Наследница Забвения

16

Утро в Ноктелиа началось, как всегда, — бессмысленно. Солнечные лучи пробивались сквозь пыльное окно, но тепла в этом было не больше, чем в каменной могиле.

Она всё ещё не приняла человеческий облик.

Скелетные доспехи, обвивавшие её тело, казались особенно нелепыми в этом утреннем свете. Острые края, холодный металл, следы былых сражений — и всё это на теле девушки, которой предстояло идти… в школу.

Ноктелиа смотрела на себя в зеркало и была в ужасе.

— Нет, НЕТ! — завизжала она. — Я не могу так показаться на людях! Я выгляжу как ходячее проклятие!

Мирана, стоявшая в дверях, наблюдала за сценой с абсолютным спокойствием. В её взгляде не было ни удивления, ни сочувствия — только вечное, ледяное принятие реальности.

— И как я вообще должна сесть за парту? У меня вместо пальцев когти! — Ноктелиа в панике махнула руками, и зеркало чуть не треснуло.

Мирана молча кивнула.

Это означало только одно: сегодня учёбы не будет. Сегодня будет тренировка.

Ноктелиа замерла.

— Что… опять?

Мирана кивнула снова — так, как кивают вечные духи, не знающие усталости.

Они сидели в комнате. Тишина была вязкой, как туман.

Ноктелиа съёжилась на кровати, укрывшись тёмным плащом до подбородка. Весь её скелетообразный облик, в броне и тенях, казался ещё более чужим на фоне обоев с милыми цветочками. Она даже не могла дойти до кухни. Показаться родителям в таком виде? Нет. Никогда.

— Ноктелиа! Завтрак! — позвал голос матери с другого конца дома. Тёплый, будничный, как будто всё нормально.

Она сжалась ещё сильнее.

Сердце не билось — не в этом теле, — но что-то внутри болезненно сжалось.

— Я… не могу… — прошептала она, даже не уверенная, обращается ли к себе или к Мирране.

Желудок ныл. Есть хотелось отчаянно. Почти до слёз.

Мирана, сидевшая на подоконнике с видом «всё это меня не касается», медленно повернула голову. И — впервые за утро — ухмыльнулась.

— Ну раз ты не можешь... — тихо произнесла она, и её глаза сверкнули лукавым огнём.

Тело Мирраны стало меняться. Кости вытянулись, облик смягчился, Рога исчезла — и через несколько секунд в комнате стояла точная копия Ноктелиа в её обычном, человеческом теле: живая, нормальная, как будто всё это было лишь сном.

— Я сгоняю, — бросила она, как бы между делом, и, не дожидаясь ответа, вышла в коридор.

Ноктелиа смотрела ей вслед с открытым ртом. Что-то между ужасом и благодарностью.

Через пару минут дверь снова открылась.

Мирана вернулась, в той же копии, неся поднос. На нём стояли тёплые тосты, сок и что-то, что подозрительно пахло корицей.

Она поставила поднос на стол и, не глядя, сказала:

— Ешь. Бунтовать будешь позже.

Ноктелиа посмотрела на еду. Потом на Миррану. Потом снова на еду. И, не сказав ни слова, взяла тост.

Впервые за утро в комнате стало чуть теплее.

Комната была тиха, только шелест страниц наполнял пространство. Ноктелиа сидела на полу, скрестив ноги, с книгой на коленях. Её скелетные пальцы аккуратно держали тонкие листы, как будто любое неосторожное движение могло разорвать мир пополам.

Мирана устроилась рядом, прислонившись к стене, и водила пальцем по строкам, помогая, если Ноктелиа останавливалась. Она объясняла спокойно, почти шёпотом — как будто боялась спугнуть хрупкое усилие понимания. Время текло лениво. Они ждали вечер.

Пока слова впитывались в сознание, Ноктелиа всё снова и снова пыталась — мысленно, магически, волевым усилием — вернуться в привычный облик. Но тело не слушалось. Оно оставалось тем же: острым, чужим, неживым.

Когда страницы начали сливаться в серую рябь, она отложила книгу и подошла к зеркалу.

