Братские объятия сверхцивилизации

ГЛАВА № 7

Тамерлан и Читило мылись под прохладными струями душа. Это было приятно. Мальчики были жилистые. Тамерлан, разумеется, имел больше мяса, питаясь в нормальном секторе великолепными яствами, типа гибрида слона в ананасе. А вот Читило худее, но тоже не сказать, что истощенный.

Помимо струй надзирательницы на них брызнули и душистого шампуня.

Читило зажмурился. Хорошо, когда моешься. Это приятно. Вода весьма блаженной температуры.

Читило потер свою огрубевшую и очень мозолистую подошву. Десятилетия его детские ноги топали по острым камням рудников. Ему даже приятно ходить по колкой поверхности. Вот Тамерлану придется немного больновато, но только поначалу. А затем, станет лучше и даже будешь получать удовольствие.

Да, хорошо под душем, но вот тебе кричат надзирательницы: - Довольно и иди!

Тамерлана и Читило ответили в комнату с зеркалами. Объявили, что будут брить головы. Читило совсем чуть-чуть срежут, а вот Тамерлан лишится модной прически.

Мальчишек брили быстро и по старинке машинками, хотя можно было бы и лазерами. Но тут это как бы под старину. Тамерлан стал дергаться, и его крепко схватили за голову и держали. Читило вспомнил роман: «Честь» Медынского, где также обрили наголо подростка Антона Шелестова. Это было, конечно же, юноше неприятно. И самого Читило побрили. Да хорошо еще, что держали в одиночке, иначе бы забили сокамерники, а то и опустили бы.

В новой жизни в камере полно мальчишек-маньяков. Но они, уставшие после работы и под полным контролем надзирательниц, почти не разговаривают и спят.

Но даже во сне есть контроль, чтобы ты не убивал, не насиловал, и никого не бил. В нормальном секторе ты хоть во сне можешь видеть, что хочешь. А тут лежишь, а ноги в цепях. Хорошо хоть по нужде ходить не надо. А так тут мальчики внешне смирные и тихие. Если кто буянит, то наказывают роботы, и быстро бунтари умнеют.

Тамерлана обрили, и теперь он стал больше похож на зека. После чего, их снова облили струей и повели в следующий зал. Там сфотографировали со всех сторон и профиль, и в анфас, и сзади, и полу боком. Сняли отпечатки пальцев. Читило уже проходил такую процедуру и в прошлой жизни, и в этой. Зачем это делать еще? Тамерлан же хлопал глазами. Ему даже понравилось, что его вот так голого снимают. И вспышки такие яркие.

 А вот когда отпечатки берут с губ, то это уже довольно противно.

Мажут их черной краской и прикладывают к белой бумаге. И это уже не так приятно, да еще унизительно.

Потом смазали черной краской босые ноги малолетних преступников. И также сделали отпечатки на белом фоне. 

И это тоже забавная процедура. Тамерлан, когда валиком катали по его голой подошве, ощутил щекотку и захихикал. И это выглядело смешным.

Затем заставили укусить пластилин, оставив отпечатки зубов.

Дальше их ответили в другое помещение. Тут уже ждали девушки-роботы в перчатках. 

Предстоял бессмысленный обыск. В самом деле, проще сканером. Затем руки надзирательниц в перчатках щупают каждый сантиметр тел юных узников. И в рот полезли, вцепившись руками в подбородок, смотрели и уши, и ноздри. Между пальцами, рук и ног… Надавили на пупок. 

И что самое унизительное, это осмотр и ощупывание интимных мест, что так мерзко и противно. Тамерлан пробовал сопротивляться, но получил дубинкой электрошокера.

Обыск был длительным и дотошным.

Читило подумал, что у людей будущего какая-то в этом деле патология. И наверняка, запись личного досмотра они смотрят – экзотика. Хотя это лишь унижение без смысла и цели.

