Безупречная смерть

Хургада

Хургада встречала очередями, толпящимися на паспортный контроль и на получение визы.

— Торина Ирина, — толстый араб в стеклянной кабинке еле-еле ворочал языком.

— Да. Да, это я.

Не отрывая взгляда от бумаг, он протянул в окошко документы.

— Возьмите свой паспорт. Проходите.

На улице было тепло и темно.

Несмотря на поздний час, у входа в аэропорт бойко предлагали свои услуги по переносу сумок и тяжестей прилипчивые стаи низкорослых и щуплых арабов.

— Ваши сумки, мадам, ваши сумки.

— Какие у меня сумки? — девушка легко закинула полупустой рюкзак на плечо. — К тому же я не знаю, куда его нести.

Она вглядывалась в толпу, стоящую по эту сторону контроля.

— Вот и моя горящая фирма, — Торина подошла к арабу с табличкой

«Альмавир». Тот молча сунул ей клочок бумаги.

— Машина с номером 77—89, — прочитала она.

Это оказался черный ленд-ровер с запотевшими от кондиционера стеклами. Внутри уже сидели четыре пассажира. Двое мужчин, оказавшиеся напротив Ирины, весело переговаривались.

— Кажется, нашим встречающим запретили говорить, — рыжий сделал глоток коньяка из металлической фляги.

— Это правильно, — хохотнул второй. — Все равно их бормотание трудно понять.

— Как попугайчики — все буквы на месте, а что сказал — сам черт ногу сломит.

С одинаковыми усами, неопределенного возраста, они выглядели клонами, вышедшими с одного конвейера. Один был рыжий, второй — черный.

— Вы запаслись спиртным на их сухой закон? — рыжий обратился к супружеской паре, что сидела позади Ирины.

Крупный мужчина, с огромным животом, который с трудом помещался на его коленях, нелепо смотрелся рядом с миниатюрной женщиной со светлыми тонкими волосами, подстриженными в стиле «каре». Ирина оглянулась и улыбнулась женщине.

— А мы никуда без своей водки и не ездим, — охотно вступила в разговор та. — Как же без своей-то? Вдруг что не так. С отравлением в больнице лежать — себе дороже. Лучше уж привычную, из своего магазина, от проверенного продавца.

— Ну, вы загнули! — захохотал рыжий.

— Да, правда, вам говорю. Вот летом ездили на поезде к куму в Мариуполь. Так 10 бутылок водки с собой возили. Пусть тяжесть, но на поезде, потихонечку и дотащили. А то как же!? Костячок мой и так уже перепахан врачами! Шов от верха до низа — вдоль всего живота. Так еще и водкой отравиться! Этого только не хватало! Да еще и в чужих краях!

Тут уже откровенно засмеялись все.

— Что ж вы к хохлам, да со своей горилкой ездили?! — рыжего как прорвало. — Вот ко мне брат жены приезжал оттуда, так он и горилку в трехлитровой банке свою, и сало в мешковине, тоже домашнее, и купаты самодельные — ну все на самообеспечении! Так я с ним неделю сидел — стакан горилки — шмоток сала с черным хлебом, стакан горилки — шмоток сала с черным хлебом — через неделю себя настоящим казаком почувствовал! С эдаким чубом! С картины Репина «Не ждали».

— Там же вроде декабрист, — неуверенно произнесла женщина.

— И им тоже. «Во глубине сибирских руд»…

— Н-е-е, там народник был, — вопросительно посмотрел на Ирину второй усач.

— Во, во… Кто был ничем, тот вставит всем. Кто я, что я, только лишь мечтатель… или мыслитель? Полное расщепление личности. Питие определяет сознание. Значит, тут водку пить будем?

— Да нет у них водки. Нету! Мусульмане они — не пьют — только курят, и другим прикурить дают.

