Игра в дурака. Повторение прошлого

13. Иногда их взгляды встречались

В полиции избитого хулигана продержали до вечера. Какое-то время ушло на выяснение личности и составления протокола. Документов у задержанного не оказалось, бумажник с паспортом остался ведь дома на столе, что и усложнило работу полицейских, предусмотрительно отказавшихся от взлома чужой квартиры без соответствующего прокурорского разрешения, куда они даже и не собирались. Судя по затраченному времени на выяснение, им, похоже, пришлось делать запрос даже в роддом, где родился задержанный и в школу, где тот учился, понятно, что еще и на работу, где этот хулиган трудился. 

И во все эти места, скорее всего, были отправлены специально обученные люди с поручениями, все движения которых были заранее оплачены предусмотрительными налогоплательщиками. И все это вместо того, чтобы просто «пробить» хулигана по базе данных. Смешно конечно, но именно так он и думал, пребывая все это время в обезьяннике, других причин для столь долго его пребывания в этих «звериных» местах просто не находилось. Если конечно ему уже не шили дело за разбойное нападение, чуть не закончившееся убийством одного из охранников.

 Утвердительный ответ пришел только с работы задержанного, где и подтвердили, что он их работник. Ответ прибыл в виде представительного очкарика в деловом костюме с золотыми «Ролексами» на правом запястье. Очки на носу у явившегося тоже были золотыми, что окончательно и взбесило дежурного офицера. Как этот «золотой гусь» здесь оказался? Да очень просто, позволили задержанному сделать один звонок на свободу, вот всякие и поперли. Не делай добра людям, не получишь зла.

—Я вас слушаю, гражданин, — уставился офицер на вошедшего, чувствуя, что уже закипает от всей своей доброты, — по какому вопросу пожаловали?

—Да есть тут у тебя один чувак, — улыбнулся тип в золотых очках, —  Погорелом кличут, выпускай негодника. Профсоюз драчунов берет на себя всю ответственность за его кастрацию, чтобы он больше не позорил доброе имя законопослушного гражданина. Не можешь не бить, не бей… Короче, офицер, отпускай задержанного, он вас в плен больше брать не будет.    

—Зря время потратили, уважаемый, — дежурного чуть не вывернуло от такой наглости последнего. —  Этот еще не скоро освободится. Нападение на охранника, сопротивление органам власти, приходите годика через три, а лучше через все четыре. Вернем в лучшем виде. Ваша фамилия?

—Очкарин, а какое это имеет отношение к задержанному?

—У нас все имеет отношение, — произнес многозначительно дежурный, — даже цвет трусов подозреваемого.

—И в чем его подозревают, позвольте узнать?

—В разбойном нападении на охраняемый объект с целью завладения…    

Дальше слушать визитер не стал слушать весь этот бред, протянул дежурному в окошко сложенный листок и стал наблюдать за его реакцией. Сотрудник развернул листок, прочел, что там написано, встал и с кислой миной куда-то вышел, унося с собой запах потертого кителя и засаленных ментовских брюк. Вернулся минут через тридцать и принялся что-то строчить в своем журнале, не обращая вообще никого внимания на застывшего в терпеливом ожидании посетителя. Потом, как бы между делом, не отрывая взгляда от своих бумаг, буркнул, что все в порядке, но без начальства все равно не может, не имеет права освободить задержанного. Придется подождать до завтра, когда появится товарищ подполковник, и только после прямого распоряжения последнего уже…  

—Тогда я к твоему полковнику сам пройду, — усмехнулся товарищ, — чтобы он распорядился отпустить задержанного.  Не возражаешь? Хотя нет, пусть лучше ему сам министр и позвонит, если тебе этой писульки недостаточно.

И с этими словами он извлек из кармана мобильный телефон и принялся набирать того самого министра, кто и должен был все исправить. Телефонное право, оно ведь и в ментовке телефонное право — действует безотказно фактически на каждого мента. Подействовало и на этого, офицер снова со злым видом встал и вышел, вернувшись уже гораздо быстрее, чем в первый раз своего важного отсутствия. И даже не один, что очень даже порадовало посетителя. Следом за ним плелся тот самый тип с разбитой рожей, за которым сюда и пожаловали, и которому уже даже шнурки вернули, чтобы больше ни в чем себе не отказывал. 