И надзирательницы, что щупают, не роботы, а живые девчонки. Им, видно, хочется потрогать юных телами преступников.

Читило подумал, что в будущем люди довольно развратные. И мужчин почти перестали производить в кибернетических утробах. Один самец на миллион самок – это круто! И вместе с тем, женщинам подобное очень даже проблемно.

А мужчинам рай. Если они не гомики, разумеется.

Тамерлан пропел:

- Спрячь за решетку коня вороново,

Выкраду вместе с решеткой!

Обыск почти закончился. Под конец в них засунули еще и зонд, проверив желудок и кишечник. А это не просто унизительно, но довольно больно.

Правда, больше напоминает врачебную процедуру, чем шмон.

Наконец-то унизительные процедуры закончили.

Мальчишкам надели на руки цепи, и повели на работу. Трудотерапии еще осталось несколько часов.

Им хоть не сковали ноги. Обычно мальчики были в цепях на руках. Но нижние конечности сковывали за плохое поведение. 

Хотелось есть, но покормят уже после трудотерапии. Читило тяжело вздохнул. Ему надоело ишачить в каменоломнях. И в первую очередь, морально. Тело к физическим нагрузкам привыкает быстро.

А вот морально ты страдаешь. И скучно вот так вкалывать и трудиться.

Читило уже в который раз покаялся в том, что убивал детей. Лучше бы он убивал взрослых.

Вот даже киллеров держат в нормальном секторе. Где у каждого отдельная камера с гравиовизором, пусть и фильтрованным, душем, большой ванной и компьютером.

В штрафном секторе заключенных немного. Но все очень много нагрешили.

Особенно Гитлер, который работает в кандалах и под ударами плеток. 

В каменоломнях трудились мальчишки. К каждому приставлены две надзирательницы с плетками. Если ты пробуешь филонить – удар плеткой по ребрам.

Правда, просто так не бьют.  

Читило и Тамерлана подвели к тачке и приказали толкать наверх. И надзирательницы замахали кнутами.

Бывший восточный деспот поморщился. Тамерлан в теле мальчика часто бегал босиком, но по мягкой травке, коврами, или ровной поверхности. А тут острые камни каменоломен. 

А вот босые мозолистые ноги Читило на такую мелочь не обращали внимания. Бывший маньяк покорно налег на тачку.

Тамерлан не стал возражать, особенно, получив плеткой. 

Гордый восточный деспот решил пока смириться с участью раба. Даже сам величайших Чингисхан был рабом.

Мальчишки стали толкать тачку вверх. Она была нагруженной, и пришлось упереться босыми ногами в острые камни и поднапрячься. Тамерлан, когда в голые пятки, не слишком грубые, впились эти иглы, заохал. Но затем с ярость толкнул.

Поначалу тачка шла тяжело, но потом все ускорялась. И стало легче.

Читило пытался утешить себя, что это всего лишь на месяц. А один месяц пролетит, что не успеешь оглянуться. Он больше ста лет провел уже на этой каторге, и особо, если не считать уроков в школе, вспомнить нечего.

Да, пройдет месяц. И он хотя бы сможет детские мультики посмотреть и фильмы не хуже, чем плюс двенадцать.

Тамерлан же был полон гнева и отчаяния. Его унижало р*****о, когда ты в одних плавках и босиком ишачишь в каменоломнях. 

А месяц, кажется, не таким уже коротким, если ты его проводишь в рабском труде и под кнутом надзирательниц. Что тоже унизительно – получать побои от женщин. Пусть даже они роботы.

А ведь ты сам имел рабом и был повелителем. Но бунтовать хотелось, и боязно – срок могут и добавить.

Читило работал…. Вот тачку они выгрузили, и другие мальчики-заключенные грузят широкими лопатами камни. Работа, конечно же, не имеющая смысла – просто трудотерапия. Но тяжелая, как у самых настоящих рабов.

Читило подумал, что на все человечество в штрафном секторе вряд ли наберет и тысяча внешне юных заключенных. И часть из них уже получила условия более комфортные.

