эта тишина повисла между нами, тяжёлая, напряжённая. Его слова эхом отозвались в моей голове, заставляя меня почувствовать… что-то. Я не знаю, почему я решила ему помочь. Может, потому что в его словах я увидела часть себя. Ту потерянную, уязвимую часть, которую я так долго прятала за маской уверенности.

— Пойдём. Я отвезу тебя домой, — сказала я, уже зная, что не смогу оставить его здесь.

Он посмотрел на меня с удивлением, словно не ожидал, что я это скажу. Может быть, я и сама не ожидала. Но что-то в его голосе, в этом беззащитном признании, задело меня. Когда мы дошли до моего белого BMW, я открыла перед ним дверь и помогла ему сесть. Он был удивительно молчалив. Пока я везла его домой, он сидел, уставившись в окно, а я ощущала его присутствие так отчётливо, будто между нами была невидимая нить. Дорога до виллы заняла около двадцати минут, но мне показалось, что прошла вечность. Я наконец остановила машину перед огромным особняком, и мои глаза невольно расширились. Трехэтажная вилла выглядела, словно сошла с обложки архитектурного журнала. Белый фасад, подсвеченный мягкими светодиодными лампами, переливался в ночи. Огромные окна, через которые виднелись роскошные интерьеры, широкие ступени у входа, ведущие к массивной двери из темного дерева с золотой отделкой. Во дворе виднелся фонтан, тихо журчащий посреди идеального газона. Это была не просто вилла — это был настоящий дворец.

— Ничего себе, — пробормотала я, глядя на этот монумент роскоши. — Это твой дом?

— Да, — ответил он коротко, не поворачивая головы. — Спасибо что подбросила …

Он вышел из машины, я проводила его взглядом, когда он покачиваясь направился к двери. Внутри меня всё кричало, что я не должна была ввязываться в это. Но когда он остановился , обернувшись, и снова сказал:

— Спасибо, — его голос звучал тихо, но искренне, — я почувствовала что-то странное.

Как будто я сделала то, что должна была сделать. Я стояла в машине, решительно настроенная уехать, когда услышала глухой звук падения. Обернувшись, увидела, как Итан рухнул прямо возле двери своего дома. Он лежал на ступеньках, не двигаясь.

— Как, черт возьми, я связалась с пьяным подростком? — пробормотала я сквозь зубы, тяжело вздохнув.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и мысленно пыталась убедить себя просто уехать. Но ноги будто сами по себе понесли меня к нему .

— Не могу поверить, что я сейчас это делаю. Амелия, ты что, с ума сошла? Ты вообще помнишь, кто ты? Ты не та, кто жалеет людей, тем более таких как он, — ругала я себя, раздраженно ускоряя шаг.

Я нагнулась, схватила Итана за предплечье и попыталась его поднять. Его тело было тяжелым, безвольно навалившимся на меня.

— Давай, Итан, вставай, — сказала я сквозь сжатые зубы, рывком подтягивая его вверх.

Он издал что-то похожее на рычание, затем тихо пробормотал:

— Что случилось?

— Случилось то, что ты не умеешь пить, — фыркнула я, чувствуя, как раздражение закипает во мне.

Он покачнулся, и я едва удержала его. Его вес был неподъемным, и я уже готова была сдаться.

— Вот черт, Итан, ты тяжелый! — пробурчала я, когда он привалился ко мне всем своим весом. — Я не собираюсь тащить тебя!

— Пожалуйста, помоги мне… Войти в дом… — пробормотал он, слова путались, но голос звучал неожиданно искренне. — Черт, я и правда перебрал.

— Ну конечно, — язвительно протянула я, глубоко вздохнув. — Ладно, давай. Но предупреждаю: держись на ногах, ясно? И не смей натворить чего-нибудь. Отец дома? — уточнила я, окидывая взглядом массивную дверь виллы.

— Нет, он уехал на выходные… Я один, — пробормотал он.

— Отлично, просто идеально, — съязвила я, мысленно проклиная все свои решения за этот вечер.

Я с трудом дотащила его до двери, надеясь, что на этом моя помощь закончится. Но, открыв дверь, я остановилась в изумлении. Внутри вилла выглядела еще роскошнее, чем я могла себе представить. Высокие потолки с огромной хрустальной люстрой, отражавшей свет тысячами бликов. Полы из белого мрамора сверкали чистотой, будто их только что отполировали. Картины на стенах — современное искусство, каждое полотно, несомненно, стоило баснословных денег. Я огляделась, чувствуя себя не на месте.

— У тебя, конечно, вкус… точнее, вкус у твоего отца, — пробормотала я, толкая Итана внутрь.

Но в этот момент он, покачнувшись, резко остановился, и… его вырвало. Прямо на идеально чистый паркет. И, что хуже, на мое платье. Я замерла на месте, а потом вспылила:

— Прекрасная благодарность, Итан! Черт!

