Поход за миром

1

Алена Рокс стояла за кулисами, её ладони были влажными, а сердце стучало так сильно, что, казалось, било где-то в горле. Это было невероятно. Неужели это действительно происходит? Первая награда в её жизни. «Прорыв года» – так было написано в программе. Её дебютная книга, которую она вынашивала столько лет, которой отдала столько сил, неожиданно для неё самой взорвала весь книжный мир, покорив сердца миллионов читателей. Она, скромная мечтательница, которую всегда преследовали сомнения, вдруг оказалась в центре внимания, на пороге сцены, откуда ей предстояло обратиться к тысячам людей. Это был первый раз, когда она не просто чего-то добилась, а действительно, по-настоящему, смогла.

Её ноги слегка дрожали, но она крепко сжимала в руках блокнот с частью рукописи. Ей предстояло не просто произнести слова благодарности и принять овации, но и совершить то, о чём её попросили организаторы – зачитать фрагмент, который, по их словам, стал «кульминацией, заставившей замирать сердца». Они хотели, чтобы она поделилась этой историей, прямо здесь, в этот торжественный момент.

Голос диктора прозвучал громко, разносясь по залу:

-А теперь, внимание! Мы переходим к самому ожидаемому моменту вечера! Наша победительница в номинации «Прорыв года», автор, чья фантазия перевернула представления о жанре, чья история заставила нас пережить весь спектр эмоций… Встречайте! Аплодисменты! Алёна Рокс!

Яркие софиты ударили в глаза, когда она вышла на сцену. Аплодисменты обрушились на неё, словно океанские волны, приветствуя нового героя в литературном мире. Она смущённо улыбнулась, приняла из рук ведущего сверкающую хрустальную статуэтку, такую тяжёлую, такую реальную, ощутимую. Затем, глубоко вдохнув, словно собираясь с силами для прыжка в бездну, Алёна подошла к микрофону. И вот, с этого момента, когда её голос, сперва дрожавший, постепенно набирал уверенность, и началась эта история, которую читатели успеют полюбить.

“Солнце в Аквите всегда светило ярче, чем где бы то ни было. Не просто светило, а искрилось, танцевало мириадами золотых сполохов на гладких стенах домов, на полированных булыжниках мостовых, на смеющихся лицах горожан. Даже воздух здесь был особенным — лёгким, сладковатым, пропитанным ароматом цветущих деревьев и неуловимым запахом чего-то ещё, нежного и притягательного, что заставляло каждого вздохнуть полной грудью и улыбнуться, даже если повода, казалось, и не было.

Главной гордостью Аквита, его сердцем и душой, было Древо Света. Оно возвышалось посреди центральной площади, касаясь своими верхними ветвями самых высоких шпилей дворца. Невероятно древнее, оно раскинуло могучие, покрытые изумрудной листвой ветви, усыпанные цветами всех мыслимых и немыслимых оттенков. От них исходило мягкое, пульсирующее сияние, и ежечасно, словно по неведомому сигналу, Древо Света стряхивало с себя золотистую пыльцу. Она опускалась медленно, как волшебный снегопад, искрясь в солнечных лучах и оседая на всём: на одеждах людей, на крышах, на блестящих фонтанах. Люди Аквита жили и дышали этой пыльцой. И каждый, кто вдыхал её, чувствовал себя на вершине блаженства.

-Какое чудесное утро! — воскликнул господин Парк, владелец лучшей пекарни в Аквите, выставляя на прилавок лотки с пышными, золотистыми булочками. Его щёки буквально лоснились от счастья, глаза сияли. Он был так доволен жизнью, что пел даже в самых неподходящих случаях, а его голос, к сожалению для окрестных голубей, совсем не отличался мелодичностью. Голуби, впрочем, были слишком счастливы, чтобы обращать на это внимание.

-Идеальное! — вторил ему господин Ли, цветочник, поправляя ярко-красные герани в горшке, который и без того был доведён до совершенства. На его лице играла улыбка. Он редко продавал цветы, потому что все в Аквите были мастерами садоводства и их сады и так ломились от пышных цветений, но это его ничуть не расстраивало. Ведь радость заключалась в процессе создания красоты, а не в её продаже.

В Аквите никогда не было споров. Если кто-то случайно наступал другому на ногу, то тут же следовало извинение, буквально “изливалось” искреннее раскаяние, а пострадавший с улыбкой отвечал, что “ничего страшного, это всего лишь милая мелочь, пустяк, не стоящий ни единой морщинки на прекрасном лице другого”. Кражи? Зачем? У всех было всего вдоволь, каждый делился с радостью. Голод? Небывалое слово. Болезни? Едва ли. Если кто-то и чихал, то чихал розовыми конфетти, и это вызывало лишь общий, добродушный смех, после которого каждый осыпал чихнувшего поздравлениями с таким удачным и красивым чихом.

