ЭЛЬЧИН ГАСАНОВ ИЗБРАННОЕ

                       ЭЛЬЧИН  ГАСАНОВ                               ИЗБРАННОЕ            Допрос бакинской бандитки Риты Чопур        Криминальные очерки       Эти записи о знаменитой мокрушнице, бакинской убийце, женщине - чудовище Рите Чопур.    Среднего роста, кареглазая, с крутыми бедрами. Лицо в веснушках, без образования, едва умела писать. Взгляд простой и прямой, иногда боязливый, даже милый и невинный. Часто припадок веселости сменялся каким - то странным озабоченным выражением лица. После этого Рита становилась твердой, рассудительной.    Ее кроваво- криминальные похождения в Баку приходятся на 1914 - 1926 года. Рита стала грозой Баку еще при царе Николае Втором, ее арестовали, отсидела, побег, розыск, потом поменялась власть, пришли коммунисты, опять аресты, погони, кровь, и тому подобное.    Ее безнаказанность стала источником ее беспредельной распущенности. Как тут не вспомнить ее знаменитые слова, сказанные первому в Баку вору в законе Магерраму. Это произошло на улице Воронцовской в 1915 году, Магеррам косо поглядел на Риту, Рита же в ответ грозно выпалила:    - Не понтри Магер, все в запале давнысь! - сказав, Рита покрутила наганом у виска, потопала прочь, скрылась за углом.    Воры обомлели, обернулись, хлопали глазами.    Это было крещение Риты Чопур. Она часто пыталась подавлять невежество в Баку, считала, что культура в Баку 'отмирает'. По мнению многих экспертов, именно в тот период в Баку была надобность в криминальных элементах, так как при этом становился очевидным этап ликвидации прожорливости промышленников в обществе, его успешности социалистического строительства.    Было и немало сплетников, которые нарочно пускали утку о зловещей женщине - убийце. Как правило, Рита общалась с бендюжниками, щипачами, но чаще всего с мокрушниками, ибо сама была такой.    Ее дом сначала находился на Карантинной улице у Касумбековской мечети, потом она оттуда переехала, так как была в розыске. Это первая причина.    Но она часто меняла места проживания не только потому. Дело в том, что у нее было много поклонников, они были не только в стане криминального мира.    Ее полюбил некий Артем, физик по образованию, преподавал в лицее, до него она встречалась с педагогом физкультуры. Палитра ее любовных романов была разношерстной.    Ее образ разбойницы постепенно вырисовывался перед бакинцами, ее зловещая фигура достигла такой моральной отчужденности, что не могла допустить никакого контроля над своими действиями.    И все же, все- таки, как ни парадоксально прозвучит моя фраза, надо признать, что в некоторых действиях Риты имело место благородство. Рассказывает воровка - налетчица Сафура, близкая знакомая Риты.    - Рита была странной девушкой. Она могла спокойно застрелить двух мужиков на улице, глазом не моргнув при этом. А через пол часа мы с ней шли под дождем, у меня был зонтик, прижались друг к другу, быстрыми шагами двигались ко мне домой.    Вдруг навстречу шла женщина с грудным ребенком, они ужасно промокли, ибо были без зонта. Рита вырвала из моих рук зонтик, всучила этой женщине, мы потопали дальше. Мимо шли солидные джентльмены с зонтами, ни один из них не одолжил свой зонт бедной мамаше с ребенком. Вот так - с.       Да, воистину благородство - это локомотив души. А вот что говорит Николай Шевчук, бакинский ювелир начала XX века. Тесно общался с Ритой Чопур.    - Это был 1919 год, я был у Риты в гостях, стояла холодная зима, снега не было, но мороз был, трещал под ногами. Мы с Ритой сидели у камина, пили кофей, грелись. Вдруг в квартиру Риты ворвался незнакомый мне мужчина, Рита его встретила у порога, он ей передал большой сверток денег. Потом этот мужчина поведал, что их хлебник, некий Абдулла убит. Но деньги по праву полагались Рите. Рита огорчилась, взяла деньги, подошла к камину, бросила сверток в пылающий огонь. Деньги стали потрескивать.    - После смерти Абдуллы, мне не нужны кровавые деньги, - сказала она, присев рядом со мной. А тот мужчина и не удивился этому ее поступку, кивнув мне, ушел прочь.       Вот такая была Рита Чопур, она осталась загадкой криминального бандитского Баку начала XX века. Она не принадлежала к какой либо разбойной группе, Рита была одиночкой. Это была ее уголовная доктрина, которая не удовлетворялась, конечно, таким факультативным определением.                           ▪▪▪       Итак, предлагаем вниманию читателя выписки из архивных материалов допроса Риты.    Баку, 1927 год.    Женская колония, опер отдел.    Майор Айдаев допрашивает знаменитую рецидивистку, душегубку, Риту Чопур.    Выписки из архива 177/29вв - 15.    12 октября 1927 г.    Айдаев: Рита, вам уже 34 года, из них отсидели в тюрьмах 13 лет, неужели вам гулять на воле не нравится?    Рита: Нравиться, начальник.    А. Расскажите, как вы убили начальника товарной станции Кулиева Ярбалу?    Р. Застрелила.    А. Кто заказал это у******о?    Р. Не знаю, мне передали деньги, дали адрес.    А. С кем вы направились на это мокрое дело?    Р. С Улугбеком.    А. Как фамилия Улугбека?    Р. Шабаев.    А. Он кто по нации?    Р. Чеченец.    А. Дальше, говорите, рассказывайте.    Р. Встретились с Улугбеком на Телефонной улице, зашли в кабак, он пропустил сто граммов водки, двинулись в район Нижней Хребтовой улицы.    А. Какое оружие было при вас?    Р. Маузер.    А. Говорите Рита, я же не буду тянуть вас за язык. Рассказывайте!    Р. На Нижней Хребтовой вошли в переулок, там, на каменной лавке сидел сын Ярбалы. Улугбек спросил его, дома ли его отец? Тот ответил утвердительно. Улугбек сделал мне знак, чтоб я вошла первой. Я вошла в дом, звуки шли из кухни. Вытащила маузер, прошла на кухню. Кухня светлая, большая, с окнами на город. На подоконнике синий фикус. У окна стоял Ярбала, курил папиросу, рядом его жена грудью кормила ребенка. Я выстрелила в Ярбалу, он тут же рухнул на пол, жена его вскричала, прижав ребенка к груди. Я выбежала, Улугбека я уже не видела.    Выбежав на улицу, услышала, как лают собаки от выстрела.    Я пробежала ленинградскую улицу, спустилась вниз, к морю.    А. Улугбек где был?    Р. В тот день я его больше не видела. Нет, видела, но поздней ночью. Пока я бежала вниз, мне преградил путь милиционер в портупее, знаком сделал жест, 'Стой!', кричит. Я побежала прочь, он пустился вдогонку за мной. Сил мне не хватало, юбка мешала ногам, он почти меня настигал. Я остановилась, вытащила маузер, крикнула ему:    - Не беги за мной, убью ведь! У тебя дети, уходи прочь!    А он даже не слышал меня, как будто я шучу. Я выстрелила два раза, обе пули попали в живот ему. Он упал назад, на спину. Я перепрыгнула через железное ограждение, успела на трамвай. Там было многолюдно, никто ничего не понял. Растворилась в толпе.    А. Когда Улугбек пришел к тебе?    Р. В час ночи, я не могла уснуть. Он принес деньги. Расспросил, как да что. Мы сели пить чай.    А. Сколько он принес денег?    Р. Десять тысяч рублей. И тут же мне передал новый заказ. Надо было у***ь инкассатора. Он положил на стол конверт, там аванс был. После убийства надо было срочно испариться, уехать из Баку.    Я так и сделала.    А. Расскажите поподробнее об убийстве инкассатора. Как звали его?    Р. Джавадов Бахадур.    А. Вы одна пошли его у***ь?    Р. Да. Он сидел в ресторане, на площади Ган Тепе, это в Нижней Нагорной. Он был за столом с другом, они ели шашлык, пили водку. Я подошла вплотную, якобы вымаливаю деньги, он был совсем рядом. Выхватила из за пазухи маузер, выстрелила ему в лоб.    А. Дальше?    Р. Я убежала.    А. Вас не пытались остановить?    Р. Нет. Все оцепенели, кругом было молчание. Только на кухне тарелки разбились, это я слышала. Все, я убежала.    Вечером меня на вокзале провожал Магомед, там были его друзья Самед. Мы обнялись с Магомедом, я поднялась на ступеньки поезда, поезд нырнул в темноту. Вокзал остался позади.       17 октября.    А. Что вы скажете об убийстве на катере, летом прошлого года?    Р. Это был очередной заказ.    А. Кто дал заказ?    Р. Не знаю. Мне позвонил Магомед, договорились о встрече. Прогулялись по губернаторскому садику, присели на скамейке.    Он мне передал конверт с деньгами, сказал, что нужно срочно у***ь Валеру Арзуманова.    А. Кто он такой?    Р. Это был вор, отсидел в тюрьме. Ограбил кого - то, не знаю. Его заказали.    А. Когда вы его убили?    Р. Вечером, в середине августа. Я надела белое платье с красными узорами, нарочно приняла нарядный вид. Белые лакированные туфли. В белой сумочке маузер, я подошла к нему, присела рядом.    Улучила момент, когда катер дал гудок, я пришпорила маузер ему в бок, выстрелила в печень. Никто не заметил, было очень шумно, гудок катера. Много народа, кругом гешефтмахеры, плиточники, шпана всякая, рокот стоял.    