Канкан бабочек в животе

VIKING GRACE: Турку — Стокгольм

Замок Åbo slott величаво возносился к облакам, окрашенным заходящим солнцем в розовато-золотистые тона. Деревья в осеннем убранстве пылали оранжевым и багровым, перекликаясь с перистыми облачными мазками, украшавшими безбрежное небо. Момент разноцветной феерии длился недолго — темнело быстро — но радовал глаз и помогал Мирославе сдерживать всё нарастающую нервозность. До отправления парома времени оставалось с гулькин нос, а Анастасия до сих пор не добралась до пристани Турку.

«Даааа...Вот уж чем-чем, а пунктуальностью Настя Покровская никогда не отличалась», - Мирослава в который уже раз отвернула рукав элегантного пальто, бегло сверившись с часами от Omega. Казалось, что позолоченные стрелки несутся вскачь быстрее обычного, дразнясь изящными «хвостиками».

Вот уже битый час Мира вышагивала между конечной остановкой поезда, доставлявшего пассажиров к посадочным терминалам и стеклянными «аквариумами» этих самих терминалов. Красно-белая громада парома Viking Grace давно уже гордо возвышалась над посадочным павильоном компании Viking Line, напоминавшим сейчас небольшой растревоженный муравейник. Пассажиры с большими и маленькими чемоданами, с дорожными сумками на колёсиках и лёгкими компьютерными кейсами, с рюкзаками за спиной и пузатыми кожаными саквояжами в руках торопились на посадку. Гомон их голосов сливался в шум, напоминавший вздохи морского прибоя. Время от времени в толпе раздавался весёлый смех, каждый раз заставляя Мирославу нервно поёживаться.

Чуть влево от терминала, за высокой оградой из панцирной сетки вливался в распахнутое чрево огромного «кита» бесконечный поток грузовых и легковых автомобилей, посреди этого широкого транспортного ручья, скрытые более солидными собратьями, недовольно бурчали работающими на малых оборотах моторами несколько мотоциклов.

Для команды парома этот вечер мало чем отличался от других: тысячи раз отработанная рутина. Пассажиры в основном пребывали в приподнятом настроении: кто-то расценивал ночное путешествие из Турку в Стокгольм как небольшое приключение; кто-то мечтал поскорее затариться в tax-free, отнести покупки в каюту и поспешить в бар. Были и такие, кому морская поездка предоставляла возможность наконец-то выспаться после напряжённой трудовой недели…

После звонка Анастасии, Мирослава позволила себе размечтаться о том, что на Viking Grace с ней действительно случится нечто из ряда вон выходящее. Не без труда, но она отрешилась от рутинных сценариев проведения собственного дня рождения и робко поверила в чудо. И что теперь? Вот где, где черти носят Настю, заварившую всю эту кашу? Да, Покровская переслала ей данные, требующиеся для посадки на паром, но идея путешествия в Стокгольм принадлежала вовсе не Мирославе и отправляться туда одной ей как-то совсем не улыбалось. Без Анастасии поездка теряла свою привлекательность.

«Так...Посадка скоро закончится...Вот ещё один состав подошёл к перрону... Если Настя и на нём не прибудет, можно ставить крест на сумасбродствах, пришедших мне в голову, и возвращаться домой, в тепло...»

К вечеру действительно заметно похолодало. Правда, море оставалось спокойным, что не могло не радовать Мирославу — она не любила качку. И не представляла, как можно привыкнуть к этому ощущению палубы, крутым склоном уходящей из-под ног. А ещё Мира невероятным образом боялась кораблекрушений. Качка на море «услужливо» подкидывала истории об ужасах, пережитых людьми, спасшимися с тонущих кораблей.

Мирослава резко тряхнула головой, отгоняя неприятные видения, и тут же увидела спещащую к ней Настю. Подруга почти бежала, звонко цокая по мостовой тоненькими шпильками чёрных сапог с расшитыми золотой нитью голенищами, а следом за ней катил два небольших чемодана на колёсиках высокий парень ошеломительной красоты. Встретившись с ним глазами, Мира вдруг покраснела и тут же разозлилась: и на себя (за предательский румянец), и на подругу (за то, что не предупредила, что явится не одна). Стало понятно, что Настя не сколько об удобстве Мирославы заботилась, заказывая им отдельные люксы, сколько о том, чтобы никто не мешал ей самой резвиться в обществе юного пажа. Впрочем, стоит ли обижаться? Настя и так пол жизни её за ручку водила, пора бы самой научиться решать свои проблемы...

- Мирка, прости, прости, прости...Самолёт в Париже с вылетом задержали, какой-то идиот известил диспетчерскую, что на борту бомба. Пока всё проверили — капитально сожрался запас времени, заложенного мною на подобные форс-мажоры.

- А телефоном воспользоваться не судьба? Я уж не знала, что и думать…

- Да разрядился мой телефон, чтоб его! И зарядка, как водится, оказалась уложенной на самое дно чемодана. - Мирослава открыла было рот, чтобы поинтересоваться, по какой причине Настя не догадалась воспользоваться телефоном своего спутника, как вдруг молодой человек, будто прочитав её мысли, вклинился в беглую и сбивчивую речь Анастасии:

- Мой телефон «подрезали» где-то на полпути от самолёта к поезду. Извините, что не могу пожать вам руку в честь знакомства: как видите, обе заняты. Я — Трент Оуэн.

