Покер

Глава 4. Стеклянная крыша

Рождение Алексея Виллера решено было отпраздновать по всем правилам. В ресторан решили не ходить. Большой дом вполне мог разместить всех.

Собственно, это был и не дом его, как таковой, а дача. Так они называли это здание между собой. Пока тут происходили небольшие встречи, тут никто постоянно не жил, но участок числился за Виллером.

Возможно, он придерживает его для очередного родственника, — говорили в знающих кругах, — который вдруг всплывет, и он сплавит ему этот, возведенный без всяких проектов, приснившийся ему однажды дом.

Собственно, все дома в Подмосковье, вновь построенные, мало чем отличались друг от друга. Ну, может, там башенка чуть больше, тут этажей чуть выше, там стеклянная веранда, а тут ее нет. Все это было похоже на рисунки в детских книгах.

Идея дома — была настолько одинакова у всех, всплывших теперь наверх, что и дома-то повторяли друг друга, примеряя на себя и один материал, и один фасон.

Да и жить разрозненно, вдали друг от друга и от охраны, мало кто отваживался себе позволить.

Но этот дом, дом Виллера, был особенный.

Стоял он укромно, совсем недалеко от Москвы.

Высокая, зеленая стена ограждала его от шума машин.

Всем известно, что воздух средней полосы был не чета парижскому, или, тем более, венскому, не говоря уж о лондонском воздухе Гольфстрима, содержащего чистоту и йодированную свежесть океана и, чуть ли не питающую рыбными котлетками счастливчиков, вдыхающих это чудо.

Подмосковье и Москва тонули в грязной экологии выбросов.

Лишь болота старательно собирали в себя грязь и давали влажность, что усмиряла нервные колебания аксонов, усыпляя впечатлительные клетки иллюзией погружения на дно трясин.

За стеной была аллея, тенистая роща, где никто никогда не гулял. Просто это был еще один кусок, отделявший и разделявший миры.

Пункт охраны включал двоих.

Небольшие таунхаусы стояли по периметру.

Внутри этих участков каждый дом тоже был выделен своим перпендикуляром-изоляцией, хотя участки и были крошечные. Ограждения периметров было непроницаемым.

Забор скрывал все. Машины въезжали в ворота охраны, в ворота собственного участка, и владелец погружался, впитываясь и всасываясь, как в черную дыру, в дверь, и поглощался неведомым пространством объема этих домов, сделанных, как из одной книжки детских сказок, прочитанных в одном детском саду.

Одногрупные проекты единого детского сада — так, наверное, можно было бы охарактеризовать все эти дома, выстроенные вдруг, взявшимися из неоткуда неизвестно кем.

Впрочем, неизвестны они были лишь обитателям деревни, живущим тут, по соседству, и ходившим купаться на озеро рядом с поселком.

Вот тут старожилы могли удивляться и недоумевать на полную катушку. Владельцы кирпичных этажерок и не думали гулять и купаться. Они даже и о магазине не вспоминали. Лишь ямы, огромные ямы, наполненные мусором, хламом, стеклом, отбросами, прибавлялись вокруг забора, прямо тут, за оградой, в лесу, в непосредственной близости от гостей-невидимок.

Единое теплоснабжение и горячая вода, газ и телефон, что, впрочем, было уже излишне, отличало дома за забором от кривоватых домиков села.

Машина въехала в ворота. При взгляде на цель путешествия, Виллер внутренне усмехнулся. Все-таки эта крыша была совсем другая, не похожая на соседские.

Это был храм. Шатровые, черные, узкие, готические, устремленные вверх, конусовидные крыши были украшены золотом. Золотые пики металлических набалдашников устремлялись в небо.

Пять нарядных башен, окружали стеклянный купол центральной части здания. Шар, полушарие, как половина глобуса, была составлена из трапеций стекла и накрывала главный зал этого дома.

Эту крышу не видно было за деревьями, заборами и домами. Она была внутри поселка, хорошо защищенная от взглядов посторонних.

Никто и никогда не должен был догадаться, что именно тут, за обычной зеленой стеной, находится главный дом для тайных совещаний масонов высоких степеней. Именно в этот дом из красного кирпича с овальными готическими окнами приходили те, кому ни к чему были лишние глаза и уши.