Еще ему вернули мелочь из карманов, зажигалку и сигареты, заставили расписаться в каком-то журнале и… выпихнули на волю. Дело о разбойном нападении на охраняемую стоянку было закрыто.  Очкарин вышел на улицу и закурил, вдыхая всей грудью вместе с дымом и воздух улицы, дожидаясь пока тот где надо распишется и снова окажется на свободе. С перекошенной физей, разбитой губой и шрамом на небритой щеке.

—Чего уставился? — усмехнулся освободившийся, протягивая руку для приветствия.  — Думал, что я на Канарах?  А я вот на нарах парюсь.

—Молодец, — пожал протянутую руку Очкарин, — что я могу еще сказать. У богатых свои причуды, каждый отрывается по-своему. Пляжному прозябанию, блин,  предпочитаешь будоражащий суррогат местного разлива?

—Потом расскажу, — Погорел достал сигареты и тоже закурил. — Расскажи лучше, как тебе удалось меня так быстро вытащить?

—Да с этим просто, позвонил кому надо наверх, тот еще кому-то еще выше, откуда звонок спустился вниз, и ты свободен. Все просто, если знаешь, кому звонить.

Спасибо, за мной должок, — улыбнулся Погорел. — Денег до получки не одолжишь?  Взял тачку, понимаешь, в кредит, потратился на отпуск, совсем на мели оказался. Мне бы тысяч тридцать или сорок рубликов на расходы.

—Понимаю, — ответил Очкарин, протягивая пять тысяч рублей одной купюрой. — Остальные могу только вечером после работы, буду в районе Тверской, давай где-нить там пересечемся у Пушкина.

—Я с цветами приду, — кивнул Погорел, — чтоб ни у кого вообще сомнений не осталось в наших дальнейших намерениях.

—Кретин, — рассмеялся коллега, — так ресторан называется, который больше всего иностранцы любят в нашем городе.

—Я знаю другое место, — предложил Погорел. — У Гончаровой…

—Издеваешься?

—Записывай, — хмыкнул Погорел и продиктовал адрес.

Очкарин записывать не стал, запомнил, после чего таки задал свой вопрос:

 — Бабки кончились, морда разбита, документов нет, ментовка — дом родной…  Что случилось, ты мне можешь сказать, не за пьяный, надеюсь, дебош на самолете?

—Принесешь деньги, тогда и узнаешь, — усмехнулся Погорел, легонько подталкивая коллегу в спину в направлении черного «Мерседеса». — Вали…

   В восемь вечера он ждал коллегу в небольшом, но уютном ресторанчике в самом центре Москвы в районе Тверской, где все было очень дорого и сердито. Не отказывай себе ни в чем, называется, и даже когда в кармане три рубля, все равно живи по-крупному. Затягивают мелочи, они как пиявки на теле, как та суета, которая снует. И даже когда не прет, вот только как во все это въехать, когда все по большому счету именно из мелочей и состоит? И зачастую очень неприятных мелочей, если не сказать конкретнее….  Коллега опаздывал, Погорел заказал бокал пива, сухариков и попросил принести пепельницу. С куревом не вышло, в ресторане уже не курили, закон о борьбе с курением вошел уже в силу, но зато без проблем можно было хрустеть сухариками, что и радовало. 

Он любил похрустеть под спокойную музыку. Еще пару часов назад совершенно безнадежная ситуация таковой ему уже не казалась. Распечатав пачку сигарет, он извлек из нее одну и, чиркнув привычно колесиком зажигалки, с наслаждением сделал первую затяжку, здраво рассудив, что, если даже нельзя, то ему все равно уже можно. Но не тут-то было, тут же возле столика появилась административная дама со строгим лицом и вежливо попросила его прекратить никотиновое безобразие.

 Можно было конечно взять за грудки и эту, чтобы и из нее тоже все спесь вытрясти, но, памятуя недавний печальный опыт на стоянке, Погорел тут же отказался от этой мысли. Он извинился, и отправил сигарету в бокал с пивом, попросив принести на замену другой. Окурок немного пошипел, злясь на такую несправедливость, и погас, приказав долго жить. Злая тетка исчезла, и он снов оказался предоставленным самому себе. Вспомнилось вдруг, как они с Кирой попали сюда минувшей зимой. И даже столик, за которым он сейчас находился, кажется, был тот же самый. Иногда так бывает, что случайности совпадают. И не удивительно, ведь после этого они довольно часто сюда наведывались, скорее всего, именно поэтому он и сейчас приехал именно сюда.

