Не хочу быть героем 3 Рождённые на заказ

Глава 1

«Как прекрасно будут жить мои внуки через сто лет», - успел подумать человек, не знавший, что Ной уже достроил свой ковчег.

Глава 1

- Соглашаться на массовое клонирование каирских нью-йоуджити в условиях жесткой экономии ресурсов - немыслимое преступление против населения Агидели. - Министр запнулся, покраснел, чем развлёк моё уныние, чуть перегнув с категоричностью. Стерх Белозерский не хотел к своему имени прозвище Мятежный, оставить возможность припомнить: «Я же говорил!» - и хватит. А потому щекотливых пунктов договора лучше было не касаться - полить немного воды для значимости и только. Он заговорил громче, перекрывая дополнительными красками в голосе предшествующие, неосторожные слова:

- Мы можем сослаться на пункт 31.2 о сохранении пятидесяти процентов генома человека, и Федерация поддержит наше решение. В противном случае уместно настаивать на увеличении компенсаций и обеспечение дополнительных гарантий! И никакой другой сценарий не мыслим для нашего демократического общества! – Искусный лицемер, простите «политик», он входил в число немногих посвящённых, знавших, что пресс-конференция лидеров Агидели - витрина «магазина», распродавшего недра Родины из-под полы.

- Мы выступим гарантом демократии! – Белозерский отыгрывал свою роль, словно не замечал, что съёмка закончилась сразу, после его «смелых» слов.

По сигналу организаторов, камеры операторов и прожекторы погасли, и как только последний репортёр покинул зал, речи зазвучали иначе.

- Уважаемый министр, оставьте красноречие - прессы здесь уже нет! – профессор Спэроу выкрикнул с места, не потрудившись встать. - Не мне вам объяснять, что общество давно потеряло позицию правящей силы. Если люди зависимы – ими легко управлять, и это золотое время для любой власти, - он покачал головой на последнем утверждении, направив назидательный взгляд в сторону губернатора. - Следует подчеркнуть, что для соблюдения легитимности мы декларируем жесткий лимит, и ни слова о предполагаемых рисках или специфики клонов, указанных в договоре.

- И как вы собираетесь его опубликовать? Частями?! – Губернатор не собирался оставлять выпад профессора без внимания и предпочёл продолжить обсуждение, оставаясь на возвышении, сидя за столом рядом с трибуной.

- Правильнее говорить «под редакцией», - выпад сторонников Сперроу.

- Будут ли использованы местные женщины, для вынашивания? – команда губернатора в игре. Пасс!

- Это вовсе не обязательно, мы получим нужное количество суброкамер. - Хитрец обошел денежный вопрос, уверенный, что бюджет не минует нужных карманов: продуманы этапы для манипуляций, найден сговорчивый подрядчик. Он бы не отказался заменить ряд установок бесплатными, двуногими инкубаторами и сэкономил бы больше, если бы не одно «но». Казалось, что этот негативный союз ему покоя не давал, об этом «но» он думал даже на пресс-конференции и некоторые из своих мыслей мог озвучить, чтобы убедить самого себя, не поддаться опьяняющему соблазну хапнуть кусок пожирнее:

- Эмоциональный фон, создаваемый источником, может привести к нежелательным последствиям в дальнейшем использовании организмов. - Здесь, профессор сильно преуменьшил вероятность «нежелательного». Он точно знал, что в десяти процентах случаев, при экспрессии генов (попросту говоря, при усилении человеческих слабостей из-за связи даже с суррогатной матерью) клон показывал себя не стабильным и эксперимент прекращали за уничтожением объекта. Умалчивал учёный и о том, что исследования уже давно миновали фазу испытаний и по заказу Конгломерата, тысячи клеток-зародышей нового поколения готовились в каждом полисе.

Число естественно рождённых приблизилось к нулю уже в первые пятьдесят лет после катастрофы, репродуктивная функция оказалась самой чувствительной к новым условиям жизни. Искусственное зачатие и развитие вне тела матери обеспечивало омоложение общества "запланированными членами". Города-государства Аравийского Конгломерата диктовали жесткую экономию ресурсов, «миру не до случайных человечков», оплачивалось всё больше исследований  для доказательства целесообразности отказа от готовых клеток в обмен на комбинированные.

Немногочисленные города превратились в зависимые от четырёх Центров полисы, различавшиеся направлениями модификаций. Но вопреки ожиданиям и бесконечным попыткам создать совершенного человека будущего, любому из них нужен воздух, чтобы дышать и пища, чтобы дыхание было возможно. И никаких чудес – простая физиология несовершенного мира. Им её не переплюнуть. И всё же я считал, что людям погубленной Яви повезло больше, чем мне.

Они стремились жить, а я всё это время выгорал изнутри. Причину моей болезни, как и лекарство, я видел в девчонке с редким именем Есения. Маленькая гордячка, перевернувшая мою жизнь, осталась в другом мире, хранимым одним из древних богов.