Виллер взглянул на стеклянный купол. Он смотрелся нереально и фантастично. Под этим куполом и находилось главное помещение, ритуальное, построенное по всем правилам масонских канонов.

Только для избранных.

Всё, что происходило в этом зале, было закрыто для всех.

Тайна решений масонского круглого стола не должна была стать известной никому.

Тайны решений.

Виллер вошел в зал. Круглый, с шахматным полом, с круглым столом посередине. Никакой мистики.

Сам стол в точности копировал легендарный круглый стол короля Артура. Двенадцать ножек. Двадцать четыре сегмента, раскрашенных зеленой и белой краской. Пятьсот девяносто в диаметре, два сантиметра толщиной. Облупившаяся позолота украшала стол по краям, — дань современным веяниям стиля.

Продукты завезли частично уже приготовленные, частично в сыром виде. Как не сохраняй тайну, но кушать хотят все, даже тайные масоны, хранящие количество своих градусов как самый большой секрет.

— Мы больше не можем так существовать!

В зал стали проходить члены верхнего круга. Замкнутого и недоступного для масонов мелких.

Сегодня тут не было совещания. Хотя каждая встреча приносила новые столкновения между кланами, стоящих у руля.

Виллер вышел посмотреть, когда будет накрыт стол.

Одни и те же лица. Одни и те же истории, все это начинало надоедать.

Больные почки перспективно маячили ему пересадками, но пиво он все равно любил, и не собирался отказываться от него. И он с удовольствием налил себе кружку и отошел к накрываемому столу.

Он устал от томительных и ненужных разговоров.

Доставляло удовольствие лишь считать, считать и считать.

Еще плюс, еще плюс. Еще плюс…

Вся эта игра во власть, в руководство народом казалась ему мышиной возней развлекающихся подростков, или даже карапузов. что играют в песочнице и орут кто, кому и когда водить.

Виллеру главным во всем этом деле казалось — иметь.

При этом не иметь что-то конкретное. А ИМЕТЬ! Иметь счет, иметь цифры, которые должны иметь постоянную тенденцию к росту! Или хотя бы не уменьшаться!

Цифры, обозначенные в электронном, бумажном, весовом виде. Вид должен быть внушительным и ценным.

На столе уже появились закуски. Виллер посмотрел на список привезенных продуктов, вин и блюд.

— Тар-тар из тунца.

— Микс из свежих овощей

— Салат –гнездышко, с копченой уткой.

— Трио фуа-гра.

Алексей усмехнулся, ну как же без фуагры. Они же за людей себя перестанут считать, если жрать без фуагры.

— Карпаччо из телятины.

— Ветчина «хамон».

— Салат с сыром моцарелла.

— Устрица фин де клер.

— Устрица белый жемчуг.

— Креветки с горячим ананасом.

— Томаты фаршированные южным рататуем.

Глаза скользнули ниже, к десертам и сладкому.

Швейцарский торт из ручного шоколада и малины.

Да этот торт он любил, он был красный как внутри так и снаружи. Красный шоколад и красные ягоды внутри, свежие и сочные.

Сладкое… Сам Виллер не любил сладкое. Но этот шоколад малиновый можно было поесть.

Выпивка как всегда была обильной и ничего нового тут не предвиделось.

Вряд ли кто уедет сегодня ночью, все будут сидеть до утра и ждать, что некие откровения свалятся им на голову от того, что они обильно польют себе внутренности едой и алкоголем.

— Ну как после блокадного Ленинграда, честное слово, — подумалось Алексею, и он вновь посмотрел на пополняющийся стол. Свежевыжатые соки, которые так до утра и останутся свежевыжатыми…

С этой секретностью доходило до абсурда… Сок свеж, когда его выжимают у тебя на глазах. Да и какие секреты тут могли обсуждаться?

Олигарх вздохнул. Все ему казалось уже таким известным, мелким и привычным, приевшимся…

И только бегущая цифровая строка в банковском счету оживляла на некоторое время его взгляд.

Шампанское гранд вин сек Луис…

Виски «Чивас Ригал»…

Он снова налили себе пива.

Водка, только для Бордукова.

Все эти изыски были бы с легкостью многими из присутствующих заменены на соленые огурчики и селедочку на резаном яичке, вареную картошечку и укропчик.

