Право на новую жизнь

I

 Ужинали молча. Данилка то и дело давился котлетами, да это и понятно. Инна Викторовна, дабы сэкономить, покупала самый дешевый фарш, состоящий в основном из жил и жира, которые большинство покупали для кошечек и собак. Мяса практически не было, котлеты получились маленькими и рыхлыми, их невозможно было есть, но иного они и не ждали, рады и такому. Сергей всегда косо поглядывал на Веронику, про себя считая, сколько котлет она съела, ему казалось, что девушка их объедает и из-за нее в семье нет денег.

Бросив вилку, мужчина уперся локтями в стол и сказал:

- Инн, а еще котлеты есть?

- Нет, - раздраженно ответила женщина, - у меня не хватило денег на килограмм фарша, пришлось брать столько, сколько могла. Каждому по две котлеты.

- Я больше не хочу есть, - простонал Даниил, ковыряясь в тарелке.

- Ешь, сынок, больше ничего нет, - ласково ответила Инна Викторовна, поглаживая сына по голове.

- Не хочу есть. Еда невкусная, в садике лучше кормят,- не утихал мальчик, явно стараясь разозлить родителей.

- Мать сказала ешь, значит, ешь, - проговорил Сергей, раздраженный не меньше сына безвкусными котлетами.

Данилка упрямился, ковыряя все время в тарелке. Инна Викторовна не выдержала и, забрав его ужин, сказала:

- Не хочешь, не кушай.

- Я «Лунтик» хочу смотреть.

- Иди смотри, сынок, - ответил Сергей, горячо любящий сына.

Мальчик с веселым смехом убежал к телевизору. За столом осталось три человека. Вероника тихо накалывала на вилку котлеты, боясь шевельнуться лишний раз. Всегда совместные времяпровождения оборачивались для нее пытками: ее любо не замечали, но чаще всего унижали, стараясь побольнее надавить на те места, которые и ей самой не нравились, а именно: инфантильность ее отца, внешность серой мышки, старая одежда, редкие волосы, мешки под глазами, как будто девушка сама была виновата в том, что такая родилась.

И как только она об этом подумала, Сергей обернулся в ее сторону и спросил:

- А ты чего копаешься? Тоже есть не хочешь?

- Нет, я буду есть, - тихо проговорила Вероника.

- Вкусно, да? – поинтересовалась Инна Викторовна, усмехаясь над ней.

Дабы угодить родителям хоть в чем-то, девушка набрала побольше воздуха в легкие и сказала:

- Да, вкусно.

- Тебе бы только пожрать! – закричал Сергей. – Ничего не делаешь по дому, учишься плохо, выглядишь и того хуже. Остальные девчонки как куклы ходят, а ты мымра.

- Какие оценки ты получила сегодня? – спросила мать, пропустив мимо ушей слова мужа.

- Никакие, - спокойно ответила Вероника, хотя на глаза у нее навернулись слезы.

- Вчера три по геометрии получила, - издевательским тоном ответил Сергей и довольно откинулся на спинку стула.

- Три?! – воскликнула Инна Викторовна, взгляд ее глаз стал злым и холодным. – И ты мне ничего не сказала?

- Я хотела… - промолвила девушка, вытирая слезы.

- Чего плачешь как маленькая. Кто виноват в том, что ты не можешь учиться? – закричал Сергей. – Я всегда проверяю твой дневник и мне становится стыдно, что моя падчерица не может ответить хотя бы на четыре.

- Но я учу, а у доски все забываю от волнения, - оправдывалась Вероника, искренне желая поскорее выйти из-за стола, чтобы не видеть ни мать, ни отчима. Как будто прочитав ее мысли, Инна Викторовна командным тоном проговорила:

- Быстро доедай ужин и марш учить уроки!

Девушка была искренне благодарна матери хотя бы за это. По крайней мере у нее будет возможность посидеть в одиночестве в комнате, и никто ее не тронет. Она поставила тарелку в раковину и удалилась к себе, оставив злобный взгляд отчима и равнодушный матери позади.

В комнате, слишком темной для юной девушки, Вероника раскрыла учебник по английскому и принялась доделывать задание на дом. Долго она сидела со словарем, переводя простой текст. Может быть, он и был простым для тех, кто хорошо владеет языком, но для нее это было трудным, особенно подбирать нужные словосочетания на родном языке.

Через час, когда кукушка прокуковала восемь вечера, Вероника встала из-за письменного стола и пошла принимать душ в ванную комнату. К счастью, на пути ей никто не встретился, благо начался новый выпуск новостей, которые никогда не пропускали родители. Данилка тоже был занят важным делом: он смотрел по видео «Лунтик».

Оглядев коридор в старом стиле, девушка подумала: «Столько денег потрачено на технику, лучше бы свежие обои в комнатах наклеили бы». Но, к сожалению, никому не было дела до квартиры, благо работали телевизор и Интернет.

В ванной комнате девушка сняла одежду и включила воду. Из лейки полилась прохладная вода – Вероника не любила горячую. Когда с водными процедурами было покончено, девушка вытерлась махровым полотенцем и оглядела себя со стороны. В зеркале на нее смотрело бледное лицо, на котором отчетливо вырисовывались серые глаза под черными бровями да тонкий рот, на щеках были заметны поры и мелкие прыщики, которые не залечивались даже лосьоном. Пепельные волосы средней длины имели невзрачный мышиный цвет, который и так усугублял ее не столь красивое лицо. А как ей хотелось превратиться в красавицу с белокурыми длинными волосами, иметь яркие пухлые губы, спортивную фигуру; такими видела Вероника в интернете и журналах знаменитых моделей и артисток, которыми восхищаются и с которых все берут пример. Ей же злая судьба уготовила проживать в убогой квартирке с бедными родителями, которые ни капельки не любят ее и не хотят ничем помочь. Есть, конечно, бабушка, старающаяся помочь внучке чем может, но просить у старушке деньги на салон красоты было бы верхом невежества: благо, Зоя Семеновна и так оплачивала ей с пенсии за Интернет, телефон, покупала, когда могла, одежду, давала на карманные расходы. Больше у нее не было денег, и так на ее шеи сидел еще сын, который не старался найти работу.

Подумав об этом, Вероника еще раз взглянула на себя и зеркало и тихо спросила: «Ну почему одним дается все, а другим ничего? Ладно, деньги и потом можно заработать, но что мне делать с такой непримечательной внешностью? Вон, у Анжелки нет богатых родителей, живет с мамой, бабушкой и младшей сестрой в двухкомнатной квартире, а внешность у нее такая, что превосходит многих знаменитых красавиц, да и парни за ней бегают все время, а меня никто не любит: ни в школе, ни дома, да еще гадости говорят о моей внешности, я и так знаю, что не вышла ни лицом, ни фигурой».

На глаза навернулись слезы. Девушка не стала их смахивать – никто все равно ее не увидит. Накинув легкий халатик, Вероника вышла из ванны. В комнате родителей было тихо, должно быть укладывали Данилку спать.

В своей комнате Вероника переоделась в ночную рубашку и легла спать. Перед сном она представила себя в новой жизни среди иных людей. Ей так хотелось стать счастливой, чтобы ее тоже любили и уважали, и от этих мыслей она снова заплакала. Поначалу Веронике захотелось открыть окно и спрыгнуть вниз, но в последний момент передумала, когда вспомнила слова Зои Семеновны о том, что самоубийство – самый тяжкий грех, а самоубийцы вечность будут гореть в аду. Не хватало еще и после смерти мучиться, подумала девушка и плотно закрыла глаза. Сон сразу же сморил ее, когда она укрылась под мягким, теплым одеялом.