Юленька

Глава 3

Весь день стояла духота, но к вечеру начался дождь, освежая воздух, придавая лесам и горам ярко-зеленую окраску, которая так веселит глаз. Дождевые капли дрожали на листьях, сверкали в золотистых лучах заходящего солнца, воздух наполнился свежими ароматами трав, цветов, самой земли. Благоухания сада привели меня в небольшую беседку в самом его дальнем уголке.

После обеда я видел как Анистов с женой уехали из дома. Только тогда я вышел из своей комнаты, чтобы пройтись по дому. Я искал спальню Юленьки. Знаю, это неприлично, но о каких приличиях я могу рассуждать, когда столько пороков висит на моём сердце. Несмотря на то, что я обошел весь первый и второй этаж, комнату девушки я не нашел. Спальни на втором были заперты, а на первом была лишь одна спальня горничной. Кухарка приходила из деревни.

Придя на кухню попросить сделать мне чашку кофе, я разговорился с кухаркой. Полная, розовощекая, словоохотливая, веселая женщина с радостью налила мне крепкого кофе и поставила на стол целую тарелку свежеиспеченных булок с сахаром. Я с удовольствием уплел парочку. Анфиса, кухарка, рассказала мне много интересных вещей о доме Анистова, которые он никогда бы мне не рассказал сам. Я считал Сергея Анистова, в отличие от самого себя, порядочным, честным человеком, лишь иногда отступающим от правил. Например, очень не часто он мог придаваться пьянству. Но позже завязывал так крепко, что ничем не развяжешь. Сергей содержал свою красивую усадьбу в должном порядке и я всегда думал, что он довольно богат, раз имеет такой прекрасный дом и небольшую конюшню. Он продавал лошадей время от времени, занимался домашним хозяйством (имелись у него и куры, и утки, и овцы), этим и жил. Ада же не помогала ему в ведении хозяйства, всё больше сидела у себя в комнате перед зеркалом и любовалась на свою красоту. Но муж на Аду не сердился. Думаю, он её любил. Сам от природы не красавец, невысокого роста, но довольно коренастый. Лицо у него немного вытянуто, нос с горбинкой и очень большой, а глаза наоборот маленькие, близко посаженные к переносице. На ум приходит слово носач. Не лестное сравнение. Рядом Ада и Сергей смотрелись смешно. Но гордая Ада позарилась на деньги Анистова. Что ж, деньги делают невозможное возможным.

В хозяйстве Сергею помогала именно Анфиса. Горничная прибирала дом, следила за чистотой.

— Дом наш почти разорен! — Всплеснула руками Анфиса и покачала головой. — Ада Валерьевна, полгода назад ездила в город большой, да и проиграла всё в карты. И даже дом заложила. Бес её попутал, окаянную. Всегда не чиста на руку была. А тут письмо Сергею Марковичу пришло, что сирота-то наша, Юлия, наследство имеет. И уже через несколько недель приехала девчушка. Ой, не знаю, может и не потеряем дом. Так дом терять не хочется. И скотину! Хорошая такая девушка, Юлия-то. Добрая, милая.

— Она немного странная? Как Вы считаете? — Спросил я невзначай. Я не думал об этом сознательно, но видимо в подсознании такая мысль витала.

Анфиса пожала плечами:

— Да, наверное.

В глазах её я увидел оттенок подозрения.

— Но это не моё дело. Так дом терять не хочется, так не хочется!

Она сокрушалась еще несколько минут, а потом погрузилась в чистку посуды. Я быстро допил кофе и встал из-за стола.

— Спасибо за кофе, Анфиса.

Она лишь кивнула, погруженная в свои мысли и не заметила моего ухода. Я еще раз обошел дом и сел на веранде, поджидая, когда Юленька выйдет прогуляться. Её не было. Я совсем заскучал. Дело клонилось к вечеру. Я прогулялся по двору и направился в сад.

Просидел в беседке около часа, глядя на стекающие с крыши капли. В голове крутились неприятные мысли. Я думал о разговоре с кухаркой, и её слова никак не шли у меня из головы. Я не знал, конечно, что Юленька сирота. Но я и о ней узнал только вчера. Если она приехала, чтобы помочь дяде, это благородно с её стороны. Не каждый поделится наследством с родственниками. Я бы не поделился. Ну, я и не поделился. Я усмехнулся. Да, но Юленька не такая как я. Она добрая, чистая, непорочная. Такая запросто всё отдаст и не пожалеет.

Эти мысли приходили ко мне в голову пока я сидел в беседке. Скука. Но как же здесь красиво! Вечер вступил в свои права полностью. Я любовался прекрасным садом Анистова. Выглянул из беседки и рассматривал целые гряды разных цветов: пионы, эустома, похожая на маленькие розочки, анютины глазки, садовые ранние лилии и Бог знает ещё какие красавцы смотрели на меня снизу, качая головами на ветру. Я увидел калитку, что вела в лес. Значит из сада тоже можно покинуть дом. Причём незаметно. Я простер взгляд дальше и увидел её, наконец. Юленька медленно шагала по одной из дорожек, по пути срывая цветы и составляла из них букет. Я замер на несколько мгновений, любуясь неё чарующей изящной походкой, а потом встрепенулся и выбежал из беседки, боясь не успеть догнать её. Неуловимая Юленька была так погружена в свои мысли, что не заметила моего приближения. Когда она услышала шаги позади себя, то вздрогнула и обернулась.