Но не здесь.

Здесь соблюдались каноны, здесь могли приехать в любой момент проверяющие и контролирующие.

Приехать без звонка. Без предупреждения.

И, если сбор был, он не должен был походить на простую полку в русской бане — для этого существовали другие места и другие компании.

Оргии… оргии… оргии…, недельные оргии, сопровождающиеся обильными возлияниями, стали привычными, никому не удивительными. Лишь мелькающими, мельтешащими…

Десятки девушек обслуживали всю эту какофонию радостей, простых и незамысловатых, жизненных и плотских.

— Вот стану богатым, и у меня будет много выпивки и девок! — не раз думал и сам он, когда еще подростковые поллюции портили свежие простыни его чистоплотной матери.

Вечеринка уже пошла своим ходом. Еда накладывалась, вино разливалось. Громкие разговоры уже слышны были со всех концов стола.

— А тебе что? Чай в пакетике? Пиво в мешочек, и девочки в нарезке? — Недовольно оглянулся на Алексея Бордуков.

— Зачем нам армия? Вот скажи, зачем нам армия? — Берипаска вяло смаковал салатик.

— Ну как, нельзя же без армии. Вдруг нападет кто?

— Это шутка? Да кто нападет? Скорее всего, они сами друг друга перестреляют. Эти тупые солдаты и заплесневевшие генералы уже не способны отличить курок от дула!

— Нет, ну должна быть армия, так же нельзя.

— Да мало ли что нельзя! И что можно. Тебе до этого есть дело?! Ты мыслишь, как простой совок! Мы не можем больше тратить деньги на содержание армии. Зачем нам это?

— Для.. я не знаю… всегда так было.

— Было и прошло. Нам — главное экономить! Власть должна получать все. А остальное срезается до минимума. До самого низкого минимума. Главное, чтоб не вопили, а если будут вопить, то пусть вопят тихо.

— Да новости можно любые соорудить. Сказочников у нас полно.

— Можно пересказывать английские новости, — хмыкнул Рабинович. — Про больных детей. Про родившихся близнецов, там по семь штук… Это умилительно и классно отвлекает.

— Не учи ученого.

— Армия, больницы, — все это ни к чему.

— Всё пускаем на самотёк. Пусть, что стоит, то стоит. Что рушится, то рушится.

— Мы будем строить только дорогое жилье! К чему нам проститутки и бомжи?

— Свиньям — свинячья жизнь.

— И смерть.

— Да, подумаешь, если здание рушится, всегда можно найти виноватого сантехника.

— Не учи ученого, главное срезать, срезать и срезать финансирование всюду.

— Нет, ну так нельзя, дороги же надо делать.

— А зачем?

— Ну как зачем?

— Ты по ним ездишь?

— Ну езжу.

— Не смеши. Ты из Лондона не вылезаешь.

— Ну зачем так.

— А что так?

— Да бросьте вы, все наши дети там учатся…

— Если могут, — хихикнул Рабинович.

— Ну а если не могут, то хотя бы язык учат.

— Если умеют говорить, — опять злорадно хихикнули в ответ.

— Да ладно вам, — главное, чтобы там было все готово. Тут надо оставить только трубу.

— Что за труба?

— Нефть.

— И газ.

— Ну да.

— Все что надо на этой территории — это обслуга и добыча, трубы газа и нефти.

— Какой ты милый, а куда ты денешь всех?

— Кого всех?

— Да плевать на всех, эти люди ничего не понимают, они голосуют за нашего зюзю, и думают что власть меняется… слушают…

— Ну ясно, ты думаешь, никто не догадается?

— Да куда там? Кто-нибудь догадался, когда Пинцин бросил партбилет своему брату на стол, что он лишь готовит имидж оппозиции и сменит его через…

— Ну это мы тогда здорово придумали…

— Ну это обычный прием смены…

— Обычный, нет ли, а мясо для пушек пришлось повозить… столько ребят собирали, чтобы было кому изображать..

— Ничего… Сейчас у нас все это на поток, по первому зову «наши» будут где угодно.

— Это несерьезно.

— А что серьезно?

— Зато дешево.

— И душевно.

