Цепи 2

Глава 4

Лара.

Прохладный утренний воздух пахнет сыростью, свежей хвоей и свободой.

Солнечные лучи режут утренний туман, проникают в багажник пикапа, нагло будят, будто пытаются прогнать заблудившихся путников со своей территории.

Лес шумит с каждой минутой всё сильнее, подыгрывает солнцу. Сперва будто стесняется нас будить — осторожно, нежно. А потом уже в полную силу шелестит листьями, раскачивает лапы могучей ели.

Открыв глаза, смотрю, как деревья шевелятся. Тоже прогоняют нас, откровенно кричат о том, что мы засиделись у них в гостях, поторапливают вернуться в родные каменные джунгли.

Сладко потягиваюсь и замечаю, что укрыта двумя пледами — своим и Диминым.

Друга нет рядом, я в полном одиночестве наедине с этим утром.

Выбираюсь из багажника, осматриваюсь. Обнаруживаю Диму рядом с машиной, спящим, согнувшимся в три погибели на раскладном походном шезлонге.

Его волосы взъерошены и торчат во все стороны, под закрытыми глазами пробиваются тёмные круги от недосыпа.

– Эй, бомжара! – трясу его за плечо. – Просыпайся.

– Отстань, женщина, – ворчит, улыбаясь, и переворачивается на другой бок.

– Ты чего здесь? – спрашиваю.

– Ты храпишь как пьяный носорог! – поднимается, садится на шезлонге и потирает ладонями глаза. – Всех зверей распугала!

– Не выдумывай, я не храплю! – изображаю яростное возмущение. Сама знаю, что есть проблемы. Всё из-за того, что нос не раз ломала во время боёв.

– Мне снился мотоцикл, который никак не заведётся, – язвительно хамит.

– Скажи спасибо! Если бы завёлся, он бы тебя переехал!

Парень на моих глазах борется со сном и в итоге проигрывает. Веки опускаются.

– Димка! Нам пора ехать! – снова толкаю его в плечо.

Он открывает глаза и смотрит на меня так, будто впервые видит. Улыбается странно. Словно что-то употребил.

– Ты красивая, – изрекает с печальной улыбкой.

– Иди ты… – взмахиваю рукой и пинаю ножку шезлонга. – Заводи машину.

– У тебя выходной. Куда мы торопимся? – спрашивает, окончательно проснувшись. Наконец-то встаёт, разминает конечности.

И правда, куда?

Но сидеть дальше в лесу, который уже на всех языках говорит, что мы засиделись, и гонит прочь, нет никакого желания.

Дима чувствует, что мне уже некомфортно, но почему-то не торопится уезжать.

Я помню, что у него репетиция в театре: они отрабатывают новую программу своего шоу, в котором Димка — ведущий танцор.

Я никогда не задумывалась о том, почему парень из хорошей полноценной семьи выбрал именно такой путь. Его родители думают, что он гребёт деньги лопатой, зарабатывая на танцах. Они не раз были зрителями в зале на его выступлениях шоу « Под дождём». Людям, далёким от шоу-бизнеса, сложно иметь рациональное мнение о доходах звёзд. Человек может быть очень популярным, но жить от мотора до мотора, платить кредиты и экономить на всём на свете. Такие обычно берут дорогие тачки в прокат, чтобы заявиться на тусовку. Покупают дорогой шмот, но берегут этикетку как мать младенца, чтобы потом сдать обратно.

А кто-то может быть не настолько известным, но с правильным подходом к заработку и навыками финансовой грамотности. Они вкладываются в инвестиции, открывают бизнес, помимо той работы, что видят зрители на экранах, делают кучу всего за кадром: пишут сценарии, подрабатывают в озвучке, курируют проекты. Такие обычно не знают проблем с деньгами. Но среднестатистический зритель, увидев на экране звезду и этого, второго артиста, будет уверен, что успешен именно первый.