А. И никто абсолютно вас не заметил?    Р. Нет. Он скосился на бок, будто спит. Я выскочила по рыхлому трапу на берег.    А. Дальше?    Р. Что дальше?    А. Куда вы направились потом, после этого убийства?    Р. Домой. Не выходила два дня. Потом приболела чуть, ветер сильный начался. Такой сильный ветер, что закручивал вверх корову, швырял ее в море. Я это видела сама. Испугалась, сидела дома дня три.    А. Потом, потом?    Р. Ну потом появился Шахмурад.    А. Вот этого я ждал. Он один пришел.    Р. Нет, с Нариманом. Они принесли мне денег, я дала червонец Нариману, он пошел в магазин, купил жратву. Тоска была нутряная, едкая. Надо было блажь эту снять. Мы накрыли стол, крахмальная скатерть, стали налаживать ужин, пунш, выпили, погабрили, погорчили, включили патефон, слушали музыку, обсуждали ближних. Шахмурад шепнул Нариману, они вообще говорили очень тихо, ничего не было слышно...    А. Дальше, Рита, что дальше. Быстрее говори!    Р. Нариман меня поманил на кухню, сказал, что надо убрать заместителя прокурора.    А. Как фамилия его?    Р. Не знаю. Звали Армен, он был армянин. Нариман мне тут же на кухне передал большой сверток денег, назвал сумму, сказал, это аванс. Детали будут позже.    А. Какие детали?    Р. Нариман любил слово 'детали', он утверждал, что 'Бог в деталях'. Он сообщил, что надо убрать Армена сегодняшней же ночью. Он мне приказал это. Я вернулась в комнату, выпила еще граммов 200 водки, легла спать. Стала готовиться к очередному убийству. Нариман с Шахмурадом уже ушли, я проснулась в 11 вечера. Через пол часа вышла на улицу, было душно очень. Рядом в сквере Орджоникидзе сидела старая фрейлейн с бонной, они нянчили 7 летнего малыша - азербайджанца. Прошла мимо, направилась к дому прокурора Армена.    Перед домом стояло двое парней, увидев меня, подошли, стали приставать. Это было рискованно, у меня в сумке маузер, мне не нужны свидетели.    Один из них подошел ко мне, сказал: 'Девушка, вашей маме зять не нужен?'    Я ничего не ответила, хотела войти в блок, но увидела швейцара, повернула за угол. Вижу, один их этих парней поплелся за мной. Остановил меня у черного дуба, схватил за рукав, привлек к себе.    Я стала отбиваться, он был крепким парнем, шепнула ему, что давай, встретимся завтра. Он не унимался, мне было больно, потом мы услышали милицейский свисток, он испугался, убежал прочь.    Я поправила прическу, пошла осматривать здание прокурора Армена. Знала, что половина первого ночи Армен приезжает домой с работы.    Вновь приблизилась к блоку, швейцар сидел перед большой дверью, курил цигарку. Синяя слоистая струйка дыма тянулась к выходу. Я вошла в блок, он на меня уставился, спросил, куда я иду. Я выхватила маузер, приставила ему в лоб.    'Тихо, молчи, убью а то!'    Он поник, стал дрожать. Спросила: 'Армен не подошел еще?'    Он мотнул головой. Я ему приказала зайти в свою будку, в углу подъезда находился его собачник, так называлась будка швейцара.    Он вошел туда, все еще дрожал. Я притаилась за дверью, сняла туфли, стояла босой, чтоб шума не было. На верхних этажах открылась дверь, женский голос, потом с шумом дверь закрылась. Тишина.    Минут через пять подъехал фаэтон, оттуда вышел тот самый Армен, помахал фаэтону, там сидело два человека. Фаэтон отъехал, Армен стал тихо приближаться к дому. Дверь парадной со скрипом отворилась, он вошел в блок, стал подниматься по ступенькам. Потом, вспомнив, что не заметил швейцара, обернулся, увидел меня. Я направила на него маузер.    Два хлопка, эхо выстрелов прокатилось по блоку. Одна пуля угодила ему в живот, он шлепнулся на ступеньки, стал кувыркаться вниз, охал, стонал от боли. Следующий выстрел в висок, подбежала босой, выстрелила, кровь брызнула в сторону. Я отлетела назад, чтоб не испачкаться кровью, обулась, всунула ноги в туфли, мигом пулей выскочила на улицу.    Стала быстрыми шагами шаркать, удаляться в темноту.    А. Вы получили остальную часть денег за это у******о?    Р. Да, утром пришел Нариман, принес остальные деньги. Мы с ним вышли к бульвару, было солнечно, военные музыканты играли марш, мимо проходили попы с длинными волосами.    Нариман купил мороженое и мне и себе, мы присели на лавочку, молча ели.    25 ноября 1927 года.    