Наследница Забвения

2

Опять сон.

Чёрные, звериные тени. Белые волосы.

Ноктелиа проснулась в холодном поту. Дышала часто, сердце колотилось. Сон снова был странным — слишком ярким, слишком живым.

Не говоря ни слова, она встала, умылась. Всё происходило как будто в полусне. Казалось, она проснулась раньше обычного.

На кухне — тишина. Завтрак прошёл быстро. Потом она оделась и вышла.

Утренняя прохлада касалась кожи, будто напоминала: ты ещё здесь, в реальности. Она медленно шла к остановке, мысли всё ещё крутились вокруг сна.

"Почему снова эти тени?.. Почему каждый раз так ясно?"

Она села на скамейку у автобусной остановки. Вокруг никого. Город будто ещё не проснулся.

Сквозь легкий утренний туман она заметила — на скамье рядом лежит красная роза. Совершенно одна.

Словно кто-то только что положил. Или оставил специально.

Ноктелиа нерешительно потянулась к ней. Взяла в руку.

Роза на миг показалась мягкой… но тут из стебля внезапно выдвинулись длинные, острые шипы.

Они вонзились в её пальцы.

Она вскрикнула, выронила цветок. Капли крови упали на землю. Боль была не просто острая — обжигающая, как огонь.

Ноктелиа опустила взгляд.

На земле — пусто. Розы уже не было. И следа крови тоже.

Ей было странно.

Роза исчезла, словно её и не было.

А пальцы всё ещё болели — будто шипы остались внутри, невидимые, но жгучие.

Ноктелиа посмотрела на руку: на коже — тонкие порезы, чуть припухшие, с красной каймой.

Но… автобус уже подъехал. Она села, стараясь не думать. Решила — это просто случайность. Сон, утро, воображение. Нельзя сойти с ума из-за цветка.

Но внутри всё было не так. Странное чувство гнездилось в груди — тревожное, липкое. Словно кто-то следил изнутри.

Колледж.

Она вошла в здание и прошла на занятия. Села за парту. Пыталась сосредоточиться, но буквы в учебнике плыли перед глазами.

Мысли разбегались. Сердце било тревогу. Руки ныли. И постепенно холод стал подниматься вверх от кончиков пальцев.

— Ты в порядке? — спросила одна из подруг.

— Ты очень бледная, — добавила другая.

Она ничего не ответила. Только слегка покачала головой.

В зеркале окна она заметила, что губы у неё стали синими. Цвета крови не было в лице. А пальцы... будто темнели. Медленно.

Каждый день становилось хуже. Она просыпалась уставшей, тело ломило, сны становились всё ярче, и в каждом были те же тени… те же белые волосы…

И всё чаще — красная роза.

На четвёртый день, прямо во время лекции, ей вдруг стало тяжело дышать. Гул в ушах. Ледяной озноб по позвоночнику.

Пальцы были почти чёрные. Она подняла руку — и мир рассыпался в глазах.

Ноктелиа упала. Без сознания.

Прямо на паркет аудитории.

Скорая приехала быстро. Преподаватели и студенты суетились, кто-то плакал, кто-то снимал на телефон — привычная смесь шока и бездушного интереса.

Ноктелию увезли в больницу. Врачи долго молчали, потом, переглядываясь, вынесли диагноз:

— Похоже, она коснулась какого-то ядовитого растения. Возможно, произошло отравление через кожу. Шипы, возможно, были носителем яда.

Она лежала в палате без сознания. Лицо — белое, почти прозрачное, губы синие, руки перевязаны. Но внутри тела что-то уже начало меняться.

И вдруг — она проснулась. Легче. Теплее. Воздух был свежий.

— Где я?.. — прошептала она.

Медсестра вошла:

— Вы в больнице. Уже всё хорошо. Отравление. Вам повезло.

Когда ей сообщили причину — "контакт с ядовитым растением", она только тихо ответила:

— Я… только розу тронула. Красную. Обычную.

— Конечно, — улыбнулся врач натянуто, — наверное, это и было оно. Главное — вы в порядке.

Но никто ей не верил. Даже подруги, когда пришли навещать, обменивались взглядами — жалостливыми, осторожными.

Через несколько дней она вернулась в колледж. Вроде бы — всё как прежде. Только тело по-прежнему ломило, и сны становились всё страннее.

— Ты как? — спросила одна подруга.

— Уже лучше? — поддержала вторая.

Ноктелиа кивнула слабо. Она не хотела говорить. Чувствовала, что что-то осталось с ней с той остановки… что роза была не просто цветком.

— Слушай, а давайте сегодня вечером на аттракционы? Развеемся! — внезапно предложила одна из подруг.

— Точно! Будет весело! — воскликнула вторая.

Ноктелиа хотела отказаться. Она чувствовала — не стоит. Внутри всё сопротивлялось.