Так и родители Димы. Видят его на сцене, полный зал людей — и этого достаточно, чтобы не думать о плохом.

Они серьёзно считают, что их новая квартира, ежегодные поездки за границу, Димкина коллекция дорогих автомобилей — это всё итог его танцев.

– Дим, почему ты решил спать с женщинами? – кидаю вопрос, пока парень сдувает матрас.

– Люблю трахаться, – бросает в меня усмешливый взгляд из багажника.

– А если серьёзно?

– Серьёзно люблю, – с улыбкой сворачивает сдутый матрас. Разрывает зрительный контакт, и я ловлю мгновение, когда с его лица слетает маска и взгляд на секунду темнеет. Всего секунда — и он снова улыбается. – Лучше скажи, куда мы поедем завтракать? – переводит тему.

– Я хочу омлет с ветчиной и апельсиновый фреш с сельдереем.

– Значит, поедем в «Кошкин дом». – Подмигивает, называя уютное кафе с небольшой проходимостью, где можно в спокойной обстановке вкусно позавтракать.

– А ты что хочешь?

Димка выпрыгивает из багажника, несёт коробку с матрасом на заднее сиденье, немного тормозит рядом со мной и, чуть наклонившись к уху, заигрывающе шепчет:

– Тебя.

– А если серьёзно?

Он закидывает коробку, хлопает дверью, закидывает в рот сигарету и, склонив голову вбок, подкуривает, глубоко втягивая первый дым. Потом смотрит на поражение, через глаза в душу.

– Серьёзно. Я. Хочу. Тебя. – Пожимает плечами и стряхивает пепел. – Причём очень давно.

– Я передумала, – отмахиваюсь и иду к двери, достаю свою сумку с вещами, предусмотрительно собранную для этой поездки. – Я хочу жирный хот-дог и американо, – безапелляционно заявляю, называя его любимый завтрак.

Стоя возле открытой задней двери, стягиваю джинсы, потираю ладонями красные отпечатки грубых швов на бёдрах, которые дали о себе знать и резко защипали. Надеваю белую юбку, меняю футболку с каплями от чая на джинсовый топ. Глядя в отражение тонированного стекла, стираю остатки вчерашней косметики диском с мицелляркой. Являю миру свою естественную красоту — с кругами под глазами, слегка потрескавшимися губами и парой красных прыщей на щеке.

Навожу марафет, расчёсываю волосы, накладываю макияж в стиле «натюрель». Скрываю трещинки на губах помадой естественного цвета.

Дима наблюдает, стоя за спиной так близко, что мои лопатки то и дело упираются в его живую, молодую, сильную грудь.

– Одолжить помаду? – спрашиваю, толкая его попой и случайно попадая в пах.

– Предпочитаю другой оттенок, – деловито фыркает, паркует горячие ладони на моих бёдрах и возвращает меня попой к своему паху, крепко прижимается.

Пожар в груди вспыхивает. Дыхание перехватывает. Твёрдый стояк, упирающийся в ягодицы, настойчиво просится внутрь. Моё тело сразу реагирует: в мозг ударяет будоражащее возбуждение, в голове вспыхивает картина, как он берёт меня вот так — сзади, у машины.

Истосковавшиеся по мужскому члену внутренности сводит приятной судорогой.

– Ждёшь моего разрешения? – замираю, спрашиваю, глядя на его отражение в стекле автомобиля.

– А ты этого хочешь? – хрипит, слегка поскуливая, прижимаясь и до боли сжимая бёдра руками.

– Сейчас — да.

Димка выдувает горячий пар в мой затылок и резко отпускает.

Между ног резко заныло болью разочарования.

– Что это значит? – разворачиваюсь к нему, возбуждённая и злая.

– То, что я не хочу просто трахаться с тобой! Я не хочу, чтобы потом ты пожалела или сказала, что это был просто секс.

– А что я должна буду сказать? Скажи! Я скажу, что хочешь.