Разговор был прерван появлением нового пассажира и клиента фирмы «Альмавир». Дверь машины открыла высокая девушка. Волосы были собраны в толстый закрученный хвост. Она подняла свою сумку на колесиках и занесла её внутрь машины. Затем, протолкнула ее в угол, молча сев рядом с Ириной. Вытянула ноги в проход. Высокие шпильки босоножек, состоящих из пары ремешков, заставляли сомневаться — сама ли она только что поднимала тяжелый и большой багаж. Ногти на ногах и руках были накрашены ярко зеленым лаком. Салатовым. Серебряный браслет на ноге чуть постукивал подвешенными на нем фигурками, искусно вырезанными из малахита. Короткая белая юбочка и такая же кофточка больше открывали, чем закрывали.

В машине установилась напряженная тишина.

— Вам не холодно? — нарушил ее черноусый. Он кивнул на обнаженные плечи красотки. — Хотите, попрошу, чтоб выключили кондиционер?

Обладательница браслета молча посмотрела на мужчину. Она умела держать паузу.

— Ничего не скажешь, вы умеете держать паузу. Актриса?

Девушка все так же беззвучно смотрела на усатого.

— Мужики, отстаньте от девушки, — вступил в разговор пузоколенный водкохлеб. — Вам надо было с собой не коньяк, или не только коньяк везти, а кое-что подороже. И пообъемнее… С другими формами. Иль за багаж пожмотились платить?

Дверь еще раз открылась, и показался египетский представитель туристической фирмы. Он был в очках и в руках держал пачку бумаг.

— Так, все собрались. Уезжаем.

Его русский был почти чистым. Во всяком случае, не дальше Абхазии.

Шофер послушно завел мотор, и машина, плавно развернувшись, выехала с вокзальной площади.

— Значит так, — продолжал он, не отрываясь от бумаг. — Распределение по гостиницам. Вы двое, — кивнул он усатым няням, — и вы, — он поднял голову к Ирине. — По горящим путевкам. В одной гостинице. Вы знаете, что ваша гостиница — «Сэнд Бич»? Приготовьтесь, вы выходите первыми. Затем вы. «Гейсум», — он повернулся к девушке на шпильках. — И, наконец, «Голден бич» — ваш отель.

Он посмотрел на супружескую пару. Те одновременно кивнули ему в ответ.

«Сэнд бич» — крохотный отельчик — встретил прибывших полутемным холлом. Никого в холле не было. Да и холла как такого не было. Широкая лестница, какую обычно изображают в сценах дворцового бала — вот все, что говорило о роскоши курорта. Под этой широкой лестницей, в сумраке, находилась стойка рецепшн.

Быстро зарегистрировавшись и получив номер и ключ от него, Ирина поднялась по этой широкой лестнице на второй этаж, где, собственно, и были расположены номера, в ряд, вдоль длинного узкого коридора.

Все выглядело запущенным, пустым и мрачным.

Щелкнув замком, она вошла в крохотный номер. Выкрашенные голубой краской стены и дверцы встроенного шкафа, комод и зеркало над ним. Две кровати стояли рядом, накрытые голубыми, байковыми одеялами.

С удовольствием скинув с себя рюкзак, Ирина положила его на комод и растянулась на кроватях. Прямо в одежде. Было тихо. Внезапно она встряхнула рукой. Рядом по кровати, щекоча и касаясь ее пальцев, полз огромный таракан. Когда-то, давно, в школе, ее одноклассник приносил такого на урок и называл его — мадагаскарским. Девушка в ужасе отпрянула и резко села на кровати. Махнув рукой, она отбросила ползающее чудовище в самый угол комнаты. Он развернулся и быстро снова побежал к кровати. Нагнувшись и схватив кроссовок, Ирина резким движением запустила его в монстра. С тараканом было покончено.

Падение обуви совпало со стуком в дверь. Неохотно подойдя к двери и повернув ключ в замке, она выглянула в коридор. За дверью стоял недавний попутчик. Рыжий.