Он поднял на меня виноватый, жалкий взгляд:

— Прости…Я виноват …

Я закатила глаза, силясь подавить гнев.

— Да, ты прав, ты виноват, но виновата и я, потому что связалась с тобой, — буркнула я, вытирая платье как могла.

Итан попытался встать, но ноги его не слушались. Я снова взяла его за руку и, с трудом дотащив до лестницы, повела наверх. Его спальня была огромной, в современном стиле. Большой экран на стене, массивный рабочий стол с тремя мониторами, разбросанные провода. Все выглядело так, словно это комната гения, увлеченного технологиями. Итан рухнул на кровать, не сказав ни слова. Я облегченно выдохнула и уже направилась к двери, но вдруг он схватил меня за руку.

— Что ты делаешь? — настороженно спросила я.

— Прости… — хрипло выдавил он. — Мне так стыдно… Там, в ванной, есть стиральная и сушилка. Ты можешь… ты можешь принять душ если хочешь, мне так неудобно... Платье… испачкано из-за меня.

Я уставилась на него в шоке.

— Ты предлагаешь мне принять душ в чужом доме?

— Просто сделай это. Здесь никого нет.

Я глубоко вздохнула, понимая, что мне действительно очень нужен душ…

— Ладно. Но только из-за платья.

Я прошла по коридору, пока не нашла ванную. Она была огромной, с мраморным полом и зеркалами во всю стену. В углу стояли стиральная и сушильная машины. Заперев дверь, я сняла платье и бросила его в стиралку, запустив режим быстрой стирки. Под теплым потоком воды я закрыла глаза, чувствуя, как усталость смывает раздражение.

— Вот дура, — пробормотала я себе под нос. — С каких пор я такая добрая? Почему я не уехала сразу?

Но, несмотря на внутренний монолог, горячая вода принесла хоть немного покоя.

Я вышла из душа, завернувшись в пушистое полотенце, и вдруг осознала проблему: у меня нет сменной одежды. Платье стирается, а это займет не меньше часа. Сушилка добавит еще минут тридцать. Значит, мне придется сидеть здесь в ванной? Или, хуже того, ходить по чужому дому в полотенце? Я осмотрелась и заметила около стиральной машины аккуратно сложенную белую мужскую рубашку. Она явно была слишком большой для Итана. Наверное, принадлежит его отцу. Я осторожно взяла рубашку в руки. Невольно поднесла ее к носу, и меня окутал приятный, мужественный аромат — дорогой парфюм с тонкими древесными нотками. От запаха мне стало… спокойно.

— Ну что ж, выбора у меня нет, — пробормотала я.

Рубашка сидела на мне свободно, но ткань была мягкой, приятной к телу. Она едва доходила до середины бедра, но мне все равно было комфортно. Я вышла из ванной и заглянула в комнату Итана. Он лежал на кровати, раскинувшись, и громко храпел.

— Черт, идеально! — пробормотала я. — Он уснул! Храпит, как медведь. Амелия, тебе нужна серьезная порка за этот вечер.

Я спустилась вниз, надеясь немного прийти в себя. Огромная гостиная с высоким потолком, мягким светом от подвесных светильников и большим камином выглядела просто потрясающе. Гладкий паркет, мебель из дорогого дерева, тяжелые шторы на огромных окнах. У стены стояла массивная библиотека с дорогими изданиями, а напротив — удобный диван и кресла. И тут я увидела шедевр Итана. Рвота на дорогом паркете.

— Ох нет, нет, нет! Даже не смей, Амелия! — пробормотала я, борясь с собой. — Ты не будешь за кем-то убирать! Это не твой дом!

Но я уже знала, чем все закончится. У меня мания к чистоте. Я просто не могла оставить это так.

— Черт побери, Амелия! Ты могла просто уйти, но нет! Теперь ты тут, убираешь за пьяным подростком! — я злилась на себя, но уже искала тряпку и ведро.

Я нашла уборочный шкаф и достала швабру. Пока оттирала паркет, ярость накатывала волнами.

— Как я докатилась до этого? Мало того, что я его тащила домой, теперь еще и убираю за ним! Вот дура!

Когда я закончила, сил не осталось. Я тяжело опустилась на огромный мягкий диван, бросив взгляд на камин.

— Черт, я измотана, — пробормотала я, закидывая голову на спинку дивана. — Завтра на работу, а я здесь, убиваю время на чужом ребенке. Я завернулась клубком, пытаясь согреться. Белая рубашка приятно пахла, и этот запах почему-то вызывал во мне странное чувство… безопасности? Уюта?

— Что со мной сегодня? — шептала я себе под нос, чувствуя, как усталость окончательно берет верх. — Это не я. Все, что я натворила этим вечером, — это просто не я.

С этими мыслями я даже не заметила, как уснула, прижимая колени к груди, завернутая в чужую мужскую рубашку, которая, как ни странно, казалась мне самым уютным одеялом.