Марфа Семёновна стучала в дверь с упорством дятла, долбящего кору векового дуба. Надя прижалась лбом к косяку, чувствуя, как древесина впитывает пот со её кожи. Через глазок старуха казалась искажённой — голова слишком большой, синяя шаль размытой тканью без начала и конца.
— Откройте, Надежда Петровна! Я знаю, вы дома! — голос просачивался сквозь щели, как дым.
Михаил не одобрял визитов. Воздух в прихожей сгустился, запахло озоном перед грозой. Надя потянулась к замку, но рука будто наткнулась на невидимую стену. Боль пронзила запястье, заставив втянуть воздух сквозь зубы.
— Нельзя, — прошептала она, обращаясь к пустоте за спиной. — Она всё равно не уйдёт.
Старуха начала колотить костяшками по дереву. — Я полицию вызову! Слышите? Всю ночь топот, смех… И это! — что-то тяжёлое ударилось