Там, в отражении, стояло странное существо. Её глаза были всё те же — внимательные, живые — но обрамлены тяжёлыми, серебристыми волосами. Волосы падали вниз густыми потоками, доходя почти до пола, как водопад из лунного света. Привычные заколки беспомощно свисали, не справляясь с этой тяжестью.

Ноктелиа вздохнула.

Распущенные, они казались ей слишком яркими. Слишком живыми для той, кто всё ещё не могла почувствовать биение сердца.

Но Мирана только мельком взглянула и сказала, не отрываясь от страницы:

— Красиво. Не прячься.

Это прозвучало неожиданно тепло. Ноктелиа посмотрела на себя снова — уже чуть иначе.

Они выскользнули во двор тихо, как тени.

Мирана оглянулась — ни души. Соседи давно привыкли к странностям в этом доме, но всё равно лучше было не привлекать внимания. Особенно сейчас, когда Ноктелиа всё ещё не вернула себе привычную форму.

Та кивнула в сторону реки. Там, за холмами, начинались заброшенные дома — без окон, в зарослях. Ещё дальше, почти у самой рощи, был их тайный угол, скрытый от глаз.

Шли осторожно, в молчании. Трава шуршала под ногами, воздух был густым от пыльцы и влаги.

И вдруг — как будто сорвалась с поводка — Мирана резко обернулась с хищной улыбкой:

— А давай на перегонки?

Ноктелиа не успела ответить, как та уже рванула вперёд, волосы развеваются, плащ взлетает за спиной.

— Эй! — выкрикнула Ноктелиа, но в глазах у неё мелькнул азарт.

И она побежала.

Металл доспехов звенел на бегу, но она не чувствовала тяжести. Земля под ногами казалась живой, почти зовущей. Ветер рассыпался в волосах, серебристые пряди развевались за ней, как поток света в ночи.

Мирана смеялась где-то впереди.

Это был короткий момент — редкий, чистый, живой. И впервые за долгое время Ноктелиа не думала ни о теле, ни о зеркале, ни о чужом взгляде.

Она просто бежала.

Мирана кивнула слишком медленно, а потом резко раскрыла крылья. Они были широкие и сверкающие, будто сделаны из лунного света и теней. Она взмыла в небо и полетела с такой скоростью, что Ноктелиа не успела даже среагировать.

Ноктелиа побежала, как могла. Старалась ускориться, ноги заплетались, волосы били по лицу. Всё внутри горело — от желания догнать, от злости, от бессилия.

— Мирана! Я не могу догнать! — вскрикнула она.

Но в ответ была только тишина.

Мирана уже была далеко. Высоко в небе, между верхушками деревьев, будто её и не было рядом совсем. Лишь ветер остался, и след в траве от крыльев, как от снопа искр.

Ноктелиа остановилась, тяжело дыша, хотя дышать по сути и не нужно было. Но всё равно чувствовалась усталость, какая-то странная пустота внутри.

Ноктелиа бежала, изо всех сил ускорялась, старалась нагнать Мирану, но вдруг её нога соскользнула на толстую ветку, спрятанную под травой. Послышался треск, и всё пошло кувырком. Земля исчезла из-под ног, и она упала — прямо в темноту.

Мрак был холодным и плотным, как вода. В ушах звенело, и всё на миг затихло.

Но вдруг — острые, тёмные руки вынырнули из темноты и резко схватили её за талию. Они были холодные, как лёд, но сильные. Ноктелиа не успела закричать — её уже держали.

Её глаза резко раскрылись. Она парила — не на земле, не в небе — где-то между. Темнота вокруг дрожала, как чёрный дым. Руки держали крепко, когти впивались сквозь ткань, почти касаясь кожи. От них пахло странно — резкий, ледяной запах, как чёрная мята, но с ноткой чего-то капризного, туманного, будто запах эмоций.

Она подняла взгляд.

Перед ней — высокий силуэт. Его лицо было частично скрыто тенью, но из-под растрёпанных, чёрных, как смоль, волос блестели ледяные глаза. На голове — корона, сделанная из чёрного кристалла. Она светилась слабым фиолетовым светом, как треснувшая звезда.

Это был Король Теней.

Он смотрел на неё спокойно. Без гнева, без радости. Только тишина, холод и нечто древнее — будто сама тьма смотрела ей в душу.