Съёмки 2

15

Закрывая за нами дверь и спуская жалюзи на окнах, ведущих в общий офис, через который мы только что продефилировали, он бросил через плечо:

— Ты как?

— Всё прекрасно.

— Если бы я знал, что ты приедешь, его бы здесь не было.

— Это на сто процентов моя вина, — заверила я, усаживаясь в кресло по другую сторону от его стола. — Мне следовало позвонить.

Офис Борга оказался холоднее, чем я помнила, и, когда он выключил кондиционер, я не могла не заметить этого. Однажды я упомянула, что ненавижу сухой искусственный воздух, и, похоже, это отложилось в его детективной памяти.

Мне не пришлось спрашивать — Борг уже знал, какой вопрос начал закипать у меня в мозгу.

— Лука работает под прикрытием уже несколько месяцев, — сказал он, усаживаясь в своё кресло, оставляя между нами дистанцию в рабочий стол. — Именно он сообщил нам о “Крокусе” и тридцати девушках.

В желудке у меня похолодело.

— Ты уверен, что он не причастен к утечке?

— Мои люди не спускают с него глаз. Он знает, что сядет в тюрьму быстрее, чем успеет подумать “а что, если”.

— Чёрт, — я качнула головой, ощущая новый поток вины в гортани, — сколько средств мы потратили на эту операцию! Мне было бы проще, если бы виновный в этом сидел в твоём участке.

Глаза Борга слегка сузились, когда он положил мой телефон на стол между нами. Его взгляд был настолько тяжелым, что я на мгновение почувствовала себя в комнате для допросов. Он… изучал мою реакцию. Моё тело отреагировало раньше разума — в груди сжалось, на шее выступила холодная испарина. Горло пересохло, ладони вспотели, и я еле удержалась от того, чтобы вытереть их о джинсы.

Какого чёрта происходит? С моим телефоном что-то не так?

— Его… удалось починить? — выдавила я, надеясь прервать эту игру в гляделки.

— Да, но при этом они нашли шпионскую программу. Она была установлена около недели назад, — объяснил Борг, его тон оставался ровным, но его напряжённый взгляд заставил меня вспомнить, где я была неделю назад и есть ли у меня чёртово алиби. — Мы смогли отследить IP-адрес, — Борг поставил логти на стол и подался вперёд, скрещивая пальцы перед собой. — Лос-Анджелес.

— Лос-Анджелес? — почти пробормотала я, метаясь между воспоминаниями о том, когда я оставляла телефон без присмотра в Лос-Анджелесе, и догадками о том, что подозревает Борг.

Студия, квартира Оскара, Мария… Неужели он ждёт, что я скажу…

Но Борг будто получил от сканирования моей реакции всё, что нужно было, и откинулся в кресле, расслабленно поставив руки на подлокотники.

— Твои разговоры прослушивали, и вероятно, это и стало причиной утечки. Поэтому я вызвал сюда Луку.

Мои брови напряглись над переносицей. При чём здесь Лука?

— Помнишь, месяц назад мы спасли девушку в Барселоне? — спросил Борг.

— Изабелу? — я вспомнила хрупкую брюнетку лет тридцати-пяти с большими глазами на измождённом лице.

— Да. Это заслуга Луки. Для этого ему пришлось работать под прикрытием с парнем из Барселоны, чьи боссы находятся в Лос-Анджелесе. Я надеюсь, что Лука сможет снова выйти на него и добыть для нас больше информации.

Воздух в комнате стал гуще, моя кожа ощущалась липкой и холодной одновременно.

Но я знала, что было что-то ещё. С Боргом всегда было что-то ещё.

— Я также хочу, чтобы он поговорил с Изабелой. Сейчас она в реабилитационном центре в Берлине. Она была в сети несколько лет и знает лос-анджелесский круг.

Я моргнула и, преодолевая сухость в горле, уточнила:

— И ты хочешь отправить к ней Луку?

— Я планировал лететь с ним завтра, но мне нужно остаться здесь. Есть зацепка по твоим…, — он перевёл взгляд с меня на стол, — похитителям. Я не могу её проигнорировать. Но его встретит и сопроводит мой человек в Берлине.