И это утешает. Что такая каторга не для всех.  И что ему наказание практически кончилось.

А мысли? Их трудно контролировать. Приятно смотреть, как шоколадные от загара, жилистые тела мальчиков блестят от пота, а мышцы напрягаются.

Да это красиво, и возбуждает воображение маньяка.

Читило попробовал подумать о чем-то постороннем.

Это отвлекало от монотонного толкания тачки. Вниз, разумеется, легче, а вверх тяжелее. И перетрудиться можно.

Читило попробовал себе представить интересную историю.

Бывший маньяк вспомнил одну сказку. Про девочку, что искала своего названного братца Кая. Она вышла искать в красных, дорогих башмаках. Но потом подумала, что собьет

красивую обувь и сняла их. Весной еще земля не прогрелась, и идти босиком холодновато. Но зато этот холод заставляет шагать девчонку быстрее.

Вот она идет в поисках братца и весело напевает:

По небу летал ангелок полуночный,

Дивился, как много царит у нас зла,

Ты выпей водицы прочной...

Тогда не придет Сатана.

Герда шла сначала по мягкой траве, ее босым ногам было довольно комфортно. Потом она перешла на каменистую дорогу. И тут же ощутила, как ее детские ступни, изнежились за зиму и стали более мягкими. И что идти по каменистой дороге оказалось очень тяжело. И вскоре голые ступни девочки запылали. Но Герда стиснула зубы и все равно шла. И решила беречь башмачки любой ценой, чтобы в них показаться Каю во всей красе. Герда так шла, и босые подошвы пылали все сильнее и мучительно

ныли икры. Наконец-то она вошла в селение и постучалась в ближайший дом. Девочку пустила хозяйка, но велела принести воды и растопить печь. Потом дале ей немного поесть и уложила в сенях.

На следующий день Герда получила завтрак. Поработала по дому и снова двинулась дальше искать своего названого брата. Это была не сказка, и поэтому девочка не встречала старух-волшебниц с цветником, где вечное лето. И ей не попадались на пути говорящие и ученые вороны. Она просто шла по Европе среди обычных людей. Благо весна в этом году была ранняя и теплая, и сошел снег довольно быстро. А Герда вступила на территорию Германии. Девочка не знала, где ее братец Кай, и двигалась по наитию.

Ее детские ноги грубели прямо на глазах, и подошвы стали мозолистыми и твердыми. Так что Герда уже не нуждалась в башмаках. И вот она даже взяла и продала их, чтобы купить лекарство больному ребенку. В самом деле, она хороша и без башмаков. А мальчик лет трех умирает от голода и болезней. И такого себе Герда никогда не простит.

Герда, сделав доброе дело, весьма прибодрилась. Она шагала дальше, шлепая босыми, маленькими, загорелыми ногами. Ее юный организм быстро привык к нагрузкам.

Так что она не так уж и сильно уставала. А белокурая, босоногая девочка в пыльном платье вызывала у людей сочувствие, и ей подавали еду и питье, а иногда и медные деньги.

Одна сердобольная женщина даже подарила ей башмачки. Но было тепло, а босые ноги девочки так огрубели, что в башмаках было только хуже идти, и Герда их снова продала.

По пути она пристала к цыганам. Те научили ее паре карточных фокусов, немного жонглировать и гадать. Правда, последнее больше смахивало на шарлатанство, но угадывали цыганки удивительно часто.

Герда рассталась с ним, так как ее пышные волосы слишком светлые, и она не похожа на черноволосых цыганских детей, и полицейские стали цепиться, подозревая, что Герду попросту украли. Хотя с цыганами было весело и довольно сытно. Сами цыганки и их дети тоже босоногие и проворные.

Герда дошла до Берлина. Это было знатная столица уже довольно обширной Германии. А она такая нищая и оборванная. Девочку даже арестовали и привели в участок.