— Я… не знаю. Может, в другой раз?

— Да ладно тебе! С нами пойдёшь! Немного развлечений тебе точно не повредит.

Они почти потащили её с собой. Улыбались. Держали за руки. Говорили: «Ты слишком замкнулась», «Нельзя так», «Это просто стресс».

А она молча смотрела на небо — над которым словно нависала чёрная тень.

На окраине парка, между шумных каруселей и светящихся ларьков, Ноктелиа и её подруги ходили среди толпы, когда вдруг одна из них воскликнула:

— О, девочки, смотрите! Гадалка! — Она указала на пёструю будку с тяжёлыми бархатными занавесками и мигающей табличкой "Тайны Судьбы".

Будка была словно из другого времени — древняя, тёмная, будто вырванная из сказки или чужого сна.

— Давайте, ну, просто на минутку, — сказала вторая подруга. — Интересно же!

— Вы идите, — тихо сказала Ноктелиа. — Я подожду снаружи.

— Да ладно тебе! Это всего лишь копейка стоит! — улыбнулась первая. — Мы за тебя заплатим. Не переживай!

Прежде чем она успела отказаться, подруги взяли её под руки и мягко, но настойчиво втолкнули в будку.

Внутри пахло ладаном и старой пылью. Тусклый свет исходил от хрустальной сферы на столе. За ним сидела женщина — старуха с белыми, как снег, волосами, собранными в узел. Вся увешанная золотыми кольцами, браслетами, цепочками. Глаза — круглые, выцветшие, как у статуи, но смотрели прямо в душу.

Одна за другой девочки задавали вопросы:

— Я сдам экзамены?

— Меня любит Миша?

— Я поступлю на грант?

Женщина отвечала коротко, странно, с лёгкой усмешкой — будто знала больше, чем говорила.

Но когда очередь дошла до Ноктелии… женщина внезапно замолчала. Её лицо изменилось. Глаза округлились ещё больше. Пальцы сжались в кулаки.

— Ты... ты тронула святую плоть... — прошептала она почти шипением.

— Ты сорвала цветок бога растений.

Комната как будто потемнела.

Хрустальный шар засветился ярче, а внутри — будто на секунду промелькнул силуэт шипастой лозы, змеевидной, с кровавыми лепестками.

— Он зол. Он уже рядом. Он ищет тебя, девочка.

— Беги. Он настигает. И за тобой придёт беда — огромная, чёрная, живая.

Старуха резко вскочила, глаза её вдруг заблестели пугающим блеском.

— Уходите! УХОДИТЕ ВСЕ!!! — вскрикнула она, и порывы ветра сорвали занавески, будто в будке поднялся смерч.

Подруги испуганно схватили Ноктелию и выбежали наружу. А внутри всё стихло, будто и не было ничего. Лишь пыль на столе и погасший шар.

Все вышли из гадальной будки нахмуренные. В воздухе словно повисла тень, густая, липкая.

— Что это вообще было?.. — пробормотала одна из подруг.

Ноктелиа фыркнула:

— Шарлатанка. Странная женщина. Просто пугает людей.

— Ну... странная — да, — тихо сказала другая. — Но ты видела её глаза?

Они ещё немного постояли, а потом решили разрядить обстановку. Гуляли по парку, смеялись, хохотали, ели сахарную вату, катались на карусели. Словно всё дурное осталось позади.

А тем временем...

Он пришёл.

Тишина сгустилась в будке гадалки.

Фигура, скрытая под капюшоном, вошла бесшумно. Воздух внутри будто застыл.

— Зря ты ворчала, старуха, — прозвучал голос — глухой, холодный, как ветер из земли.

Женщина в золоте задрожала. Её пальцы сжались, губы зашептали:

— Господи... прости и помилуй...

Но уже было поздно.

Прошло не более десяти минут. Где-то в парке раздался крик.

Ещё один. Потом — много голосов. Суета. Люди бежали к будке, замирали, закрывали рты руками.

Ноктелиа и её подруги остановились, услышав шум.

— Что там случилось? — спросила одна.

— Пойдём посмотрим… — сказала другая.

Они подошли ближе — и замерли.

Будка гадалки была раскрыта настежь. Внутри, за столом, лежала она. Её тело было мёртвым…

Но не просто мёртвым.

Из груди, рук, из глазниц и рта прорастали цветы.

Алые, мясистые, покрытые черными шипами.

Они пульсировали, как живые. Изгибались в воздухе, источая едва уловимый, сладкий, опасный аромат.

Толпа охнула. Кто-то заплакал. Кто-то снимал на телефон.

А Ноктелиа почувствовала, как внутри неё снова оживает тот самый холод. Руки затряслись. И где-то глубоко, на самом краю сознания… шепот:

> Это очень странно