Жизнь моя. История Лины

15

Лина.

У меня начинается новая жизнь. Непредсказуемая. Все, кого я знаю, кто мне дорог, находятся рядом. Алекс на прощание ещё раз поцеловал в губы, обдав меня своим жаром.

— Вечером позвоню тебе по видеосвязи, — прошептал он, аккуратно обнимая за плечи.

Едва закрылась за ним дверь, женщина, делавшая до этого нам замечание, пробубнила себе под нос:

— Устроили тут цирк и балаган!

— Не обращай на неё внимания! Злиться она на всех, потому что к ней никто не приходит, — сказала мне другая.

— Вот ещё чего! Больно мне надо злиться.

— Перестань брызгать слюной, ты видишь же, что девочке плохо!

— Ага, плохо ей! Вон как её любовничек, альфа-самец, обхаживал, чуть ли не облизал с головы до ног.

— Он мой муж, — с усталостью произнесла я, ложась на кровать и закрывая глаза.

Моё тело обмякло, и я провалилась в сон, в котором видела ужасные моменты — тётка крадёт Лёшку из дома Алекса и издевается над ним, потом приходит ко мне в больницу с ножом, отрезает мне волосы под корень и дико смеётся, потом начинает втыкать этот же нож в меня раз за разом, отчего я вскрикиваю и просыпаюсь, резко садясь на кровати, чувствуя при этом дикую боль в плече.

— Тихо! Тихо! Всё хорошо! Это только сон!.. Меня, кстати, зовут Леной, — успокаивала меня соседка по палате, присев со мной рядом на кровати. Она погладила меня по руке, и её взгляд упал на моё плечо, на котором стало расплываться пятно крови. — Детка, шов похоже разошёлся! Сейчас медсестру позову!

Лена вышла из палаты и вернулась вскоре с медсестрой, которая едва глянула на повязку, моментально испарилась за дверью, а вернулась обратно уже с дежурным врачом, который заглянув под повязку, вернув её обратно, повёл меня в перевязочную. Там мне подлатали рану, обкололи обезболивающим и кровоостанавливающим и сделали свежую повязку. Потом до кучи поставили укол успокоительного.

Когда я вернулась в палату, там настойчиво названивал мой новенький телефон. Я ответила и на экране телефона увидела двух моих любимых людей — Алекса и Лёшу. Я с телефоном в руке легла на здоровое плечо и продолжила разговор с ними, медленно засыпая под действием уколов. Перед тем, как я окончательно провалилась в крепкий сон, почувствовала, как у меня из рук вытянули телефон и ответили моим собеседникам: ей поставили уколы, и она уснула. Даже здесь обо мне заботятся посторонние, знающие меня всего несколько часов. Это для меня совсем не привычно, но я устала быть сильной! Хочу быть слабой, чтобы обо мне заботились, и чтобы меня просто любили.

* * *

Алекс.

Моя девочка! Моя! Я больше не дам тебя в обиду! Никому не дам тебя трогать и обижать!

На утро я встал и поехал снова с Лёшей в свой офис, там уже были готовы все документы на то, чтобы подать иск против тётки моей любимой. Стоит только начать, потом будем добавлять всё остальное, что будет выявляться в ходе следствия. А его я обязательно добьюсь!

Подав документы в соответствующую инстанцию, мы поехали с пацанёнком к её сестре, которая к этому времени сидела на сумках, полностью готовая, ехать домой, к нам домой. Я пошёл к врачу, чтобы всё выяснить.

— Ваша жена чрезмерно твердолобая, она изъявила желание выписаться раньше времени, сказав, что дома будет кому о ней позаботиться! — недовольно произнёс доктор. — Я бы ещё хотя бы день подержал её в больнице, так как вчера ещё вечером ей пришлось зашивать рану заново. Она беспокойно спит. Рекомендую показать её психологу.

— Если мы её заберём, как она хочет, ничего в этом экстремального нет? — уточнил я.

— Нет. Но стоит её ограничить в лишних нагрузках, чтобы рана зажила быстрее, иначе останется безобразный шрам.

— Хорошо, я понял. Спасибо! Выписка готова?

— Нет, я ждал Вас, чтобы Вы подтвердили, что забираете её. Подготовлю минут через десять.

Я вернулся к своей девочке, которая нервно ходила по палате.

— Ты всё собрала? — заботливо спросил я, заключая её аккуратно в объятия и целуя в макушку.

— Да.

