Спаси меня от себя

Глава 4

Во время полной опеки отца Вилена каждый день вставала ровно в семь утра, несмотря на выходные или праздничные дни, включающие собственное день рождения. Каждый день девушки был распланирован, словно под копирку, и она не имела возможности ослушаться указаний отца. В противном случае Вилена получала наказание в зависимости от проступка. Наказания обычно не представляли собой домашний арест, отказ на некоторое время на компьютерные игры или усердное обучение. Отец Вилены любил играть по-крупному, порой переходить границы, поэтому наказания девочки были своеобразными и такими, что в следующий раз никто не захочет испытать их на себе.

Почему он поступал так, словно никогда не испытывал жалости к своему ребенку и являлся ему совершенно незнакомым человеком, Вилена могла только догадываться в моменты, когда ей по расписанию предусматривался отдых. В остальное время ей не стоило забивать голову лишними мыслями, которые не входили в тематику игры на пианино или подготовки к экзаменам, ведь отец искренне ненавидел, когда кто-то отвлекался от поставленных целей, и считал, что таким образом Вилена пренебрежительно относиться к учебе.

Относилась ли девушка по-настоящему пренебрежительно к учебе? Вилена ненавидела всем своим сердцем подобные нагрузки, а оттого и автоматически начинала ненавидеть учебу и все, что с ней было связанно. Девушка хотела свободы. Хотела самостоятельно решать, чем сегодня будет заниматься, есть и пить. Хотела выбирать себе увлечения и просто гулять с друзьями. Эти желания не являлись типичным продуктом детской мечты обрести самостоятельность и стать взрослым, это была мечта вернуть себе в руки свою же жизнь и выпирать свой путь самостоятельно, без чужих мыслей на этот счет или указаний.

Только, к сожалению, желания девушки никогда не превращались в планы, они оставались на мертвом месте, словно недосягаемая мечта, до которой дотянуться так же тяжело, как и до звезд. Вилена продолжала жить по чужому расписанию, будто находилась не дома с отцом, а отбывала срок в своеобразной колонии строгого режима, где на окнах недоставало только решеток. Практиковалась в игре на пианино так усердно, как это было только возможно, чтобы стать лучшей из лучших и наконец-то получить одобрение отца. Но получить его одобрение было практически невозможно. Он всегда был чем-то недоволен, даже когда игра звучала идеально, без единой ошибки. Умел находить недочеты везде, если не в самой игре Вилены, то в ее позе за пианино, выражении лица и внешнем виде рук. Получить от него похвалу, самую маленькую и незначительную – правнивалось к чему-то сверхъестественному и невозможному.

Вилена стоически терпела чужие замечания, которые зачастую на деле являлись лишь некими издевательствами, и обещала стараться исправить все ошибки, чтобы угодить отцу. Только угодить ему было невозможно. Даже победа в том или ином конкурсе, которые приносили девочке славу, признание и блестящее будущее, вызывали в нем недовольство, словно Вилена не одержала победу, а проиграла. Девочка искренне не понимала подобного отношения, не понимала, почему его заслуживала. Она делала все так, как ей указывал отец, беспрекословно слушалась его и преподавателей, практиковалась в игре на пианино так часто, что любой признанный пианист мог удивиться чужой выдержке. В ответ же на все старания девочка получала только злое выражение лица, упреки и угрозы в виде наказания.

Тогда Вилена искренне не понимала, в чем конкретно заключалась причина подобного отношения отца, и считала, что старалась недостаточно хорошо, чтобы получить его одобрение. Винила во всем себя.

Сейчас же девушка понимала, в чем именно заключалось дело. Виноват во всем был только отец, который в попытке осуществить через дочь свою мечту стать известным пианистом, заметил, что дочь действительно имела настоящий талант. Музыка шла из сердца Вилены, а не большого опыта на плечах и прекрасной памяти, и потому ее игра выглядела живой, наполненной эмоциями и переживаниями. Подобным не многие могли похвастаться, особенно сам отец девушки, которого в свое время не могли признать как раз из-за бесчувственной, механической игры.

С каждым выступлением, очередной пройденной Виленой ступенью к самой вершине отец понимал, что со своей игрой даже рядом не стоял рядом с дочерью. Она превосходила его по всем параметрам и со временем могла добиться всего того, о чем он только мечтал. Именно это злило отца, вызывало раздражение противоречивое его мотивации сделать из дочери превосходного пианиста. Отец завидовал достижениям дочери и потому не мог вместе с ней радоваться победам.

После такого отношения неудивительно, что Вилена не общается с ним и успешно делает вид, будто эгоистичного отца никогда не существовало в ее жизни. С самого детства она никогда не получала от него любви, заботы или ласки – только болезненные наказания за провинность, украденное детство, упреки и оскорбления. Вилена даже не помнила, чтобы отец когда-нибудь по-настоящему трепетно обнимал ее в домашней обстановке, а не на виду у большого количества людей ради красивых фотографий победительницы конкурса и ее родителей. Последней каплей, окончательно разрушившей их отношения, стало отсутствие поддержки в тот момент, когда девушка в ней больше всего нуждалась. Тогда вместо крепких объятий и пары слов поддержки она получила оскорбления и очередное наказание, которое исполнять стало некому. В тот же день Вилена убежала к своим друзьям и с того момента до определенного времени жила с ними, столкнувшись с самостоятельной, свободной жизнью.

С того момента прошло не так много времени, но жизнь Вилены кардинально изменилось, хоть и ушла под откос. Изменились ее взгляды на мир, способ заработка, моральные принципы и даже распорядок дня. Теперь девушка вставала не в привычные семь утра, а ближе к обеду.