— Ну да, вступил в ученический ранг и делай с ним что хошь…

— На дурака не нужен нож…

— Ну хватит, все-таки что-то мы будем делать? Хотя бы для видимости?

— Да ничего подобного! Мы должны делать только видимость! Иллюзию!

— Как это?

— Только голограмму! Галлюцинацию, что что-то происходит. Партия — съезд, программы, стройка, кредиты…

— А на самом деле… создавать иллюзию.

— Да слышали мы уже.

— Ну слышали, а они должны видеть! Главное отвлекать.

— Развлекать.

— Шуметь.

— О чем угодно.

— Да, точно.

— Война, национальные проекты, НАТО, Украина, что угодно…

— Да погоди… а что будет со страной?

Дружный хохот показал, что выпито уже изрядно.

— Ты что? Романтик?

— Да нее, он перепил.

— Какой страной?

— Ну страной…

— Ну вымрет потихоньку, тебе-то что? Наши дети и внуки будут все пристроены с хорошей недвижимостью, с хорошим образованием, с хорошим капиталом, с хорошим английским, там, с гражданством и льготами…

— Главное что?

— Что?

— Дотянуть…

— До чего?

— До последней капли крови.

— Чьей крови?

— Все-таки этому больше не наливать.

— До последней капли нефти.

— Так она и так через 50 лет закончится.

— Ну вот, недолго надо прокантаваться, а там хоть тут пусть трава не расти…

— А куда деньги вкладывать? Ты думаешь, Майорка резиновая? Половина французского побережья уже наша, куда, что покупать?

— А я хочу в Бразилию, в Бразилию, в Бразилию… А я хочу в Бразилию, к далеким берегам… — неожиданно запел Берипаска.

— Только «Дон» и «Магдалина», только «Дон» и «Магдалина» ходят по морю туда… — легко подхватил Протанин.

— Надо ехать, искать новые земли. Пусть Волков едет в Рио и скупает там землю.

— Точно! — вдруг поднял голову от салата Порохов. — Не зря туда фашисты бежали. Всё закончится, и нас там никто не найдет! Создадим там резервацию русских аллигаторов, откроем фермы крокодильи…

— Да не слушай ты его. Скупка должна идти централизованно. Правительство ездит, централизованно покупает. Поедут, встретятся там, договорятся.

Разговор иссяк, Бордуков посмотрел вверх.

Черное небо нависало в стеклянном куполе, серая пыль, осевшая на внешнюю сторону стекла, скрывала состояние открытости пространства вселенной.

— Я думаю, что не в этом цель, — пьяно пробурчал он уже под нос.

— Почему? Если 33 градуса масонства заканчиваются двуглавием Рокфеллера и Сороса, то главная цель — нажива, и экономическая стабильность, и порядок.

— Ты забыл, ты всегда торопишься.

— Что я забыл? — Бордуков обидчиво надул глаза, как маленькая рыбка, которой не досталось корма.

— Ты забыл, что масонство, в своем происхождении, не коммерческая организация.

— Ты хочешь сказать, что нам могут дать по мордам?

— Еще про 99 градус расскажи. Иль ты можешь похвастать, что знаешь кто это?

— Допустим, уже знаю.

— Если допустим, то пусть это останется при тебе, если знаешь, то скажи.

Разговоры замолкли, все заинтересованно смотрели в сторону Виллера.

— Я думаю. Это все просто.

— Да что просто-то?

— Что 99 сидит в Англии никто не спорит.

— Кто основал французское масонство? Стюарты. Они открывали ложи, при этом градус был всего лишь до 25 — и при этом открывали как оппозицию.

— Ну?

— Так откуда шло? Из Англии, от королевской семьи.

— Это так только сказано. Ты что думаешь, если мы врем — не врут источники?

— Ну и?

— Кто из поколения в поколение столько веков мог передавать по наследству свой градус, при этом быть в безопасности, не думать, что ему завтра нечего будет есть?

— Кто?

— Тот, кто находился под постоянной охраной и находился на постоянном государственном и национальном обеспечении, и при этом имел минимум обязанностей. Это король Англии..

Все дружно рассмеялись.

— Ну это же видимый человек. А верховный масон должен быть скрытым, тайным, подводной властью.