Я взял сумку с вещами и дамскую сумочку в одну руку, а другой взял за руку мою девочку, и мы пошли к ординаторской, из которой нам минут через пять вынесли выписку и направление на приём к хирургу. После этого мы отправились в наш дом.

— Что тебя беспокоит? — спросил я, когда мы уже заехали во двор и помогал ей выйти из машины.

— Моя тётушка. Она у меня не выходит из головы. Если она с такой лёгкостью решилась на нападение с ножом, то, что от неё можно ещё ожидать?

— Не переживай, я этим делом уже занялся, она больше не подойдёт ни к тебе, ни к Лёшке.

— Мне всё равно страшно.

— Постарайся не думать об этом, пойдем, посмотрим Лёшкину комнату и займёмся обедом.

Мы поднялись на второй этаж, и зашли в переделанную под мальчишку комнату. Лина ошарашено смотрела на новую обстановку комнаты.

— Сколько же Вы потратили.

— Никаких разговоров про деньги и хватит мне «выкать», мы же с тобой уже про это говорили! Мы с тобой муж и жена!

— Всего второй день! — фыркнула моя девочка. — Мне трудно привыкнуть к тому, что происходит так скоротечно в моей жизни.

— Заставь себя хотя бы разговаривать со мной на «ты». А остальное придёт само. Пойдём теперь на кухню, а Алексей пусть пока поиграет со своими новыми игрушками. Нужно, чтобы он успел всё открыть, чтобы при проверке всё было естественно.

Во время приготовления обеда моя девочка продолжала погружаться в свои тревожные мысли, порою не слыша то, что я ей говорил и просил сделать. Твою ж девизию! Надо как-то вытаскивать её из этого состояния! Не нравится мне её настроение!

Я взял телефон и написал своей дочери, чтобы та срочно собиралась и летела ко мне в Анапу, ничем не поясняя своё требование.

После еды, я свозил Лину на перевязку и заставил лечь её спать. После этого самолично пошёл готовить комнату своей дочери, немного привлекая при этом действии Лёшку, не понимающего, что происходит.

— Что происходит? — спросила Лина, зайдя к нам в комнату. — Из-за вашего грохота я не могу уснуть.

— Скоро должна приехать моя дочь, — сказал я, смотря на реакцию моей девочки. Испугалась! Почему?

— Она одна перемещается?

— Нет. С ней гувернантка. Моя дочь хоть и строптивая, но ко мне временами прислушивается. Поэтому ей пришлось смириться с тем, что рядом с ней всегда присутствует гувернантка.

— Помочь?

— Нет, тебе отдыхать надо!

— Не хочу просто так сидеть!

— Нет! Ты ничего не будешь делать хотя бы пару дней!

У меня зазвонил телефон, и я отвлёкся от нашего спора. Звонила дочь.

— Да Тася, слушаю тебя!

— Пап, я уже прилетела. Когда ты меня заберёшь из аэропорта?

— Оперативно ты прилетела. Жди, скоро буду.

Я быстро ушёл в свою комнату, переоделся и поехал забирать свою дочь из аэропорта. Там дочь бросилась мне на шею, целуя меня в щёки, покрытые щетиной.

Вскоре мы вернулись домой. Откуда я сделал заказ ужина из ресторана. И пока его не привезли, я познакомил её со своей женой и Лёшкой.

— Она твоя жена? Она же работала горничной в отеле, в котором мы останавливались. Ты что, её обрюхатил?

— Фу, дочь, какая ты пошлячка! А ты не подумала, что я могу просто так жениться, по любви?

— Какая тут любовь? Она тебе в дочери годится! Она моя ровесница практически.

— Нравится тебе это или нет, но она моя жена и тебе придётся с этим свыкнуться, — обрезал я, прекращая нападки своей дочери. И она прекрасно знала, что если я ставлю, таким образом, точку в разговоре, то ей бессмысленно продолжать что-то говорить в мой адрес. — Твоя комната почти готова, закончишь сама, как отдохнешь после перелёта.

— Почему клининговую компанию не вызовешь? Мог бы и свою жену попросить, ведь она в этом мастер!

— Дочь! Не заводи меня!

— Хорошо-хорошо, папочка! Я пошла в душ схожу, пока не привезли еду.

Едва дочь скрылась на втором этаже, я сказал, обращаясь к Лине:

— Прости за слова моей дочери. Избаловал я её чрезмерно.

— Будем исправлять! — с улыбкой ответила моя девочка. — С собой я ей так не позволю разговаривать.