— Это Вы…- рассеянно, будто её занимали какие-то свои глубокие мысли, проговорила она, останавливаясь и крепко прижимая к груди яркий солнечный букет из бархатцев, бархоток и жёлтых лилий с коротенькими стеблями. Будто я хочу их отобрать у неё, а она их защищает. Это было забавно, но я остался серьёзен.

— Да, я сидел в беседке и увидел тебя, — поспешил объясниться, глядя на её вишнёвые губы. Она заметила мой взгляд и отвернулась в смущении.

Двинулась вперёд. Я за ней. Мы зашли в дом со стороны сада и Юленька поставила цветы в уже приготовленную вазу.

— Хотите я для Вас сыграю? — Предложила она, садясь за фортепиано. Я подумал, что она очень странно выглядит в этом доме. Я больше представлял её в небольшом простом домике с печкой, баней и с вышиванием в руках. Было необычно для меня вдруг увидеть образ деревенской девушки, и Юленька отлично в него вписалась.

— Да, — коротко ответил я, облокотившись о фортепиано. Юленька и сама странная: всегда задумчивая, тихая, боязливая. И этот её взгляд, будто туманный, будто сверкающий, будто совсем неземной. Она словно не от мира сего! Я же говорю, ангел сошедший с небес.

Девушка прошлась по клавишам нежной рукой и под её маленькими тонкими пальчиками заиграла прекрасная, но печальная мелодия. Я слушал и представлял ночной лес, луну, ярко освещающую крепкий, высокий дуб, под которым сидит девица и горько плачет о том, что её бросил возлюбленный. Я сентиментален, несмотря на черную душу. Взглянул на Юленьку. Девушка закрыла глаза и играла мелодию на память, полностью ей отдаваясь. Она показалась мне сейчас такой недосягаемой, неприступной, что мне стало не по себе. Для меня не было преград никогда. И я всегда получал то, что мне хотелось. Но вдруг в этот раз я ошибаюсь? Я ещё пристальнее стал смотреть в одухотворенное лицо девушки, мысленно к ней обращаясь. Открой глаза, Юленька, и посмотри на меня! Но мелодия вдруг оборвалась. Юленька открыла глаза и глянула в окно, а не на меня. Озадаченный её вид на этот раз смутил меня. Я будто сделал что-то не так. Она избегала смотреть в мои глаза. О, нет, я не телепат. Чушь собачья. Я усмехнулся дурацким мыслям. Но что же так растревожило девушку?

Юленька между тем повернула ко мне своё лицо и спросила:

— Вы считаете, что я странная?

Я сразу понял, что Анфиса передала наш разговор на кухне Юленьке. Да, язык у кухарки без костей. Я это понял уже, когда она про Анистова и его жену мне без обиняков рассказала.

— Моя странность в том, что я воспитана по-другому, в отличие от многих девушек моего возраста. — Я предположил, что Юленьке не больше восемнадцати. — Я выросла среди лесов и озёр, а не городской суеты. Я слушаю пение птиц, а не радио. Я не смотрю телевизор, предпочитаю прогулки по саду вечеринкам в клубе. И я люблю играть на фортепиано, сидя дома, а не проводить время с сомнительными друзьями на тех же вечеринках.

Она наиграла ещё одну красивую мелодию, но теперь уже быструю, и я наблюдал как легко её тоненькие пальчики скользят по клавишам, оставляя восхитительные звуки от своих прикосновений.

— Но Вы тоже странный, — тихо сказала она, когда последний звук мелодии затих в комнате.

— Отчего же? — Удивился я, ведь решительно ничего странного во мне не было. Я обычный лентяй, простой путешественник и как это говорили раньше повеса, а теперь бабник. Порочный и испорченный, но обычный.

— Вы слишком красивы, — робко ответила она, не глядя на меня, но глядя лишь на свои изящные пальцы, лежащие на клавишах неподвижно теперь.

— И в этом моя странность? Но это же смешно.

Она вскинула свою светлую головку и мотнула кудряшками.

— Именно, именно! И это отнюдь не смешно. Как можно быть до странности таким красивым, у меня не укладывается это в голове. Ваш взгляд полон решимости, жизни, выражение лица смелое, а в глубине глаз что-то дерзкое и тоже до безумия смелое. Вы и сами не понимаете всей своей красоты, господин Громов. И это тоже странно. Ведь наверняка я не первая, кто говорит Вам о Вашей внешности.

Она с таким жаром и убеждением произнесла эту тираду, что я невольно улыбнулся. Уверила себя, что до странности красив. Разве это не чудно?! Такой наивности и искренности я уже давно не встречал на своём жизненном пути, а повидал я достаточно много разного… Низменные пороки населяют этот мир, и я сталкивался с ними (разными по содержанию, но в сущности пороками и являющимися) да и сам не раз переступал черту. С такой точки зрения я не герой, а скорее злодей. Плохие поступки оставляют след на внешности. И след этот явно не хороший. Вряд ли я являюсь исключением.