 Переворачиваясь на другой бок с приятным чувством того, что организм хорошо отдохнул, Вилена лениво потянулась до звонкого хруста в позвонках и взглянула на электронные часы на прикроватной тумбочке. Уже был обед.

Шторы в комнате девушки было довольно плотными. Такими, что в яркий солнечный день при задвинутых шторах в комнате можно было создать настоящий сумрак. Вилене нравилась эта возможность, ведь она любила просыпаться в дневное время суток и неспешно начинать свои дела после завтрака, перетекающего в обед. Пожалуй, плотные шторы были единственной покупкой, которую она любила всем своим сердцем.

Тяжелый вздох слетел с губ девушки, когда она вновь лениво потянулась с облегченным стоном. Чистое белоснежное постельное белье приятно холодило кожу в местах, которые Вилена не успела нагреть своим телом, и пахло свежестью. Вторая после штор любимая вещь девушки – чистое постельное белье с еще присутствующим запахом порошка и кондиционера для белья. Вилена не любила спать на белье, которое было постели больше трех дней назад, за этот срок оно успевало впитать в себя запах тела со свойственными ему выделениями пота и слюны. Поэтому девушка помимо частой уборки часто утраивала стирку. Счетам за воду она никогда не удивлялась.

Медленно и лениво Вилена села на кровати, чтобы еще раз потянуться и окончательно прийти в себя после продолжительного сна. В этот раз вся сонливость испарилась буквально за несколько секунд, когда девушка перевела свой взгляд на край кровати и увидела на ней Константина.

От неожиданности Вилена громко пискнула и резко отскочила к спинке кровати, сильно ударившись локтем о самый угол. Эмоции на ее лице резко сменяли одна другую, не успевая надолго задерживаться. Всего секунду назад девушка выглядела, словно испуганная лань, а после с такой враждебностью смотрела на Константина, что любой другой человек мог начать переживать о собственной сохранности. Но парню, как всегда, было все равно на чужие злые, враждебные взгляды. Он только удивленно хмыкнул и продолжил читать книгу, которую нашел у Вилены на прикроватной тумбочке.

От подобной наглости девушка возмущенно взглянула на Константина. Он в расслабленной позе лежал на кровати так, будто позировал какому-нибудь художнику, и увлеченно читал книгу о мистических приключениях детектива и его напарника. Вилена практически сразу узнала свою книгу, которую она перед сном положила на прикроватную тумбочку, и стыдливо опустила взгляд смятое в руках белоснежное одеяло. Это была книга для подростков возраста от двенадцати лет, где не было глубокой морали, закрученного сюжета или настоящих преступлений. Это была обычная детская книжка, которую почти тридцатилетняя девушка читала с большим интересом.

Вилене вдруг стало стыдно за свое небольшое увлечение, но она умело сделала вид, будто ничего необычного не произошло. К тому же Константин сам с интересом читал книгу и рассматривал картинки, так что каких-либо претензий к ней не должно быть.

– Доброе утро, – улыбаясь, поприветствовал Константин. – Это, конечно, не розовый свитер, но все же смог подтвердить мои предположения.

Хитрая, заискивающая улыбка расцвела на губах парня. Он с озорным блеском во взгляде посмотрел на девушку, продолжая держать книгу перед лицом таким образом, чтобы были видны только его глаза. За время, пока Вилена спала, Константин успел хорошо ознакомиться с сюжетом и понять, что эта книга не содержит в себе философских рассуждений или серьезных, волнующих человечество тем, которые идеально подходили к образу холодной, непреступной Вилены. Эта книга о мистических приключениях самопровозглашенных детективов пятнадцатилетнего возраста. Иными словами – добрая, веселая сказка с протягивающейся через весь сюжет мыслью о том, что не стоит обижать дорогих сердцу людей, а беречь их.

Сам факт того, что девушка читала эту книгу, несказанно радовал Константина. Пару дней назад он пытался найти в чужом шкафу нежные, утонченные вещи приятных, постельных оттенков, чтобы подтвердить свою теорию насчет мягкой сущности Вилены, которая пряталась за колючей оболочкой.  В тот раз он ничего не нашел по той причине, что нужно было искать вещи для подтверждения своей теории в книжном шкафу. Именно в данном месте было сконцентрировано отражение доброй, светлой натуры Вилены.

– Свали из моей квартиры, – хриплым от сна голосом недовольно проговорила девушка.

Она прекрасно знала, что бросала подобные просьбы и угрозы в пустоту. Константин никогда не прислушивался к ее мнению, делал все по своему смотрению и самым наглым образом игнорировал понятия «чужая собственность», «личное пространство» и «уважение». Он словно впервые слышал об этих словах, продолжая входить в чужую квартиру с помощью волшебной связки ключей от всех квартир и принося с собой в качестве неких извинений еду быстрого приготовления и сладости.

Еда стала некой негласной обменной валютой в доме Вилены. Константин приносил еду, а девушка позволяла ему находиться рядом и в пределах разумного делать в чужой квартире все, что ему только пожелается, словно в ней жил именно он, а не Вилена. Его все равно невозможно было остановить, поэтому девушки решила окончательно сдаться и попытаться свыкнуться с присутствием Константина в своих апартаментах, как с новым торшером. Порой это, действительно, помогало почувствовать некое уединение, родное ощущение, что в квартире находится только она. Правда до того времени, как шквал порой глупых, детских вопросов не обрушится на нее вновь.

За эти пять дней, которые она невольно проводила в одной квартире вместе с Константином, она больше не удивлялась чужой бестактности и наглости. Принимала все, как своеобразное наказание, и искренне надеялась, что рано или поздно парню надоест одностороннее общение и чужие колючие взгляды, от которых порой становилось неуютно.

Вот только хитрый, загадочный взгляд Константина явно давал понять, что отставать он явно не собирается. Он только начал прощупывать почву.