— Вы даже не спрашиваете — кто это! — он улыбался.

— А вы — это?

— Вдруг это таракан? — он выразительно погладил свои усы.

— Откуда вы знаете? — она вздрогнула, и, оглянувшись, посмотрела на то место, где лежал труп таракана.

— Да я все знаю, как герой Александра Грина.

— Вы что, подбросили мне этого таракана?!

— Эх, молодежь, молодежь. Если бы вы читали Грина, то знали бы, что слова — «я все знаю» — принудительно были вытатуированы у пьяного парня на руке. А он, ни сном, ни духом… Ничего не знал…

— Я только что кого-то убила!

Ирина попыталась пошутить.

— Да, меня, своим незнанием моего любимого писателя, великого Александра Грина, во веки и присно и во веки веков… Аминь…

— Да посмотрите же. Вот.

Она отступила в комнату. Рыжий проследовал за ней.

— Вот, смотрите, полз прямо по моей кровати.

Она подняла кроссовок и показала на пятно останков.

Усатый даже не взглянул на них. Он опустился вдруг на одно колено и, взяв у Ирины ее ботинок, снова протянул его ей.

— Позвольте предложить вам прогулку по вечерней Хургаде. Я уверен, после этого преступления вам не заснуть.

— Засну. Это была самозащита, — она попятилась от него к балкону.

— Ну, как знаете, — он встал и двинулся к двери. — Можете устроить тут молебен по убиенному. Я пойду, пройдусь.

Он уже почти закрыл за собой дверь, когда Ирина кинулась за ним.

— Да, постойте же, я с вами, — она нагнулась, чтобы надеть кроссовок. — Погодите. Второй не найду.

Рыжий стоял по ту сторону порога и улыбался. Она закрыла дверь, положила ключ в карман и обречено зашагала рядом. Коридор по-прежнему был пуст. Они вышли на улицу, так и не встретив никого.

В переулке тоже было совершенно безлюдно, не считая небольшой стайки арабских парней, что с любопытством посмотрели на них.

— Вас проводить? Хотите, мы вас проведем по городу? — дружно заорали они.

— Лучше мы заблудимся и умрем, — пробормотал в усы Рыжий.

Они вышли на оживленную улицу.

— Как хоть вас зовут — то? А то неудобно будет кричать — эй!

— Эй, таракан? Почему неудобно? Сережей меня зовут. Всех людей с такими усами зовут Сережами. А ты — Ирина. Я знаю.

— Откуда?

Ирина внимательно посмотрела на усатого. Он засмеялся.

— Вот только не надо делать умное лицо. Особенно такое. Я просто посмотрел у нашего араба в документах. Раз. Второе. Я слышал, как ты проходила паспортный контроль. Три. Я видел, как в рецепшен заполняли твои анкетные данные. Столько возможностей. Выбирай. Что больше нравится?

Они шли по темным улицам, освещенным то тут, то там вывесками и редкими фонарями. Ветер дул так, что порой невозможно было идти с открытыми глазами. Ирина опустила голову и старалась не поднимать глаз. Но дело было не в силе ветра. Воздух пустыни содержал в себе песчаную взвесь. Песок попадал в легкие, в глаза, забивался под одежду. С каждым порывом песчинки острыми гранями врезался в кожу. Ирина закрыла глаза и остановилась.

— Вот возьми. Очки. Правда, черные. Но хоть глаза откроешь, — он достал из кармана рубашки солнечные очки и протянул девушке.

— Ха-ха! В черных очках вечером! В темноте!

Она надела очки. Привычные к пустыне арабы в своих длинных разноцветных хламидах и тюрбанах с удивлением посматривали на девушку.

— Может мне еще и белую тросточку взять?

— И звонко постукивать ею по мостовой? Да бесполезно. Все равно никто ничего не подаст.

— Такие жадные?

— Да просто нечего. Ты посмотри, куда приехала.