— Вы как герой романа, мистер Громов. В Вас всё, что есть в них.

Как же она ошибалась. Милая, молодая девушка, выросшая среди лесов и озёр.

— Расскажи мне свою историю, Юленька, — попросил я, чуть придвинувшись, и в конце концов опустился рядом с ней на соседний стул. — Расскажи о своей жизни.

Она немного отстранилась, боясь, такой близости между нами и удивленно посмотрела на меня:

— Вам интересна история моей жизни?

— Да, почему нет? Ты мне интересна и твоя жизнь тоже.

— Мы так мало знакомы…

Что с того, что мы мало знакомы? Можно же познакомится ближе. Я этого хочу, да и она, уверен тоже, хоть и смущается. Я припомнил сейчас одну историю из моей жизни. Произошла она еще, когда я не работал даже в журнале. Мне встретилась одна особа, которая тоже смущалась. Но смущение её было лишь уловкой, чтобы заманить меня в свои сети. Я сразу её ложь распознал. А на утро ушел, не прощаясь. Так вот в Юленьке я разгадал искреннее смущение. Она не понимала, чем меня, городского, могла заинтересовать девушка, всю жизнь прожившая в сельской местности. А между тем, такие девушки действительно более привлекательны для некоторых, чем городские испорченные дамы. Вот Ада, например, в прошлом жила в городе, пользуясь всеми его дарами, она привлекла меня лишь на короткое время, а затем интерес пропал. Ищи свищи, не доищешься. Как будет с Юленькой, я пока не знал. Но интерес у меня к ней воспылал со всей страстью. Надолго ли? Кто знает…

— Я хочу узнать тебя. Что в этом плохого?

Она пожала плечами. Светлые кудряшки прыгнули, а ямочки снова бросили мне вызов. Я заметил, что этой девушке идет как коса, так кудри. Она очень мила! И опять она перебирала ковер носками туфель. Нервничала, волновалась.

— Ну хорошо. Как уже сказала, родилась и прожила в деревне до семнадцати лет. А потом…

Она осеклась, зарывшись в какие-то свои, судя по грустному выражению лица, совсем не веселые мысли. Я молча ждал.

— Мои родители часто ездили в город, продавать мясо, овощи, саженцы, рассаду и многое другое. Я всегда с нетерпением ждала их, а иногда ездила с ними. Но в прошлом году я не поехала на ярмарку. Родителей долго не было. Через два дня приехал полицейский и сказал, что моих родителей обокрали и убили, — она рассказывала жуткую историю стойко, без единой слезинки, но я видел как боль отразилась в её прекрасных искренних голубых глазах. — Убийц до сих пор не нашли. Меня отправили сначала в приют, но затем я оказалась… Нет, это неважно.

— Подожди, — я перебил её ненароком. — А как дядя? Почему он не стал твоим опекуном до совершеннолетия? Почему не забрал к себе?

Юленька вновь прошлась пальчиками по клавишам.

— Я не знаю. Дядя Сережа мало общался с моим отцом, его братом. Ему сообщили о его смерти, предлагали взять надо мной опекунство, но он отказался.

Ну Анистов! Что ж ты отказался принять сиротку тогда, а сейчас она вдруг оказалась у тебя в гостях? Мне это показалось очень интересным. Я спросил:

— Юленька, а ты приехала, чтобы помочь дяде, так? У него финансовые трудности, как я знаю, а у тебя есть способ эти трудности разрешить, — без обиняков брякнул я. Совершенно беспардонно и даже нагло с моей стороны делать такие заявления. Вернее лезть не в свои дела. Но я тактом не отличался никогда, поэтому мне было всё равно, что люди думают о моей прямоте.

Юленька спрятала свои ручки в карманы платья и чуть приоткрыв свой красивый ротик в немом удивлении посмотрела на меня. Я понял: она ни сном, ни духом не была в курсе событий, что происходили в доме Анистова.

— Я приехала потому что дядя позвал меня в гости, извиняясь за поспешное решение в прошлом году. Он сказал, что хотел бы загладить свою вину и понимает обиду, нанесённую мне. И я приехала, ведь он единственный мой родственник.

Святая простота! Она совершенно наивно полагает, что Анистов просто позвал её в гости! Но я скептически отношусь к такому простодушному суждению. Да, Анистов не был никогда злодеем в классическом смысле этого слова, но в ситуации, подобной той, в которой оказался мой старый друг, пойдёшь на любые уловки, чтобы отлегло от сами понимаете чего. И я уверен, что прав. Да, я испорченный человек и часто в других вижу гнильцу. И даже бывает ошибаюсь. Но вряд ли в этой ситуации я не прав. Анистов хочет уговорить племянницу поделиться наследством её родителей и именно для этого Юленька здесь. Пусть сама и не подозревает об этом.

Я кивнул, сделал вид, что понимаю её. Но на самом деле, это она совершенно не понимала ничего. Но на этом всё не кончилось.