Кабинет Аяза Торе тонул в вечерних сумерках. Тяжёлые бархатные шторы приглушали звуки ночного города, создавая ощущение полной изоляции от внешнего мира. В камине плясало пламя, отбрасывая на стены из тёмного дуба багровые отблески, которые превращали обычную картину в мистическую симфонию света и тени.
В центре комнаты, в массивном кресле с сафьяновой обивкой, сидел хозяин кабинета. Его внушительная фигура в колеблющемся свете казалась ещё более монументальной, а тень на стене словно вырастала до исполинских размеров. В руке он держал бокал с коньяком, но напиток, обычно согревающий душу, сегодня оставлял во рту лишь горечь.
Аяз провёл ладонью по лицу, словно пытаясь стереть следы собственной победы. Она была рядом — в соседней крыле, сломленная, залитая слезами, но принадлежащая ему. С
