То, что было "До" (книга 3)

Место, что так знакомо

   Это стало словно спусковым крючком, щелчком для неё. Не раз она подходила к этому моменту, но не видела, что будет после. Её глаза так и остались открытыми, но сама она впервые для себя, погрузилась в транс. Исчезли бесформенные, лицо и сам пастор, миг замедлился, луч света бьющий в комнату остался, занавеска трепыхалась у окна, комната, казалась такой знакомой...

   Суета людей вокруг, нависшая над ней цитадель, всё растворилось песчинками, преломляющегося луча солнца, будто близко посередине комнаты, разделяя ее на "до" и, все же, как-то размыто, что-то еще. Она просто встала с кровати, не ощущая предательскую слабость и действие зелья, чем он опоил ее.

   Картинки запрыгали, так быстро, о влиятельном госте, о незнакомом, почти, некромаге Джокере, о вражде!?! А, потом она снова стояла в своей комнате, одна. У стены, белым полотном будут и дальше идти картинки, слева, тот самый луч с пылинками, где-то посередине. Тенью летают птички за окном. Колышет занавеску, а движения в пространстве свежего воздуха нет.

Неспешно появится мужчина, посреди знакомой комнаты, некромаг, вроде. Долго-долго будет смотреть на нее, будто не решаясь нарушить эту тишину, прежде, чем, все же скажет слова, что она будет обдумывать.

   - Тебе расписали твою жизнь! Скажи, ты, хочешь ее принять? - он немного в тени, их разделяет луч и пылинки, что движутся в пространстве. А ей всё кажется, фокус смазан, вроде видит и лицо и фигуру, улыбку теплую, у некромага, во что, в принципе, не верится. Ну, где некромаг и, где тепло от улыбки?! Но, что-то в нем ей до боли знакомо, вертится на языке, а не вспоминается, никак. - Или хочешь чего-то другого? - "Он смеется?" - не доверчивость на него так посмотрит.

   - А, разве у меня есть выбор? - с усмешкой и иронией. - Я - родилась провидицей! - с грустью немного, и сама не знает, от чего, щемит сердце?!

   - Всегда есть выбор! - мягко так, говорит, а ей приятно. - И, нет, ты не родилась такой! Такой тебя... - замнется, подбирая слова, скривится от слова, - "сделали", тем, кому очень нужно было, чтоб твой брат никогда не встретился со своей "нареченной!" Правда, ты им немного помогла, по молодости, по глупости. Те, кому, все еще нужно держать вас двоих в системе, чтоб вы, так и крутились мелкими винтиками в огромном механизме! - она и понимает, и не очень. Ну, кому такое нужно?! Зачем?!

   - А, какой я родилась? - может и следовало бы спросить о другом, но этот вопрос, как назойливая муха, откинул все остальное на потом. - О, чем ты?

   - Сейчас и это не важно! - а она задохнется от возмущения, как это может быть не важным?! Нужно знать, пытливый мозг еще не понял, но она все же слушает его внимательно, отвлекается и он терпеливо ждет, ее концентрации внимания. - Важно лишь то, какое будущее ты хочешь?! И видишь сама для себя!

   - Но, - запнется вдруг провидица, - я больше ничего не умею! - и ведь это правда, она так долго училась, подстраивалась под пастора, заглядывала, а оказалась за бортом. Всем ведь известно, что в цитадель сплавляют тех, кто провинился. Она так устала, от тренировок, нагрузок, от ненормированного сна и видений, где постоянно нужно что-то расшифровывать, адаптировать под что-то там, подстраивать, что в последнее время ей всё чаще стало казаться, что видения не настоящие, их будто под разную трактовку можно подстроить. Но ведь так не бывает! Это не книга, где, каждый, кто прочел, под свой уровень мировоззрения подстраивает то, что сам для себя узрел!?!

   - И, это не правда! Сейчас я здесь и предлагаю тебе выбор! Возможно, это единственный раз в твоей жизни! Подумай!

   - О чем? А, как же провидения? Как же мой брат? - она так устала, что уже ничего не понимает. - Что именно ты предлагаешь?

   - Ты хочешь в цитадель? - зайдет с другого угла.

   - Нет! - уверенно и точно.

   - Но ты ведь там не была! И не знаешь, что тебе предлагают в тех стенах! - как бы утверждая.

   - Я слышала... - он поморщится, отвернет голову, снова спросит.

   - Ты хочешь в пансион? Но, ты не была и там! Что мешает тебе выбрать? Ведь ни в цитадель, ни в пансион ты не хочешь? Или не можешь? Так, чего же ты хочешь, на самом деле?

   - Быть с братом! - не уверенно, гадая, не решая, так проще, предугадать желания оппонента и так сложно, понять, чего на самом деле ты хочешь и почему так категорична в отказе. Почему все переворачивается внутри от слова "цитадель?" А от слова "пансион" у нее рвотный рефлекс.

   - У него теперь семья! Примешь ли ты его выбор? Их союз? Ведь в детстве ты уничтожала все снимки, где они были вместе, систематически и дотошно. Я знаю о чем говорю! Да и ты помнишь об этом, благодаря... одной...