Много лет у меня ушло на то, чтобы при упоминании её имени я не протыкал ногтями кожу на ладонях, сжимая кулаки; устоял на месте - не рвал башмаки до дыр, стремясь уйти от самого себя. Последняя встреча с ней закончилась двойным пересечением экватора: по вершинам гор и дну высохших океанов, я брёл, чтобы уйти от жгучей боли в груди, где пульсировало вечное сердце. Оно, как и мир вокруг, уже не было моим. Привычка уходить от нервного напряжения – единственное, что осталось от меня прежнего спустя века.

Злость и скука – две доступные опции в бесконечной игре бытия, и для других игроков безопаснее, если во мне преобладало второе.

Я слушал Спэроу, точнее сказать - делал вид, что слушал, и мне было плевать на причины их конфронтации, как и результаты тайных переговоров. Мой истерзанный мозг искал одного – тихой радости, и всё сложнее было сдерживать бурю копившегося гнева. И потому уже тогда, когда весь этот мир сгорел в огне, я, с трудом сохраняя в себе остатки самообладания, просто сплюнул на его пепел и продолжил влачить своё вынужденное бессмертие.

Губернатор оппонировал не напрямую, он дал слово специалистам и замам, но спорить с профессором было бесполезно. Очередное выступление пролетело мимо моих ушей, оно оказалось коротким, спикер как никто понимал абсурдность ситуации и долго «после драки кулаками махать» не стал. Наверное, он относился к тем десяти процентам, у кого ещё просыпалась порядочность, и потому не посмел утомлять нас длинной ложью.

Губернатор Буйвол Атакующий, покидая трибуну вместе с последним оратором, создавал видимость непоколебимости собственных позиций. На самом деле договор с Конгломератом был подписан вчера и Буйвол проиграл по всем пунктам. Ни преференций, ни выгоды для его народа. Агидель не имел нефти или газа, единственная ценность – это водяная скважина, дававшая возможность производить обмен товаров. Полис подмяли за долги, ум и совесть нынешнего руководителя уже не спасали.

Несмотря на это, сегодня ему удалось держать хорошую «мину» при плохой игре: отпустить пару шуток и улыбаться, протягивая руки для пожатия в обе стороны. Его единомышленники, с не менее звериными именами соскочили с мест, чтобы успеть пожать «полезную» руку, показывая абсолютную поддержку.

«Они поддержат тебя Атакующий, пока ты у руля, а потом спихнут и затопчут. Эти Слоны, Гиббоны, Аллигаторы и прочие (как только они не назывались, только не людьми) уже переговорили со Спэроу у тебя за спиной».

Стремление человечества увековечить названия вымерших животных в своих личных файлах, делало забавными сводки новостей (я словно слушал аудиокнигу Джеймса Купера) и казалась жалкой, учитывая, что продолжительность жизни какого-нибудь среднестатистического, современного «Лося» составляла сорок лет.

День каждого человека начинался с индивидуального пакета диагностики, сокращённо ИПД, после анализа мочи половина получала рекомендации проверить что-нибудь ещё, двадцать процентов направлялись в медицинские центры, из них на службу обществу попадала треть, две трети ложились на "ремонт". Ни совершенство технологий, ни открытия генной инженерии не могли обеспечить достаточный иммунитет в искусственно воссозданных условиях жизни на увядшей планете. Современные города прятались под тоннами застывшего бетона в бункерах под землёй, снабжались смесью газов для дыхания, а пластиковые куполы на поверхности строили не для смертоносных солнечных ванн, а для удобства обслуживания наземных систем жизнеобеспечения.

Атакующему Буйволу пересаживали почки уже раз шесть. Трансплантация - неудобство на пару часов. После дня реабилитации, относительно здоровый, он опять продолжал являть собой оплот непоколебимой власти.

Его грузное тело на коротких ногах, облачённое в длинный пиджак, продвигалось к выходу с чувством величайшей важности возложенных на него обязательств. Раскаченная на стероидах шея распирала ворот дорогого костюма, даже сшитый на заказ пиджак выглядел несуразно на широких и чрезмерно покатых плечах, что делало его похожим на животное, имя которого он носил. На мой вкус он выглядел уродливо, хотя, когда от скуки я закатил глаза, взгляд задержался на изображении герба Федерации с красным быком в центре. «А не бездарные ли пиаршики тебе такой образ навязали, перекачанный ты бедолага?»

Упомянутая министром экономия не сказывалась на количестве угощений в банкетном зале. К счастью последние четыреста лет голод меня не мучил, а то не знаю, настолько ли бессмертно тело Велеса в котором томилась моя душа. Модифицированная пища прирастала белками и обогащалась жирами в подземных лабораториях.