Сегодня был очередной солнечный день празднования Дня Рождения Принцессы Луны, самого младшего члена королевской семьи. Её Высочеству исполнялось семь лет, и весь город готовился к торжеству. Главный королевский повар, господин Ким, счастливо подсчитывал фрукты, предназначенные для праздничного пирога. Его толстые, поварские пальцы радостно отбивали ритм на столе. Он был абсолютно уверен, что пирог будет шедевром, хотя на самом деле каждый год он не слишком отличался от предыдущего, но никто и не замечал. Всем он всегда казался самым лучшим на свете, ведь все будут его есть с такой искренней радостью, что любое, даже слегка подгоревшее тесто, покажется амброзией, а лёгкий дымок, который всегда шёл от пирога, казался запахом райских садов.

На окраине города, в относительно скромном (по меркам Аквита, разумеется) жилище, царила своя, особенная атмосфера. Маг Леса Эрик, чье имя почему-то всегда ассоциировалось с запахом мокрой травы и старых книг из библиотеки, пытался скрыть свои нелепые рабочие сапоги под столом. Ему казалось, что если он их не увидит, то и его наставник, Главный Маг Леса Торн, который сейчас входил в комнату, тоже не заметит, что Эрик в очередной раз отвлёкся на изучение особенностей симбиоза между мхом-лизуном и грибами-светлячками, вместо того чтобы выполнять рутинные обязанности. Конечно же, Торн, чьи усы напоминали два куста азалии после сильного дождя, сразу заметил запрятанные сапоги.

-Эрик! Мой юный и безнадежно увлеченный ученик! — прогрохотал голос Торна, который всегда звучал так, будто он только что проглотил на обед целую оркестровую яму. - Опять занят исследованиями, вместо того чтобы отполировать рога лепреконов для утренней радуги? Как мы будем запускать радуги на празднике Её Высочества, если они будут отражать такую… неполированную эстетику?

Эрик побледнел. Покраснел. И снова побледнел. Его тонкие пальцы нервно затеребили полы мантии.

-Я… я собирался, наставник. Вот-вот… просто я… думал о формуле свечения светлячков… она такая… переменчивая! И как её можно использовать для улучшения оттенков радуги! — пробормотал Эрик, чувствуя, как его и без того невысокий рост уменьшается ещё на пару сантиметров под пристальным, хоть и добродушным, взглядом Торна. Ему всегда было неудобно врать, даже если это была просто «маленькая, милая неправда» Аквита. Он всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке среди всеобщего ликования. Ему больше нравилось наблюдать за жуками, чем участвовать в шумных праздниках.

Торн громко вздохнул, сотрясая своими пышными усами вековые слои пыльцы с потолка, которые нежно опустились на его плечи, заставляя его мягко улыбнуться.

-Переменчивая, говоришь? Как и твоя склонность к практическим занятиям, Эрик. Но не волнуйся, твой пытливый ум — это дар! Просто иногда ему нужно напоминать о земных радостях, вроде чистых сапог и ярких радуг. -Торн покачал головой, но даже в его укоре было столько искренней добродушности и понимания, что Эрик почувствовал лишь легкое жжение стыда, смешанное с теплотой. Ведь все в Аквите были такими добрыми, даже когда ругали. Они всегда находили способ превратить оплошность в повод для улыбки и понимания.

Эрик, скромный и тихий, был воплощением непримечательности в сияющем Аквите. Он не был высоким или атлетичным, как рыцари. Его магия, хотя и сильная, проявлялась не в создании огненных шаров или мощных щитов, а в тонком понимании природы, в умении шептать с деревьями и уговаривать травы расти быстрее. Он любил уединение библиотеки, где можно было часами изучать древние свитки о свойствах редких растений или наблюдать за жизнью крошечных насекомых. Шумные праздники его утомляли, большие компании напрягали. Ему было неловко от чрезмерной доброты и внимания, которыми одаривали друг друга жители Аквита. Ему всегда казалось, что он должен быть более счастливым, более восторженным, более… как все. Но внутри себя он часто чувствовал лишь легкое недоумение. Он был немного не в такт всеобщей гармонии, словно неправильная нота в самой прекрасной симфонии.

Ему хотелось скрыться. Спрятаться под какой-нибудь особенно большой мантией или за массивной книгой. Но ему предстоял долгий день. Сегодня он должен был участвовать в ритуале утреннего купания бабочек в росе — крайне ответственное мероприятие, ведь только искупанные в утренней росе бабочки могли правильно доставлять послания по всему городу. А потом он должен был помочь в приготовлении цветочных гирлянд для украшения главной площади перед прибытием Монарха. Он вздохнул. Долгий день в обществе. Но он справится. Ведь он жил в Аквите, и в Аквите все было хорошо. Всегда.