   - Со временем, - запинаясь, ее мир рушился, где-то там, за пределами знакомой комнаты. Союз брата с этой больше не вызывал тех эмоций, да она ещё не могла назвать "нареченную" по имени, но она участвовала в связывании, а это накладывало свой отпечаток, - возможно! - выдавит из себя.

   - Ты не уверена? Твой брат сейчас счастлив, впервые за очень долгое время! А, я предлагаю тебе свой путь! Найти свой дар! Выбрать, где и как ты будешь дальше жить, и, даже, чему учиться!

   - А, мои проведения? - он снова поморщился, для это было так ощутимо, будто ее скулы свело. Снова отвернет голову, а ей больно, от этого жеста.

   - Как же крепкий твои попытки удержать то, что вбили тебе! Как же сильно, ты держишься за них! Видно ошиблась она в тебе! - он спиной повернется, будто уходить собрался.

   - Подожди! О, ком, ты, сейчас? Кто она? Щитоносная, да? - она рванет к нему в этом порыве, через свет, через все преграды. - Как она, скажи!?! Пастор сказал, что есть те, кто видит ее! - всхлипнет, от обиды. - А, я не смогла! Не видела! - упрется в его грудь, снова всхлипнет и ударит несильно кулачком. - Они держат ее, он говорил! - потоком хлынут слезы, прорывая плотину. - Я, ведь хотела... А она, она все равно... Упертая! Ей... Удалось... - всхлипывая, глотая слова. Гладит ее волосы теплая рука, такая знакомая, такая нежная.

   - Отпусти ее! Вы больше не увидитесь, возможно, никогда!

   - Но... Джокер?! В опасности!?! Она просила... Она сказала... - поднимет на него заплаканные глаза и удивится, как похож он на ее отца, которого почти не помнила, только со снимков и как-то робко, и не смело для себя самой тоже. - Пап?

   - Это не твоя битва! Не твоя война! Где твой путь, милая? Что за дар мы подарили тебе,  помнишь? - нахмурится, вспоминая, тепло в руках.

   - Мячик, как теплый клубок - солнца! - задумчиво немного. - Мы играли с братиком. У него была сабелька и он так хотел путешествовать, и покорять мир!..

   - А, ты?

   - А, я... Лечить, пап, как мама, людей и зверей, мне так больно было, когда они страдали... Помнишь, котеночка, он плакал, пап, а ты принес его в дом. Голубя, что у крылечка, прихрамывал с крылом сломанным. Анасик поранился на торжестве тогда, а я лечила его и успокаивала! - озарением придет, знание, что так давно было недоступно, что так давно позабыто было.

   - Умничка! Вспомнила! - глядит она на свои руки, тепло разливается.

   - Но, пап? Джокер? Он ведь некромагом был?! - как-то запоздало опомнится, вопросительно глядя в родные глаза, которых ей так не хватало. У Давида мамины, они другие.

   - Это не мешало мне любить вас обоих и вашу маму, что боролась с моей тьмой, каждый день, без выходных и праздников и днем, и ночью!

   - Пап, так ты жив? - удивленно как-то.

   - Конечно! - легко и улыбчиво. Он никак не видится ей темным и кровожадным, хладнокровным.

   - Но, где ты был, пап? Все это время?

   - Сейчас это не важно, милая! - отмахнется легко.

   - А, что важно, если не это?

   - Твоя мама была целителем! Ей было не очень хорошо на юге, но и с этим она справлялась, каждый день! Порой случались и обмороки! Сейчас, милая, ты откроешь единственную дверь в этой комнате и попадешь в школу, где будешь прилежно учиться и продолжать дело твоей мамы!

   - А, как же пастор? Пап? Цитадель? Пансионат?

   - Это не твоя война! И, не твоя битва, моя милая! Не твой путь!

   - А, как же ты?

   - Мне помогут старый и верные подруги! - усмехнется. - Пообещай, продолжить то, что твое! Не потому, что мамино дело! А потому, что твое и ты обязательно сможешь, милая, справишься сама! И, помни, что твоего настоящего имени, того, что дали тебе при рождении, не знает никто, кроме Давида! И, так, и должно остаться, просто потому, что оно лучше любого оберегать защищает тебя!

   - Хорошо!

   - Тогда, иди! - он легонько подтолкнет ее к про ему двери, что откроется и, там, будет виден коридор, школа и ребята снующие. Ей так давно хотелось ходить в школу, просто потому, что она была этого лишена.

   - А, сны, пап? Они останутся? - она обернется уже у самого порога.

   - А, сны, моя дорогая, более не надо записывать! Что-то будет сбываться, что-то нет! Не думай о них, как раньше! Найти там "своего" человека, он проведет тебя далее! - все так же мягкая его улыбка, теплая и нежная.

  - Своего человека? - припоминая, что это значит.

   - Это первое и самое главное испытание для тебя! Оно очень важно! Помни всему, чему мы вас учили и только это важно теперь, в твоей новой жизни! И пусть у тебя все будет хорошо! - она совсем другая шаг нет в проем, в шумный школьный коридор, концентрируясь на тепле рук, на видении мячика из детства, поднесет к глазам, в поисках "своего" человека и быстро за шагает, когда найдет! Оставив прежнюю себя, там, плакать бессильно в той комнате. Теперь она другая.