Учинили допрос. Герда ответила им честно и без утайки. Тогда ее отправили в тюрьму. Переодели в платье в полосочку, выдали деревянные башмачки и постригли наголо светлые волосы. Потом был суд скорый и неправедный. Герде дали двадцать пять лет каторги за бродяжничество, воровство, попрошайничество и незаконное пересечение границы кайзеровской Германии. И отправили ее трудиться на поля. Девочка, впрочем, смогла сбежать. И пристала к бродячей группе, выдавая себя за мальчика. Побег тоже стал возможен, благодаря случайности. Хотя девочек постоянно обыскивали надзирательницы и щупали, и залезали во все места, Герда умудрилась пронести заточку. И открыла замок на цепи, которой ее приковывали на ночь. Ее цыгане также научил такому трюку, как булавкой отрыть замок. И она умудрилась скрыться. Да и момент был удачный, как раз прежний сторожевой пес околел, а нового не успели привести. Так что Герда сбежала. Затем украла одежду мальчишки и избавилась от полосатого тюремного платья и деревянных башмаков, которые жутко натирали ноги. Да, девочка на поле работали босиком, но еще и маршировали строем и непременно обутые в каторжные колодки. 

Хотя уже была осень, но Герда предпочла идти босая. И в цирковой группе ее стриженную и худую, по-детски угловатую, приняли за мальчика. И лишь когда ударили морозы, Герда обула, честно заработанные театральными выступлениями, сапожки. Но едва стало теплее и зажурчали ручьи, девочка снова повесила сапожки за плечо и босоножкой пустилась в путь. Она искала своего братца Кая сначала в Бельгии, а затем и в Голландии. Там много было рек и каналов. Герда выдавала себя за мальчишку.

И это рождало дополнительные проблемы. Чтобы получить еду, приходилось работать тяжелее, чем обычно бывает у девочек. И дрова колоть приходилось, и ящики, и кирпичи носить.

И многое делать другое. Мальчишке, вообще, жить тяжелее, чем девочке. И Кая, разумеется, найти не удавалось. Мир очень велик, и его и за сто лет не обойдешь.

И разных городов и сел в мире много. И что искать Кая вслепую?

Герда тяжело вздыхала. И направилась во Францию. Она помнила, что именно там живет и легендарный Дюма, и гениальный Жюль Верн. Может, этот изобретатель сможет найти ее названного брата? Герда шагала по каменистой дороге, ее ступни стали очень мозолистыми, а мышцы словно сталь. И хотя светлые волосы и отросли, ее

все равно принимали за мальчика. Даже черты детского лица стали резче, жестче, как у сильного мальчишки. И шаг по каменистой дороге решительный и строевой.

Герда закалилась в испытаниях. Ей приходилось с мальчиками драться и получать синяки. Они ее тоже принимали за мальчика, и девочке изрядно доставалось.

Но вот она уже идет по французским дорогам. Ее босые ноги легкие, желудок привычен питаться нерегулярно, и тело закалилось и приспособилось, как, например, быстро происходит адаптация в детстве.

Герда остановилась в селе. Зашла в двор побогаче. Ее приняли за крепкого мальчишку. Хозяин прикрикнул:

- Если хочешь пожрать, сопляк, поработай!

И сунул Герда топор. Девочка взяла его в руки и принялась рубить дрова. Она это делала привычно и умело. И вкалывала с энтузиазмом. Ее босые ноги крепко упирались в землю. 

Девочка даже пропела:

-Ударим сильнее, потянем дружнее,

А ну-ка с песнею вперед, ведь с нами трудовой народ!

И вот она дорубила дрова, сложила в стопку. Получила в ответ каравай хлеба и кусочек сала, и луковицу. И засунула в сумку, и пошла дальше, пыля босыми, огрубевшими пятками.

Она была девчонка с мужской чертой характера. И шла все дальше и дальше... Уже была осень, еще довольно теплая во Франции. И девочка двигалась к Парижу.