Кира тогда сидела напротив и смеялась во все горло какой-то его глупой шутке или плоскому анекдоту.  Мягкий свет от двух горящих свечей, стоящих на столе, выхватывал из темноты светлым пятном ее красивое лицо. Глаза ее уже светились коньячным огнем после первой стопочки, а розовые щеки все еще румянились от мороза. Снежинки на волосах уже растаяли, придавая им естественный блеск и удивительную красоту, а замерзшие на морозе пальцы с перламутровыми ногтями грелись в его ладонях. Середина февраля — не самый, надо заметить, майский месяц для уличных прогулок.

 Правда, они и не гуляли, собирались в кино, но застряли в пробке. В Москве так иногда бывает, что можно застрять на пару часиков, жизнь от этого короче не становится.  Ругаясь про себя, что поперся в центр по Волгоградке, он то и дело поглядывал на часы, надеясь все же успеть в кино, и все равно опоздал. На проспекте велись какие-то ремонтные работы, не прекращающиеся даже ночью. Прожекторы освещали площадку и копошащихся на ней в трудовом энтузиазме рабочих таджиков в ярко-красных жилетках, благоустраивающих Москву всеми правдами и неправдами, как бы та не сопротивлялась. Но каждому свое, как говорится… 

До «Пушкинского» можно было добраться и на метро, тогда бы точно не опоздали. Только надо было добраться еще до самого метро, а вот это сделать, стоя в пробке, было уже гораздо сложнее. Сделать это можно было только пешком, бросив машину в каком-нибудь закоулке, куда еще тоже надо было свернуть.  Но даже и пешком они уже не успевали. Тогда он достал из кармана куртки телефон и, набрав номер кинотеатра, представившись самим Жириновским, потребовал отложить начало киносеанса до утра, а зрители пусть пока немного поспят, в карты поиграют на худой конец, пока он не подъедет!  

Естественно, его вежливо послали, заявив почти дикторским голосом, что даже для такого уважаемого человека это сделать невозможно. А он, что тоже вполне естественно, ничего другого и не ожидал услышать от этих бюрократов от искусства. Кира еле сдерживалась, пока он разыгрывал комедию, и тут же рассмеялась во весь голос, как только он отключил трубку. Ее заразительный смех передался и ему, что и спасло вечер от неминуемого краха. А потом он привлек ее к себе, и они стали целоваться. И оторвать его от этих губ смогли только уже нервные сигналы стоящих за их машиной автомобилей, которым все еще, в отличие от некоторых, было куда-то надо. 

Машина, что двигалась впереди уже уехала, дорога была свободной, рванул с места и их джип, оставляя позади себя белое облако выхлопа, брызги грязи из-под колес, да еще два билета на ненужный никому уже в этой машине киносеанс. Вот так они тогда и оказались в этом ресторанчике! Добравшись через полчаса до центра, они оставили внедорожник в одном из узких переулков города и отправились пешком бродить по заснеженной Москве, пока и не набрели на этот вот ресторанчик с приличной кухней, где и продолжили свой замечательный вечер. Пили коньяк, слушали музыку и танцевали. Он прижимал ее к себе, нашептывая на ушко всякие непристойности, типа, как он ее хочет, что никакого кино больше не надо, а она только слушала и чуть заметно всей этой чепухе улыбалась. 

Хочет он…  Все бы так и хотели. Иногда их взгляды встречались, и тогда в ее кошачьих глазах он мог видеть свое отражение, чувствуя, что тонет в них, причем без всякой надежды вернуться обратно. Ему так хотелось приручить эту кошку, но с каждым днем он все больше убеждался, что выходит все как раз наоборот — приручался он, а она все так же и продолжала оставаться неприступной незнакомкой, как и месяц назад, когда они только еще познакомились. Все той же — себе на уме кошкой — в любой момент готовой слопать свою мышку. 

Теперь он думал о ней постоянно, ловя себя на мысли даже на работе, что вместо того, чтобы разбираться в юридических тонкостях очередного договора, сидит и смотрит на дверь кабинета, представляя, как она сейчас в нее войдет. И не надо будет ждать вечера, когда они снова встретятся и пойдут в кино, билеты на которое он приобрел заранее. И пошли, но не попали, но зато оказались здесь, в этом чудном ресторанчике, где и зависли. Он смотрел на нее, она на него, иногда их взгляды встречались.