Ой, Мамочки! Или Вляпаюсь, куда Вам и не СНИЛОСЬ!

– Вокруг меня сегодня, что, одни идиоты собрались? – грозный рык сотрясал стены огромного кабинета. – Я за что всем такие зарплаты плачу? За пиление ногтей в приемной и красную помаду? Или за употребление кофе у мониторов охраны? Я почему ответов не слышу? А я… А что я? Тихо так стою посреди кабинета, думая, как бы мне сейчас попытаться слиться с красивым, стального оттенка, ковролином на полу, и, как в одном известном мультике про мысли и эмоции в голове, быстренько в плоском состоянии слиться отсюда через порог. И ведь отчитывает Марк Евгеньевич Асиновский не меня, а свою охрану и свою личную помощницу. Но причиной этого гнева как раз и оказалась я. Потому что проникла в его кабинет, минуя и помощницу нашего хозяина, и его многочисленную охрану. И возникла перед ним, как лист перед травой. Тьфу ты! Что ж мне все цитаты отовсюду сейчас в голову лезут? Мне думать надо, как свою задницу спасать, потому что теперь мне уже точно ничего не светит в компании. Эх, а место это терять совсем не хотелось. И чего он так разорался? Ну да, охрана, как и помощница, мышей не ловили, то есть таких нарушителей, как я. Ну да, прошляпили они, когда я в кабинет попала. И ведь даже не остановили меня. А он вышел из душа в свежей рубашке и увидел меня, стоящую посреди кабинета. И вышел не только из душа, но и из себя самого.  – Значит так, сейчас все, –  он обвел взглядом своих проштрафившихся подчиненных, – вон из моего кабинета! А ты, – и тяжелый взгляд пронзительно черных глаз остановился на мне, – остаешься и объясняешь мне, почему становишься причиной увольнения всех этих дармоедов! – и грохнул ладонью по столу так, что аж уши заложило. Я стояла лицом к нашему общему хозяину и никак не могла видеть, что происходит у меня за спиной. Но тот ожог, который на моей шее оставляли взгляды его подчиненных, заставляли думать, что они сейчас пятятся назад из кабинета, боясь повернуться спиной к своему начальнику. Пока в кабинете повисла тишина, нарушаемая только цоканьем каблуков его помощницы, я посмела немного приподнять глаза на Асиновского и ошалеть от того, как близко он уже оказался ко мне. Блин, а почему в хозяины крупных холдингов всегда идут такие красавцы? Ведь он реально красавец! Ему ближе к тридцати пяти, а выглядит он гораздо приятнее и моложе! Красивый, эффектный, стильный – даже костюм на нем сейчас не классический, от которых уже выворачивает в офисе, а стильный, современный. И сразу видно, что стоит он – как крыло от Боинга. Хотя, мне-то откуда судить? Если я одеваюсь только на распродажах, потому что ничего другого себе просто позволить не могу? – Анна Викторовна, Вы уже все, что могли, пропустили. Поэтому посоветую закрыть дверь за собой и не подслушивать то, что Ваших ушей не касается! У Вас есть пять минут, чтобы выбросить все пилки и все помады! Иначе через пять минут Вы положите мне на стол заявление на увольнение! – пророкотал он так, что, как мне показалось, даже стекла в окнах его кабинета зазвенели. Зато потом я услышала тонкий щелчок замочного язычка и поняла, что он прекрасно знает повадки своих самых непосредственных подчиненных. – А теперь я хочу услышать от Вас, Валерия Валерьевна, зачем Вы наделали столько переполоха здесь, – он вернулся в глубокое кожаное кресло и уставился на меня своими черными глазами. – Я… Я…, – блин, куда вся моя смелость делась, а? распустеха, соберись немедленно! Иначе точно уволят! А у тебя дочь! И ипотека! – Меня хотят уволить, – выпалила я и даже не поняла, как именно это сделала. – Потому что я застукала нашего начальника отдела, случайно, с его секретаршей за… – Можете не продолжать, Валерия Валерьевна, – он усмехнулся. – Про их шашни я уже давно знаю… – И Вы меня теперь тоже уволите, да? – жалобно проблеяла я, понимая, что отсюда я вылечу с волчьим билетом в лучшем случае. И на такую же зарплату я уже точно не устроюсь. А мне Ксюню как-то кормить надо! – Не знаю я, что мне с Вами делать надо, – вдруг как-то устало заявил он, глядя мне прямо в глаза. – С одной стороны – уволить – это мягко сказано, потому что Вы смогли обманом проникнуть ко мне в кабинет. А если Вы шпионка и пытались, пока меня не было, выяснить секреты нашей компании? А с другой – Вы мне такую брешь в моей безопасности показали, что я даже не знаю, что и думать теперь. Я стояла перед Асиновским и думала, как же мне лучше сейчас сделать – просто упасть на пол и попытаться выползти из кабинета, или все-таки хоть немного побыть человеком и просто выйти и отправиться собирать свои вещи? – Анна Викторовна, два черных кофе в кабинет, молоко и круассаны, – склонился он над селектором. – И моего адвоката сюда же. Причем как можно быстрее! А потом кивнул мне на кресло с другой стороны стола от него и жестом приказал сесть. Все, теперь отсюда я точно не выползу. Ладно, хоть напоследок своей жизни посижу в кресле из натуральной кожи. Кого там эта кожа-то?