– Что это не просто секс. Что наши отношения что-то значат для тебя.

– Смешно слышать это от проститутки, – злюсь.

– Обхохочешься, – выплёвывает с обидой. Нервно обходит тачку, садится за руль и врубает музыку так громко, что её слышно за пределами салона. Стёкла дребезжат от басов.

Стоя на ручнике, Димка давит на газ, заставляя пикап реветь и прогазовывать.

– Бешеный! – кричу со злостью, прекрасно зная, что он меня не слышит.

Дорога до пит-стопа, где продают его любимые хот-доги, проходит под пение надрывающегося солиста, орущего о неразделённой любви. К счастью, мы доехали до того, как мои ушные перепонки лопнули от душераздирающего нытья под громкую рок-музыку.

Забрав заказ, Дима припарковал пикап и сделал музыку тише.

Беру стакан с кофе, делаю пару глотков — и если бы не жалость к белой юбке, выплюнула бы немедленно.

– Кофе с сахаром! – обвиняюще кричу на друга.

– Для мозга полезно, – отвечает так же нервно.

Да что с ним такое?! Всё ещё злится? Обычно его обидчивости хватает от силы на пару минут.

– Я возьму себе новый, – раздражённо вздыхаю, хватаюсь за ручку двери, чтобы выйти.

– Ты перепутала стаканы, – останавливает громкий, строгий голос.

Он не смотрит в мою сторону и даже к еде не притрагивается. Держит руль одной рукой, будто сейчас поедет, и, отвернувшись, изучает парковку пит-стопа в окно.

Возвращаю его кофе в подстаканник, беру другой, пробую.

Без сахара и без молока. Чистый американо. Как я люблю.

Если бы мы с Димой были шоколадом, то я была бы российским горьким — 98% какао. А он… сладкий киндер-сюрприз, из тающего молочного и белого нежного.

– Лар, я больше не могу так, – поворачивается. Смотрит с нажимом, взглядом толкает стену, отражённую в моих глазах.

– Как?

– Просто дружить. Я мог раньше, терпел, думал, что справляюсь… но теперь всё. Я перешёл черту в своих мыслях, предположив, что мы можем быть вместе. Это была моя ошибка, но я не могу вернуться к заводским настройкам.

– Говоришь так, как будто прощаешься, – смеюсь.

Смех нервный. Немного истеричный.

Хочет меня сломать своим признанием? Вызвать жалость?

– Надеешься, что я под страхом потерять друга немедленно кинусь на шею и пообещаю любить до гроба?

– Почему ты постоянно язвишь?! – психует. – Ты ведь не такая стерва!

– А какая?

– Не знаю… Мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

– Дим, если хочешь свободы от нашей дружбы — я тебя не держу. Вали на все четыре.

– Так просто, да?

– Проще некуда.

– Ешь. Я отвезу тебя домой, – закрывает тему, берёт свой хот-дог и с вынужденной жадностью кусает. Терзает несчастную булку с сосиской, выливая злость на меня.

Расправляется с хот-догом за минуту и пьёт свой кофе с сахаром и молоком.

Впиваюсь в свой завтрак зубами, и на ногу капает смачная капля соуса. Испугавшись за юбку, резко дёргаюсь.

Дима наклоняется к моим бёдрам. Не торопясь, слизывает с кожи соус, продолжая ласкать место загрязнения губами.

Возбуждает до чертиков. И возбуждается сам. Прокладывает дорожку горячими влажными поцелуями под юбку, обдаёт жаром дыхания промежность, оттягивает зубами ткань прилегающих трусиков.

Обожаю его.

Довёл до приступа гнева, а потом — до оргазма.

Кончив, возбуждение никуда не испарилось. Я его хочу!

И плевать, что мы на парковке в многомиллионном городе.

Пока Дима ласкает языком к****р, нащупываю рычаг у сиденья, опускаю спинку кресла до упора.