Логически я понимала рассуждения Борга, но в желудке закипала тревога. Лука, один на один со спасённой девушкой? Меня начало отчаянно мутить.

— Я поеду с ним.

Брови Борга взлетели, окрашивая скептицизмом его обычно невозмутимое лицо.

— Плохая идея.

— Отличная идея, — возразила я, выпрямляясь в кресле и держа подбородок выше. — Я встречалась с Изабеллой — она скорее раскроется мне, чем Луке. И, честно говоря, я не доверяю ему быть в одной комнате с жертвой трафикинга. Если даже предположить, что у Луки есть эмпатия, она у него сломана или просрочена. Если хочешь продвинуться по этой наводке, тебе нужна я.

Борг колебался, его глаза удерживали контакт, словно пытаясь понять, насколько серьёзно я настроена. И тогда я вспомнила про лимонный пирог, всё еще балансировавший на моих коленях, почти забытый в накале нашего разговора. Не задумываясь, я взгромоздила его на стол. Борг ухмыльнулся — выражение, которое я редко видела на его лице.

— Если ты пытаешься меня подкупить, лимонный пирог не сработает, — сказал он с оттенком удовольствия в голосе.

— Это не подкуп, — ответила я, отзеркалив его ухмылку. — Скорее, благодарность за вчерашнее.

Тогда-то он прервал контакт, переводя взгляд на свои ботинки и сжимая губы в тонкую линию. Я быстро добавила:

— Но мне сказали, что ты предпочитаешь мясо, так что я привезу тебе колбасок из Берлина.

— В Мадриде тоже есть немецкие колбаски, знаешь ли.

— Да, но они вряд ли такие же вкусные, как в Берлине, — парировала я.

Его лицо приняло задумчивое выражение.

— Здесь недалеко в центре, есть одно место, где готовят отменные немецкие братвурст. Я вырос в Берлине и знаю в них толк.

Это застало меня врасплох. За все время, что я знала Эмиля Борга, мне ни разу не открылась ни крупица информации о нём, выходившая бы за рамки профессионального портфолио. Я знала, что он отличный водитель по опыту наших немногочисленных совместных поездок. Я знала, что он не пьёт алкоголь, из рассказов Габриэля про полицейские корпоративы. Я знала, что Борг никогда не болеет, а если и болеет, об этом никто не догадывается. Я знала, что его жёсткие принципы делают его лучшим в своём поле и одним из пяти самых надёжных людей, что я встречала. И вот, начиная с прошлого вечера, ширма начала приоткрываться: сначала он упомянул, что был женат, а теперь в разводе, а сегодня — что провёл детство в Берлине. Я догадывалась о чём-то подобном, учитывая его фамилию и не по-испански серый цвет глаз.

— Кто из родителей? — спросила я.

— Отец.

— Ну что ж, — сказала я так мягко, как могла, благодарная за откровенность, — ужин за мой счет, когда я вернусь. И, пожалуйста, позволь Габриэлю задержаться и отведать этого лимонного пирога. Не хочу, чтобы он был в плохом настроении, узнав, что ему придется лететь со мной в Берлин.

Борг тихо усмехнулся и кивнул. Я тоже позволила себе улыбку, ведь приподнятые уголки его губ и тот факт, что он ничего не возразил, означали, что он тоже считает это хорошей идеей и даже позволяет мне насладиться состоятельностью своих переговорных навыков.

— Я пойду отнесу торт в комнату отдыха. Не хочу присутствовать при том, как ты будешь объявлять Луке, кто будет его надзирателем в поездке.

— Уверен, он будет на седьмом небе.

— Именно поэтому, — сказала я, поднимая коробку за верёвку и слегка покачивая ею в воздухе.

Когда я выходила за дверь, на его лице промелькнуло выражение, которое быстро исчезло под моим взглядом. Но я успела его заметить, и я могла поспорить, что это была самая расслабленная и чуткая версия Эмиля Борга, которую мир успел повидать.