— Так он и есть скрытый. Ты мог бы предположить, что принц Чарльз, этот старый маразматик, и есть верховный масон мира?

— Ты хочешь сказать, что мы подчиняемся… что мы находимся под руководством тупорылого Чарльза?

— Да… и Уильяма.

— Не может быть.

— А Билдербергская комиссия… Основанная в 1954 году. Кто ее основал? Принц! Опять королевская семья! Все оттуда.

— И что?

— Да, тогда становится понятным демонстративное у******о Дианы, на глазах у всех усыпили как собаку.

— Именно.

— А Кеннеди?

— При куче народа, на ярком ясном солнышке убивают, и концов не найти.

— Ну допустим, Чарльзу тогда было 15.

— Не возраст для руководства.

— Зато была жива его бабка.

— И что? Чем им Кеннеди-то помешал?

— Сам подумай. Ирландец, из ирландского клана. У них там свой орден есть — против английских королей…

— И что?

— Ты вообще учился чему-то, или где?

— Ну, допустим, не в Англии, как Капица…

— Не важно… Куда Кеннеди смотрел? Курс-то был на сближение с СССР! Если бы две мощные страны, послевоенные, а это был 63 год, сильные, спортивные, только что выигравшие войну, сблизились, то сейчас было бы только два языка — русский и американский.

— Английский…

— Не важно…

— Ты думаешь, он по-американски не понимал?

— Кто? А, принц… да нет же…

— А что?

— Тут другой интерес. Страны большие, с большим населением, с большой биомассой, сблизившись и взяв какой-то общий курс, — куда бы послали масона 99 градуса, сидящего в вонючем Букенгеме в Лондоне?

— В жопу!

— Точно. Принц Чарльз сейчас был бы в жопе…

— И не в Камиллиной…

— Тооочно…

— Но он же дурак!

— А почему он должен быть умным? Он же наследственный. За долгие столетия род выродился.

— Да, но погоди, ведь во время войны Англию разбомбили…

— Дурак ты, а как ты думаешь, зачем этот Эдуард седьмой таскался в Германию и тусовался там, среди Гитлера и немецких масонов?

— Что?

— 37 год…

— А это тот, что ради Симпсонов отказался от престола?

— Типа да…

— И что?

— Что, что, шкуру он спасал английского масона 99 градуса! Договаривался, чтоб королевскую семью не бомбили…

— Может он договаривался как раз где надо бомбить! Лишний народ никому не нужен.

— Хм… А чужие лавры Чарльзу покоя не давали… Кеннеди убрали, а принцессу себе по типу как Жаклин Кеннеди завел… С харизмой, красотку…

— Да. Плагиат, сплошной плагиат… Как убийца имитатор.

— Насмотрелся фильмов…

— Так что выходит, мы в подчинении у придурка, что женился на старой любовнице?

— И убил собственную жену…

— Ну тут я его как раз понимаю.

— А ты думал, что глава — древний мудрый старец, что сидит хоббитом в пещере и правит миром?

— Ну не такой же идиот.

— Как же он Англию так запустил?

— Хм, может он тоже в Бразилию свалить думает?

— Да ему плевать на Англию… Королевская семья считает себя немцами, а не англичанами… До 1917 года эта династия носила название Саксен — Кобург –Готской. После начала Первой мировой Георг Пятый от всех немецких титулов, чтобы не терять популярность, отказался.

— Тяжелый случай.

— А тебе не плевать на страну?

— Ну я не немец…

— Это не важно, — важно, что…

— Значит, не даром идет такое выстраивание, по типу колониальной Англии… Ностальгия у него…

— А у тебя нет? Победы кто покупал?

— Объединять слабых для спиртового масонства, как некоммерческой организации — это перспективно — и мешать объединению сильных — как тогда, в 63.

— Тооочно…

— Но погодите…

— Что теперь делать?

— А что?

— Может нам выйти оттуда?

— И на Красной площади нас всех убьют, как Кеннеди и Диану…

— Что тебя вообще не устраивает?

— Игра в одни ворота.

Шум необычной мелодии нарушил наступившее вдруг молчание.

— Что? — прокричал Виллер в трубку. — Где? Кто? Опять?!

— Опять у нас у ложи труп, — произнес он спокойно.

— Чей?

— Моей дочери.

— Опять?!