Сергей свернул с центральной улицы в проулок. Пройдя пару шагов, они оказались в трущобах, которые трудно было представить жителям северной страны. Ирина сняла очки. Проулок был завален камнями и мусором. Тут же, в беспорядке, стояли контейнеры для мусора. Горел костер. Жилища трудно было назвать домами. Их вообще трудно было как-то назвать. Полуразвалившиеся постройки, напоминающие гаражи пригородов Москвы 60-х годов, были обитаемы. На проломах, заменяющих окна, висели тряпки, дыры в стенах были кое-как заложены картоном, камнями, и другим подручным материалом. Посреди всего этого разора стоял ослик, прицепленный к двухколесной тележке. То ли женщина, то ли мужчина, в длинной красной хламиде и белой повязке на голове, таскал на ней мешки. Мальчонка в белом сидел на тележке и ждал. Сзади, на краях повозки были подвешены баулы.

— Пойдем в гостиницу. Я правда больше не могу, — Ирина повисла у Сергея на руке.

— Что? Параллельный мир? Нет, пойдем, посмотрим сувениры. А то вдруг времени больше не будет.

Он развернулся и пошел к освещенной улице, к магазинам и лавкам, увлекая девушку за собой.

Первая же лавчонка могла удовлетворить любые запросы по сувенирам.

— А почему ты говоришь, что тут параллельный мир? — девушка стояла у прилавка и безразлично перебирала вещицы.

— Потому что нам, обитателям болотных пространств, трудно представить жизнь в этой сухой песчаной пустыне.

— А тут никто и не живет. Это ж курорт! И потом, снежная пустыня, песчаная пустыня — какая разница?

— А ты представь, как немцы попали в Россию, как в потусторонний мир с однообразным пейзажем на огромной территории — среди болот — леса и поля. Они ж точно свихнулись сразу же.

— Ты сам разговариваешь как свихнувшийся.

Он выбрал синего человечка с огромным стоящим членом, синюю же, лазуритовую кошку и страшную алебастровую тарелку, всю испещренную черными штрихами и неровностями, как будто она тысячи лет пролежала в гробнице Тутанхамона.

— Ты будешь что-нибудь брать?

— Не, на перекрестке миров не отовариваюсь, — Ирина поставила сфинкса на полку, пальцем стерев с его шапочки пыль.

— Тогда я куплю тебе сувенир.

— Да не нужно мне сувенира, они тяжелые.

— Не знаешь, что я предлагаю, а отказываешься.

Расплатившись с лавочником, Сергей потащил ее к выходу. На улице у самой двери стояла кучка арабов. Те же лица, те же хламиды, те же тюрбаны. Они казались один в один такими же, как те, что предлагали проводить их по Хургаде час назад. Ирина попыталась рассмотреть лица.

— Пойдем же, — потянул ее Сергей, — ты что, увидела ожившие тени веков?

— Сереж, откуда у тебя такой язык? Ты говоришь, как черти кто.

— Язык у меня отличный, вот ты не целовалась со мной, а судишь по себе. Сам вырос. Пришли.

— Да, как в прошлый век попала.

Они вошли в ювелирную лавку. Зеркальные стены не мог закрыть даже огромный толстый хозяин. Он недовольно посмотрел на посетителей: пора было закрываться.

— Мы на минуточку. Картуш без надписи дайте мне.

Сергей взял в руки золотую подвеску — изящный овал без надписи, или какого-нибудь изображения на нем.

— Вот, когда ты придумаешь себе новое имя, сможешь написать его внутри.

Он показал на пустое зеркальное пространство внутри кулона.

— И не спорь, я сказал, — он строго посмотрел на Ирину.

— Да, и цепочку, — снова повернулся он к хозяину.

— А почему новое имя? — в черных солнечных очках отразился золотой блеск.

— Потому что, Ира — слишком не египетское. Придумай себе какое-нибудь тайное. Или номер. Типа 007.