«Пироги в Ляду были лучше!» - думал я, глядя на килограммы выкрашенного белка, выращенного на нефтяном субстрате, нарезанного причудливыми формами и сдобренного всевозможными вкусовыми добавками: «Говядина», «Лосось», а то, что пожиже - «Мидии» в пластмассовых ракушках. И ведь даже вкусовые добавки были лживыми. Самым редким деликатесом стали окорочка тридцатидневных цыплят-мутантов.

Кажется, я был готов испортить им веселье, настроение хуже не куда.

В банкетный зал, демонстрируя раздутые прелести под эротическими нарядами, вошли алфатины.

Мне с детства привили уважение к женщинам, однако, то, что теперь сопровождало элиту на раутах, дискредитировало понятие женственности: выведенные по параметрам последней моды, представительницы древнейшей профессии, поменявшие название, умудрялись исправлять свои изъяны по нескольку раз в год. Я не был поклонником аниме, но и мне пришлось признать прорицательность японцев, когда-то нарисовавших большеглазых, жопастых кукол.

Алфатины отклонились от прежних канонов красоты настолько, что пугали меня талиями в пятьдесят сантиметров и «карданом» ниже, вычерченным щедрым циркулем. Прибавить к этому двойную работу того же циркуля под шеей и получалась самка современного человека, стопроцентно стерильная с рождения, вскормленная гормонами и доработанная операциями.

Возлюбленная Кролика Роджера плакала бы от собственной субтильности, увидев грудь дамочки разместившей за столом два баскетбольных мячика. Ещё одна пустышка, тёрлась бедром о мою ногу, поедая ту же часть цыплёнка так, что смертный мужик рядом перестал дышать, желая заменить ей «лакомство».

«Удачи тебе, мужик», - с не озвученным пожеланием я вышел к лифту, несущему на поверхность. Над куполом сияли навязчиво яркие звёзды.

- Привет, - голос наполненный энергией. Эту бессмертную я узнал сразу. Макош была единственной из них, кто имел желание общаться со мной, и ей за это ничего не было. Потому, что женщин я не бью, даже бессмертных. – Наконец-то, объявился!

Мои жилища с защитными знаками были невидимыми для бессмертных, поэтому доставали они меня в людных местах.

- Как она? - Зачем-то проверил пустоту на безымянном пальце правой руки.

- Холодна, неотразима... Род сказал, по шкале совершенства, Есения даст сто очков вперёд твоей Сирин.

- Она не моя…

- Сирин считает тебя своим создателем. - Самоуверенность не способствует наблюдательности, она не понимала, как можно дружить с умопомрачительной красоткой, оставаясь свободным от её чар, и посему лучшее, что она надумала - родственную связь. Легкомысленная Макош любила глупости и приветствовала шалости, презирая скуку, поэтому даже минутная пауза ей казалась лишней. Через несколько секунд её уже интересовал другой десяток идей: - А ты отпустишь её на осеннего Юрия?

- Сирин теперь не одна.

- Пусть приходят все. Устроим широкий волчий разгул.

- Спрошу у Волка... Давно видела... Есению? - во рту пересыхало от волнения, даже если просто упоминал её имя.

- Перед тем, как прийти сюда. Знала, что спросишь.

Она открыла ладонь. Мой подарок – перстень, упакованный в подарочный, яркий мешочек.

Я сгрёб его и пальцами растёр в мелкую пыль, словно не метал, а иссохшую былинку.

- Эхах, - Макошь только и успела, что вздохнуть. – Но на этот раз она на него хотя бы глянула…

Оптимистка, у неё всегда находилось, чем утешить.

- Передай ей, - попросил я, вынимая коробочку, хотя заранее знал, что мне ответят.

- Она же не примет, Вел…

- Не произноси это имя! – кажется, это я прорычал. Злость легко выходила из под контроля.

- Майкл? Угу! - Вздох, кивок и она продолжила, - как будет угодно. Я даже могу звать тебя Проклятый, так называют тебя те, кому ненавистны другие твои имена.– Её возмущение после обидных слов иссякло, осталось только сочувствие. Она хотела прикоснуться ко мне, но я не позволил.

- Прекрати изводить себя.

- Сама знаешь, что не могу…

Момент откровенности был неприятен как мне, так и ей. С напускной весёлостью Макош продолжала:

- Такрин… Род просил передать небольшую просьбу.

- Да, что ты?! А я стал думать, что ты пришла навестить старого друга! – задремавшая злость нашла более достойный объект.

- Нужно присмотреть за пареньком.

- Ещё одна пешка в его большой игре?

Я вспомнил, как когда-то другой, глупый парень доверился этому бессмертному, и стал очередной жертвой, принесённой Родом.

Мы снова замолчали.

- Твою безделушку передам …

Я только кивнул в ответ.

Когда-то я пытался быть кем-то полезным: лечить людей, помогать им, но раз за разом понимал тщетность моих попыток ушедших множеством душ в тоскливую вечность. И я остался между: недобогом которого отвергла любимая или перечеловеком с усовершенствованной памятью, не позволявшей этого забыть.