Трофей для жестокого

11.Ульяна

Я догадывалась, что Мирон задумает какое-то сексуальное извращение в отношении меня. С самого первого взгляда он остался неравнодушен ко мне, как к девушке, иначе зачем ему понадобилось щупать меня между ног, а потом обнюхивать свои пальцы, чтобы почувствовать мой женский запах? Когда он впихнул их мне в рот, понятно же, что он представлял вместо них совсем другое. Я девственница, но не совсем тёмная. Кое-какие представления о сексе имею.

Приказав мне надеть определённые трусы, Мирон рассчитывал их увидеть. Идя сюда, я примерно представляла, что он затеял, но всё равно оказалась не готова к этому.

Если просит раздеться, значит, хочет на меня посмотреть, а затем, вероятно, и потрогать меня? Чего ещё ждать от этого извращенца?

Мирон думает, что это наказание для меня? Он был чертовски прав. Он выбрал самый жестокий способ унизить девушку, оказавшуюся в таком безвыходном положении. И он знает, что мне некуда деваться. Если не подчинюсь, возьмёт силой. Власть и безнаказанность вскружили ему голову? Конечно, вскружили. У него на роже написано, что он мнит себя всемогущим богом и ничего не боится!

– Зачем ты хочешь, чтобы я разделась? Ты же сам мне говорил, что брезгуешь со мной спать? Ты обещал моему отцу...

– Я не буду тебя трахать, Ульяна, если это тебя успокоит. Я всегда отвечаю за свои слова.

Меня и впрямь немного успокоило сказанное им. Я не могла верить Мирону, ведь он грязный бандит, но какое-то внутреннее чутьё мне подсказывало, что он слов на ветер не бросает. Да и зачем ему меня обманывать? Он может делать со мной всё, что в его больную голову взбредёт, не оправдываясь за это ни передо мной, ни перед моим отцом. Кто мы для него такие?

– Зачем же тогда мне раздеваться? – спросила я, оттягивая этот унизительный момент.

– Правило номер один – я приказываю, ты выполняешь. Желательно молча.

– А другие правила?

– Оно единственное, куколка. Начинай. Не заставляй меня ждать. Ты же, наверное, хочешь, чтобы твоё наказание было приятным?

– Разве наказания бывают приятными? – искренне удивилась я.

– Ещё как бывают. Или ты думаешь, что я тебя пытать собрался? Нет, малышка, уродовать такую красоту – великий грех. Хватит болтать, Ульяна. Меня утомляют пустые разговоры. Если захочешь попиздеть, приходи завтра, уделю тебе минутку, а сейчас делай, что велено!

Чем быстрее я всё сделаю, тем скорее он оставит меня в покое. Наверное, стоит смириться и подчиниться неизбежному?

Господи, как же это мерзко!

Замок моей кофты поехал вниз, и глаза Мирона мгновенно вспыхнули тёмным огнём, прожигая во мне дыру.

Сложно сказать, что происходило со мной в этот момент, потому что моим вниманием полностью завладел Мирон. Он смотрел с таким нетерпением, будто я разворачиваю его новогодний подарок, а он до сих пор не знает, что под упаковкой.

– Подойди ближе, – хрипло произнёс он.

Я сделала один шажок по направлению к нему, затем второй...

– Ближе... Ещё ближе...

И вот я стою уже вплотную, едва не касаясь ногой его колена. Мирон больше не выглядит расслабленным. Его мышцы напряглись, так что каждый мускул чётко прорисовывается под смуглой кожей. Широкая мужская грудь и даже волосатый живот были расписаны татуировками, как я и предполагала, а штаны, топорщились так, будто у него там спрятана Эйфелева башня.

– Продолжай, Ульяна, – поторопил меня мужчина, увидев моё замешательство. – У тебя всё получается.

Расстегнув замок, я стянула с себя кофту. Не зная, куда её деть, я бросила её на пол. Под ней у меня был лифчик, который пока спасал грудь от обжигающего взгляда Мирона. Настала очередь штанов. Из-за волнения я никак не могла развязать шнурок на поясе. Дёргала его концы, но всё без толку...

Напугав меня уже до трясучки, Мирон резко схватил меня за пояс штанов и просто разорвал их на мне в клочья. Меня заколотило даже не оттого, что теперь я стояла перед ним в одном белье, а от осознания его физической силы. Ему ничего не стоило точно так же разорвать и меня саму.

– Хорошо, – выдохнул Мирон, таращась своими потемневшими глазами на мои трусики, но обратно в кресло он не откинулся, продолжив сидеть, наклонившись в мою сторону.

Я почувствовала его тяжёлое, звериное дыхание на своём животе и груди, отчего вся покрылась холодными мурашками. Как же страшно, мамочки...

– Дальше! Всё снимай!

Дрожа всем телом, я сняла лифчик. Теперь Мирон мог видеть меня всю, и только дурацкие хлопковые трусы скрывали самое сокровенное, что было у меня

– Ты крещёная? – внезапно спросил Мирон.

Он протянул руку и взял пальцами крестик, висевший на моей шее.

– Как видишь, – с трудом поняв, что он спросил, ответила я, выбивая зубами чечётку.

– Разве твой жених не должен обратить тебя в свою веру? – недоверчиво спросил Мирон.

Как вовремя он вспомнил об Умаре! Заставил раздеться перед ним, а теперь спрашивает зачем-то о моём женихе. Как я после такого буду смотреть в глаза любимому мужчине? Всё, о чём я сейчас молилась – это моя девственность. Если Мирон уничтожит её, то заберёт вместе с ней мою жизнь. Зачем мне жить без Умара?

– Религия – это пережиток прошлого. У нас с Умаром будет современная семья, – возразила я Мирону.

– Ага, конечно, – усмехнулся он, отпуская крестик. Я судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться. Когда он меня не трогает, не так уж и страшно. – Ложись на кровать, неверная!