Айдаев. Рита, на прошлом допросе ты сообщила следствию, как пристрелила заместителя прокурора Баку, Армена Сафяна. За это ты получила 15 тысяч рублей.    Рита Чопур. Ни в этом дело, начальник.    А. В чем же?    Р. В том, что мне говорили: за каждого убитого армянина - 20 грехов долой! Вот и я стала снимать с себя грехи.    А. Но ты же не только армян убивала.    Р. Нет.    А. Ты освободилась из колонии в 1924 году. И тут же, буквально на следующий день после освобождения ты совершила серию кровавых убийств, это были дерзкие убийства. Поведай следствию в подробностях, как это было.    Р. Это было чисто случайно, стихийно.    А. Это был не заказ?    Р. Нет, не заказ. У меня как всегда в кармане был маузер, я пошла в магазин за покупками, готовилась к встрече гостей, я их пригласила домой в честь своего освобождения.    Я прошлась по улице Красина вниз, к судоремонтному заводу, оттуда пыталась направиться в черный город. Заметила, как за мной плетутся два чеченца, я их знала, они жили на Баилово, в верхнем дворе. Они обогнали меня, чеченец по имени Мурад пригласил меня к себе домой. Я отказалась, ответила, что некогда. Они были назойливы. 'На пять минут, всего лишь', - сказал мне Мурад.    Мы пошли к нему домой, комната светлая с видом на море. На столе татарский ужин, виноград, арбуз, рис, баранина. Чуть в углу стола водка. Вдруг на меня сзади набросился другой чеченец, стал мять под себя, казачить. Я поняла, что эти космачи меня привели сюда н********ь, козу заделать. Выскользнув из под него, я выхватила маузер, пустила пулю в лоб ему. На шум в комнату зашел Мурад. Я направила пистолет на него, он стал уверять меня, чтоб я не стреляла. Я выстрелила.    А. Зачем? Он же вас не трогал.    Р. Нет. Я поняла, что не смогу уйти оттуда, если не убью и его тоже. К тому же Шахмурад меня учил, что если вы не можете сделать выбор между двумя вещами, берите обе.    А. И эти чеченцы вам ничего не сказали?    Р. Мурад сказал: мало того, что дура, еще и психованная.    А. Дальше?    Р. Убежала из квартиры, бегом помчалась вниз, к крепостным стенам - Фортштадт. Там у моря стояли каменные глыбы, я присела туда, чтоб успокоиться, уединиться. Прошло минут двадцать, я заметила, как из бреши каменной брони протискивается человек, мужчина лет 30-35. Просунувшись, начал озираться по сторонам, я его не знала. Он заметил меня, стал приближаться ко мне, я стала нервничать. Чувствовала проклятие над убийцами. Вчера лишь освободилась, а тут уже два убийства. Причем и меня накамстролили, вся в синяках.    Он приблизился, стал разглядывать меня. Начал медленно приближаться, я отхожу.    А. Ты не знала кто это?    Р. Нет, совершенно не знала. У него на голове была бухарская каракульча, одет как мусульманин - простолюдин. Он стал подходить, показывая свои черные зубы. Я ему крикнула, чтоб он уходил, он не слушался, приказал мне, чтоб я его слушалась. Пятясь назад, я спросила его, что ему нужно, он ответил, что ему нужна я. Уже ощущала его дыхание, от него пахло потом. Это действительно страшно, когда в твое тело входит чужая жизнь.    Я выхватила маузер, направила на него и тут же выстрелила без предупреждения. Хлопок, потом дым, когда он рассеялся, я увидела его окровавленное тело, он ничком валялся на песке. Пуля попала ему в горло, разворошила всю шею.    Я выбежала к крутому откосу, увидела запряженный фаэтон. Заскочила внутрь, крикнула извозчику, чтоб вез быстрее меня к православному собору. Там было шумно, легко затеряться можно. Настал момент, когда звонили колокола, звонарь старый русский старался вовсю, потел и звонил. Шум стоял, звон разносился на много метров по округе. Я там выпрыгнула, пошла пешком. У собора скопились толпы горожан, шла церковная служба.    Мимо проходили скотины, Баку тогда пах смрадом, во всех дворах держали скот. Я завернула на Биржевую площадь, растаяла там в толпе.    Не знала куда деться, вдруг гляжу, идет мой знакомый парень, мы с ним встречались очень давно. Он зашел в банк, там стояла вывеска: 'Волго - Камский банк'. И тогда я решила ограбить этот банк, я с ума уже сходила, это я чувствовала. Банк находился рядом с бывшим турецким консульством. Не люблю я банки, хотела крикнуть всем: 'хороните люди деньги в сберегательных банках!'    Зашла в банк, тот парень потерялся из виду, там был трудящийся люд. Тоже произвол, нет? В общем...