Девушка стояла в растерянности, рассматривая картуш, лежащий у нее ладони. Потом подняла руки и застегнула цепочку у себя на шее.

— Вот и умница, а то я уже хотел один возвращаться в гостиницу. Пойдем.

Они вышли на улицу. Перед входом в ювелирный магазин кучковалась стайка арабов. Здесь было больше света, и парней можно было лучше разглядеть. Те же хламиды. Те же лица.

— Послушай, это те же парни, что стояли у нашей гостиницы, когда мы вышли. — Ирина сжала пальцы.

— Для меня они все на одно лицо, как китайцы. Ты их умеешь различать?

Сережа уверено свернул в переулок. В этот раз тут было еще пустыннее и темнее. Вот, наконец, и подъезд. Полутемная лестница, пустынный холл. Они медленно поднимались на второй этаж.

— Тут еще кто-нибудь кроме нас живет?

— Конечно, ну иль завтра приедут. Конец октября. Пойдем, я тебе что-то покажу.

Он взял Ирину за руку и повел в конец коридора. Через темный аппендикс здания и незапертую дверь вышли на крышу отеля. Невысокий барьер по краю, бассейн, лавочки, столики. Море, залитое лунным светом, давало дополнительный свет — отраженный. Сверху был виден пляж соседней гостиницы.

— Красота, да?

— А ты-то откуда знаешь?

— «Я все знаю», Сергей снова повторил свою любимую фразу.

— А я не знаю ничего.

Они стояли у края каменной ограды, облокотившись на нее и рассматривая человека, который пытался уплыть в лунное море на доске с парусом.

— Вот прекрасная иллюстрация «Бегущей по волнам», моего любимого Александра Грина. Что может быть фантастичнее — бежать по ночному морю? Перескакивая с волны на волну…

— Опять ты со своим допотопным Грином.

Сергей опустил руку и сделал попытку обнять Иру за талию.

— Не будем перенастраиваться. Мне и та волна нравилась. И вообще, холодно, и хочется спать.

— Ну, спать, так спать, — охотно согласился он. — Пойдем.

Они спустились по маленькой лестнице, открыли дверь, и снова оказались в сумраке коридора. Подошли к двери ее номера. Ирина повернула ключ в замке, оглянулась на Сергея, улыбнулась ему, и, ни слова не говоря, захлопнула дверь.

В номере было тихо.

Остатки таракана все так же темнели на полу. Она стерла их кусочком туалетной бумаги. Бачок в туалете не работал. Спускать воду нужно было рукой. Ирина стянула с себя джинсы, куртку, и пошла в душ. Ледяная вода брызнула на ее запыленное тело. Чтобы хоть немного согреться, она умылась горячей водой в раковине. Кондиционера в номере не было.

Закутавшись с головой в полотенце, девушка стала разбирать постель. Она сняла покрывало, потрясла одеяло, подняла простыню. Все было чисто. Тараканов больше не было.

Внезапно, в подушке что-то звякнуло. Она прощупала наволочку: в уголке был какой-то твердый предмет. Боясь снова встретиться с мадагаскарскими монстрами, она вытряхнула из наволочки все что там было, вместе с подушкой. На простыню, тихо звякнув, упал маленький серебряный браслет. Его украшали необычные подвески — искусно вырезанные малахитовые фигурки. Девушка взяла браслет и, не думая, застегнула его у себя на запястье.

— Да, изящно смотрится.

Она внимательно посмотрела на браслет. Одной малахитовой фигурки не хватало. Маленькое серебряное колечко, на котором она крепилась, болталось пустым. И лишь зеленый сколок малахита напоминал о пропаже.

— А ведь я сегодня такой уже видела.

Она закрыла глаза. Молчаливая красавица с высоким хвостом и шпильками появилась перед ее взором. Ее бесконечные ноги и малахитовый браслет — это было последнее, что мелькнуло в ее засыпающем сознании.