Поможет ли гениальный Жюль Верн, или легендарный Дюма? А где-то еще творил и Ганс Христиан Андерсен. И он тоже очень много сочинял сказок. Только это была Герда не из сказки, а из реальности, и, можно сказать, прототип. Как был прототип у Дартаньяна, и самый настоящий Дартаньян. Хотя с другими персонажами сложнее.

Герда в одном из селений спела веселую песенку;

 Помню, как сейчас, лик лучезарно светлый,

 Взгляд пронзил мене сердце острием кинжала! 

 Я сгорал в потоках огненного ветра, 

 Ты в ответ всего лишь промолчала!  

  Голос твой до чего он прекрасен и чист,

  Верю я в водопад твоих ласк бесконечный!

 Без тебя не нужна мне постылая жизнь,

 И теперь освещать меня будет луч вечный!    

 Ты богиня бескрайней любви,  

Океан полный дивного света!

 Ледяные оковы, шутя, разорви,

 Без тебя не увижу рассвета! 

   Солнцем в вышине лицо твое сияет,

  Во вселенной не найти фигур прекрасней!  

Чувство страсти - ураганом накрывает,

 Быть с тобой навечно - это счастье!    

 Боль в душе моей бушует бурным штормом, 

 И костер в груди безжалостно пылает!  

Я люблю тебя, в ответ ты смотришь гордо,

 Лед в осколки сердце разбивает!     

Меж огней в безбрежном звездном океане, 

 Мы с тобой орлами в небесах парили!

 И твои уста рубинами сверкая,

 Что-то нежно с страстью говорили!

Да, это она очень даже красиво спела. Собрала кучу медных и серебряных монет, брошенных публикой.

И двинулась дальше, топая босыми, точенным ногами. И девчонке, казалось, было весело.

Так можно зарабатывать неплохие деньги.

 Герда имела очень хороший голос и, останавливаясь в селениях, пела. Ей бросали монеты, и девочка подбирала их босыми ногами. И подбрасывала вверх. При этом, смеялась.

Девочку, которую принимали за мальчика, встречали с охотой. И она так дошла до Парижа, имея солидный мешочек с монетами. Девчонка думала, что в случае чего, сможет выкупить своего брата из темницы. И заплатить выкуп.

И вот она вступила в Париж. И громадный город произвел впечатление. Особенно Эйфелева башня. Да и красивые какие дома в Париже, и каменные. И улицы чисто выметенные.

Уже была поздняя осень и полил дождь. И с утра ударил заморозок. И босые ноги девочка шагали по инею и оставляли маленькие изящные следы. И это красиво, смотрелось.

Герда невольно залюбовалась на свои красивые, очень правильной формы следы. Да, они у нее словно орнамент, и девочка стала ходить из стороны в сторону, оставляя дивный рисунок. Герда стала рисовать при помощи босых ног, что-то фасмогорическое. И тут ее окликнули. Девочка повернулась. Перед ней был человек в цилиндре и в сюртуке.

Уже довольно пожилой с добрым взглядом.

Герда повернулась и спросила:

- Здравствуйте. Вы кто, дедушка?

Мужчина с улыбкой ответил:

- Я Виктор Гюго!

Герда топнула босой ногой и прочирикала:

- Ого! Я слыхала, это вы написали про Гавроша!

Пожилой мужчина заметил:

- Ты очень начитанная для босоногой девочки!

Герда смутилась:

- Девочки? А разве я не мальчик?

Гюго с улыбкой ответил:

-Я вижу, что ты девочка в костюме мальчишки.

Герда присвистнула и прочирикала:

- Ну ладно... Угадали. Может быть, вы знаете, где мой названный брат Кай?

Гюго с улыбкой кивнул:

- Пошли ко мне выпьем чая. Я личность творческая, и может помогу найти тебе брата Кая, если ты про него подробнее расскажешь.