Низ живота ноет и радостно пульсирует от предвкушения.

– Трахни меня, – стону.

Он поднимает голову, взглядом ныряет в распахнутое, мокрое в*******е.

– Что ты со мной делаешь? – толкает обвинение.

– Дим, пожалуйста, я хочу тебя, – уговариваю. Опустив руку вниз, ласкаю себя пальчиками, растираю его слюни по опухшим от возбуждения половым губам.

– Сука! – сдаётся.

В момент стягивает с себя футболку и швыряет её назад.

Боже, как он красив!

– Быстрее, Дим! – тороплю, изнывая от желания.

Он открывает бардачок, достаёт пачку дорогих презервативов, извлекает из неё один.

Звонок мобильного вызывает острое желание у***ь звонившего.

Как не вовремя!

Судорожно ищу в сумке телефон, вижу на экране номер Сони.

Чёрт.

Это может быть важно. Например, о записи моего трека.

Дима терпеливо ждёт, заживо сгорает, накаляет салон своим жаром, как печка.

– Да, Сонь. – Отпускаю парню извиняющийся взгляд и отворачиваюсь к окну, чтобы сосредоточиться на разговоре.

– Встречаемся в кафе через полчаса! – вопит подруга запыхавшись, будто прямо сейчас бежит марафон.

– Зачем? – спрашиваю осторожно.

– Анечка звонила, у неё там трагедия! Срочный сбор! – на фоне слышится стук каблуков и шум улицы. Реально бежит.

– Ты уверена, что это важно? – вздыхаю.

– Позвони ей сама! Если, конечно, поймёшь, о чём она говорит из-за рыданий!

Отключаю звонок и смотрю на Диму. Он уже закинул нераспакованный презерватив обратно и завёл машину.

– Прости. – Улыбаюсь, ощущая себя предательницей.

– Потрахаюсь на работе. – Улыбается в ответ.

Ведёт машину без футболки, со стояком. Невозможно оторвать взгляд и перестать хотеть его.

Следом за Соней поступает новый звонок. Номер отображается как «Папочка».

Дима метает скользкий взгляд на экран моего телефона и заметно усмехается.

– Да, слушаю, – отвечаю на вызов.

– Здравствуй, дорогая. Ты знаешь, где сейчас Славик? – задаёт вопрос майор полиции Папочкин Виталий Маратович.

– Нет. Что-то случилось?

– Привези его ко мне в отдел сегодня, ближе к пяти вечера. Я буду там.

– Зачем? – неприятное предчувствие колким льдом забивает горло.

– На месте поговорим, мне сейчас некогда. Привези его сама, чтобы без официального задержания.

– Ты его арестуешь?

Это важно знать. Если да — то х**н я его повезу в участок! Я буду на стороне Славика и помогать ему скрываться, даже если он кого-то убьёт. Потому что это мой пацан. Мой!

– Нет. Лар, когда я тебя обманывал? Сегодня я просто с ним поговорю, а дальше всё зависит от него.

– Хорошо. Я постараюсь.

Убираю телефон в сумочку и теряюсь в мыслях.

– Это майор? – спрашивает Дима.

– Знаком с ним?

– С его женой, – усмехается.

– Могла бы и догадаться, – улыбаюсь.

– А ты откуда его знаешь?

– Виталий Маратович — поклонник Игната. Обожает сериалы, в которых он снимается. Как-то пригласил актёра к себе на юбилей, а Игнат взял меня за компанию. Я накидалась, слово за слово… Оказалось, что у меня с майором больше общих тем для душевных разговоров и схожие взгляды на закон и порядок, чем у Савченко. С тех пор и дружим.

– Просто дружите? – тон спокойный, интересующийся, но в голосе сквозит ревность.

– Я с ним не сплю.

– Мне всё равно.

Ага, как же. Он ведь поэтому и спрашивал, потому что ему «всё равно».