Съёмки 2

8

Мадрид неизбежно вплетался в ткань моей жизни, и Оскар помог сделать этот переход плавным: как только мы решили, что штаб-квартира “Путеводителей” будет здесь, он нашёл мне квартиру в охраняемом комплексе, скрытом от любопытных глаз папарацци. Он хотел дать мне возможность почувствовать себя дома среди суеты и шума моей новой реальности.

И надо признать, он не прогадал: эта квартира стала моим убежищем. В ней была просторная терраса, где я проводила свои утра, наслаждаясь тишиной перед началом хаоса дня, и изредка занималась йогой по вечерам. Вид был по-настоящему мадридским: терракотовые крыши, тянущиеся под ярко-голубым небом, шпили старинных церквей, прорезающие горизонт, и отдаленный гул города, который, казалось, никогда полностью не пробуждался. Площадь Майор и окружающие ее улицы с их оживленными рынками и энергичной атмосферой находились всего в нескольких кварталах, и их дух ощущался даже с моего тихого уголка.

Я обожала свою пожилую соседку, сеньору Альварес, которая обитала в квартире слева. Эта элегантная дама за восемьдесят олицетворяла дух старого Мадрида. Каждое утро она пила кофе на своей террасе, и мы обменивались приветствиями.

— Buenos días, Лиз, — звала она меня теплым и мелодичным голосом.

— Buenos días, сеньора Альварес, — отвечала я, с трепетом готовая уделить ближайшие двадцать минут историям о её славных похождениях в годы, когда она работала стюардессой, о мужчинах в её жизни — благородных и не очень, и о том, каким Мадрид был раньше (оказалось, он почти не изменился).

Этим утром, однако, я не смогла выйти на наш утренний ритуал. Мой самолет вылетел калифорнийским утром и приземлился в мадридскую ночь, оставив мне всего пару часов на сон перед тем, как пора будет отправляться в офис.

Тем не менее, я не могла уснуть. Я ворочалась в постели, заново научаясь быть без Оскара.

В нашу последнюю ночь в Лос-Анджелесе мы хотели получить друг от друга всё, что могли, потому что знали, что ещё как минимум месяц не увидимся. Лежа в постели и замечая, как мадридское утреннее солнце робко выглядывает из-за занавесок, я все еще помнила взгляд Оскара с поволокой, когда он произносил мое имя; властную хватку его рук на моих запястьях; то, как мои ногти впивались в его кожу, а мои зубы кусали его губы. Отчаянные попытки напитаться друг другом настолько, чтобы топлива хватило на ближайший месяц.

Кажется, на моем теле осталась парочка доказательств того, что это и правда было. Но их легко скроет офисная одежда, а когда вечером я вернусь сюда, этот сладкий туман воспоминаний уже рассеется, и у меня не останется ничего.

Лиз, соберись, у тебя полно дел!

Начни с того самого — с ним нужно разделаться до поездки на работу. Да, оно неприятное, но ты не можешь просто притвориться, что ничего не случилось, и это не лежало на твоём пороге, когда ты зашла домой.

Я уже привела себя в порядок и была готова выезжать, когда раздался звонок в дверь. Я поспешила открыть дверь, приветствуя Борга нервной улыбкой.

— Где твоя охрана? — спросил он, оглядывая пространство за моей спиной своими чёрными почти сердитыми глазами.

— Мне не нужна охрана. В комплексе есть служба безопасности, — ответила я максимально нейтральным голосом, перебирая стопку конвертов на столе. Борг продолжал хмуро на меня смотреть, но я сосредоточилась на поиске.

— Как ты добралась домой из аэропорта? — он отказывался оставить эту тему. — Нужно было позвонить Габриэлю.

Я проигнорировала его вопрос, наконец вытащив открытку из стопки. Протянув её Боргу, я наблюдала, как он взял её латексной перчаткой, зажатой между пальцами, даже не утруждая себя тем, чтобы натянуть её на руку. Он читал надпись, пока я расхаживала туда-сюда, всё ещё прекрасно помня, что в ней говорилось. Как и в предыдущих трех.

"Уже так скоро я перережу твоё симпатичное горло".

Шрифт четырнадцатый Times New Roman — так сказал Борг, когда его коллеги провели анализ самого первого послания. Никаких отпечатков. Кто бы это ни был, он хорошо подготовился, но с воображением у него не очень, раз не мог выбрать шрифт повеселее.

Это то, что я скрывала от Оскара, и в тот момент это показалось самым правильным из всех моих решений. Если ему так не понравилась новость про спецназ, как бы он отреагировал, узнав, что мне приходят угрозы?

Я же пообещала себе не нагружать его малозначимыми деталями своей работы, так вот это одна из таких деталей. Ничего не значащая. Ничегошеньки…

Борг нахмурился, сунув открытку в пластиковый пакет и спрятав во внутренний карман пиджака. Он продолжал наблюдать за мной, пока я выхаживала по комнате, теребя пальцами гексагон на шее.

— Это может быть связано с предстоящей операцией? — спросила я.

— Не знаю, вряд ли, — ответил Борг привычным сухим тоном. — Если есть утечка, они просто свалят. Им незачем угрожать тебе, чтобы предотвратить облаву.

— Но это определенно связано с “Путеводителями”, не так ли? Я им мешаю, да? Чего они пытаются добиться? — я остановилась против него и посмотрела с требованием. Я почти уверена, что у меня дрожали руки.

Борг вздохнул и прислонился к стене в прихожей. Правильным было бы пригласить его войти, но я знала, что это бесполезно — он всегда отказывался.

— Возможно, они хотят вывести тебя из игры, потому что ты привлекаешь слишком много внимания и денег к этой проблеме. Дело не в текущих потерях, а в потенциальных. Для тебя это почти личное, так что они знают, что ты не остановишься.

— “Почти личное”, — повторила я, надеясь, что, пропустив это словосочетание через свой речевой аппарат, я пойму, подходит ли оно к моей ситуации.

Мы стояли молча несколько мгновений, обменяясь взглядами, полными невысказанных слов. Казалось, Борг обдумывает, что стоит мне рассказывать, а что нет, а я не могла избавиться от ощущения, что он знает больше, чем говорит.