Трудотерапия закончилась. И мальчишек заключенных ведут с работы.

Тамерлан с непривычки устал, и идет, опустив голову. Некогда грозный завоеватель, теперь просто сильно уставший ребенок, битый плеткой, босоногий и голодный.

Читило, наоборот, повеселел. Несколько часов каторги прошли довольно быстро. И теперь впереди душ, пусть и скудная, но все-таки здоровая еда, и сон на нарах. Но все равно, можно увидеть во сне, например, райский сад, или просмотреть безобидные мультики. Лишь бы без насилия, но с развлечением.

Тот же хоккей можно во сне увидеть, или футбол, или что-то более экзотическое.

Читило улыбнулся, их заводят в душевую. Загорелые, мускулистые, поджарые мальчики, со стрижеными головами, моются. На них смотрят равнодушным взглядом надзирательницы роботы. 

Это, разумеется, тюрьма. Тюрьма настоящих преступников, которых воспитывают в телах детей.

И Читило, и Тамерлан смывают с себя пот и смотрят вверх. Тамерлан немного ожил, усталость стала слабее.

Затем их ждет ужин. Есть, конечно, же очень хочется. И другие мальчишки голодные.

Один из них спросил:

- Ты новенький?

Тамерлан ответил с досадой:

- Я великий!

Надзирательница взмахнула дубиной с электрошокером и рыкнула:

- Не разговаривать! В воскресенье у вас будет свободное время, и разрешат в камере отдохнуть и поговорить!

Читило кивнул:

- Разрешите обратиться?

Надзирательница рыкнула:

- Не разрешаю! Молчи маньяк!

Читило тяжело вздохнул, и это уже в который раз. Скорее бы прошел этот месяц. Вообще-то он подозревал, что после пули в затылок, для него все вовсе не кончится. И так оно и оказалось.

И было и хуже, и лучше ожидаемого. Во всяком случае, с утра, перед трудотерапией, учеба, а там и видео в объеме, порой такое захватывающие и интересное показывают.

В столовой мальчишки ели стоя. Времени на еду мало. Впрочем, и пайка невелика, но в ней калорий для жизни хватает. Хлеб, впрочем, мягкий и вкусный, и теплая вода к нему. На еду всего три минуты. 

И потом уже ты становишься на колени и благодаришь человечество.

И бредешь под конвоем в казарму. 

Барак тюремный, но чистый, без дурных запахов. Мальчики в детских телах не храпят, и спать почти нормально. На досках уже привыкаешь, и может быть лишь Тамерлану будет неприятно, он же спал в нормальном секторе на очень мягкой и удобной постели.

И пред сном обязательно надзирательницы пощупают. Хотя, что ты сможешь унести – камень, что ли?

Читило все это привычно. Его в прошлой жизни шмонали и в тюрьме, и в камере смертников.

Причем, самое паскудное в прошлой жизни, было отсутствие надежды. Ясно было, что Читило живым на свободу не выпустят. Даже если и запрут в психушку.

А тут у всех надежда.  И даже у Гитлера, когда-то срок заключения подойдет к концу. По крайней мере в этом аду.

А после такого, и детская тюрьма с цветочками и позолоченными ваннами – похожа на рай.

Вот только без насилия многим противно. Особенно, таком жестокому полководцу, как Тамерлан.

Тамерлан не хотел становится на колени, но ему врезали сразу двумя дубинками, и он упал. После чего, дрожа от гнева и боли, все же поблагодарил человечество.

И перед сном все становились на колени и благодарили вселенную и живущих в ней.

После чего, прикованные за ноги, ложились спать. Читило хотел увидеть во сне что-то приятное, и сразу же закрыл глаза и погрузился в грезы.

Тамерлан же был сильно возбужден, полон гнева и страдал от унижения. И не мог заснуть и сомкнуть глаз.

А прочие малолетние преступники сопели носами и погружались в безобидные и мирные сны.