***
— В чем дело, Аглая?
Когда государыня Софья говорила таким тоном, девочки искренне старались слиться со стеной. На них не ругались, не повышали голоса, не бранились. Но вот это осознание, что ты не оправдала оказанного тебе доверия... Вот что жгло хуже крапивы!
— Государыня, я виновата...
— Шан уже мертва. Неужели так сложно вытеснить ее из человеческой памяти?
— Да, государыня.
Аглая могла бы сказать многое. И что она, хоть и подхватила Федора на взлете отчаяния, все равно осталась лишь заменой, и что хуже нет — сражаться с памятью умершей, потому что мертвый всегда идеален, и что...
Могла бы.
Не сказала, потому что Софья и сама это понимала. Читала сейчас по ее лицу — и задумчиво перебирала пальцами косу.
— Твой вердикт?
— Отпустите его, государыня. Благочестивый отше