- Ой, ну я как всегда «отличилась» — нужно ж вас представить друг другу… - спохватилась Настя. - Ну, будем считать, что вы уже познакомились. Как говорится, интимные подробности последуют позже… Ты бы знала, Мирка, как я боялась, что и этот поезд застрянет где-нибудь на полпути между Хельсинки и Турку — а у него были поползновения...Но, слава богу, кажется, успели!

- Ещё не совсем… - покрасневшая ещё больше после реплики Трента, ответила Мирослава. - Осталось всего несколько минут до окончания посадки. Если не успеем добежать к посадочному терминалу, Viking Grace радостно посигналит нам, отчаливая, и подмигнёт на прощанье мерцанием кормовых фонарей… Так что бежим рысью, надеюсь, твои каблуки не сломаются…

- Пусть ломаются, в Стокгольме первым делом на шопинг отправлюсь. А в чемодане у меня ещё пара туфель имеется.

И они понеслись под стук чемоданных колёсиков, стараясь не думать о том, насколько комично выглядят со стороны. Впрочем, Анастасия никогда не обращала особого внимания на мнение окружающих, а Мирослава… Сейчас её переполняло счастье от того, что Покровская всё-таки приехала и чудо-путешествие состоится!

По всему выходило, что опоздашек насчитывалось гораздо больше, чем трио наших незадачливых путешественников. Ещё несколько человек, запыхавшись от быстрого бега, преодолевали последние метры до терминала в критические минуты перед закрытием прохода на судно. У самой двери в центральный посадочный холл их обогнал бритоголовый мужчина в кожаных штанах и потрёпаной джинсовой куртке на подкладе из искусственного меха. Его битком набитая дорожная сумка, болтавшаяся за спиной, больно ударила Мирославу в плечо. Не оборачиваясь, мужчина буркнул:

- Sorry, - и поспешил дальше.

- Ничего не скажешь, обнадёживающее столкновение с мужчиной в самом начале путешествия, - потирая место удара, выдохнула Мира. Удар оказался довольно болезненным и грозил оставить нешуточный синяк. Но жалеть себя времени не оставалось: впереди ждал пропускной пункт, пора доставать мобильник, предъявлять служащей электронный билет и нестись дальше. Изящные часики от Omega отсчитывали реально последние мгновения перед окончанием посадки.

Только оказавшись на борту Viking Grace вся компания дружно выдохнула: успели! До люксов добирались уже не спеша, примечая по дороге, где находятся бары и ресторан, куда чуть позже предстояло отправиться на ужин.

- Ты, Мируленция, отправляйся в Romantic, а мы доковыляем до нашего Organic, малость переведём дух и явимся составить тебе компанию.

- Что я одна в Romantic´ е делать буду? На мой взгляд, он вам больше подходит.

- Не цепляйся к названиям — это раз. Отличаются люксы только цветовой гаммой декора, романтическую атмосферу в ней создают пассажиры — это два. И — вдогонку к предыдущему пункту — помнишь, о чём я тебе говорила? Мы едва от берега отчалили, а ты уже тонешь в драгоценном своём пессимизме. Задача нашего путешествия — оттопыриваться по полной программе, не забыла? Значит так: сейчас ты топаешь прямиком в душ, смываешь с себя сухопутное уныние, обновляешь макияж и переодеваешься к ужину. Ибо у нас впереди насыщенная вечерне-ночная программа! Кстати, в каюте тебя должен сюрприз поджидать — чур, без нас им не наслаждаться!

Сюрпризом оказалась бутылка шампанского на полтора литра в ведёрке со льдом и букет роз внушительного диаметра в охвате с записочкой от Анастасии: «Елисеева, я не знаю, как ты попрёшь этот веник с парома, но моё дело — подарить! Целую, твоя Настя».

Как подруге удалось провернуть подобную затею, Мирослава даже гадать не стала. Зная пробивной характер подруги, она давно уже ничему не удивлялась. Сбросив полусапожки, Мира плюхнулась на кровать («Почти кинг-сайз. Жалко будет, если придётся-таки на ней одной спать...А может, мне сегодня ночью и вовсе спать не придётся?»), посозерцала потолок и едва не задремала под мирные убаюкивающие звуки спокойно идущего вдоль островов архипелага Турку огромного корабля. Наконец, она встрепенулась и решила последовать совету подруги: освежиться в душе и собираться к ужину.

Когда Мира придирчиво рассматривала своё отражение в зеркале: чёрные брючки прильнули к стройным ногам, блузка насыщенного оранжевого цвета напросилась в дерзкий комплект удлинённому кардигану цвета бордо - в дверь постучали.

- Вау! Ты сегодня точно будешь королевой дискотеки! - с ходу заявила Анастасия, казавшаяся дюймовочкой рядом с высоченным и вальяжным кавалером. Она тут же повернулась к Тренту с хитрой улыбкой:

- Ну, я же тебе говорила, что моя скромница-подруга в лучшем случае замотается в шарфик, а в худшем и вовсе не подумает об украшениях. Доставай заветную коробочку!

Молодой человек ловко выудил из пластикового пакета небольшой футляр, изготовлений из крафтовой бумаги и украшенный разноцветными бабочками. Мирослава почувствовала лёгкое жжение в груди — она волновалась, как школьница. Что там, в этой красивой коробочке? Бабочки на крышке — явная отсылка к их ночному разговору с подругой.

- Надеюсь, внутри не фаллоиммитатор? - снова густо залившись краской спросила Мира, взяв футляр в руки.

Трент не выдержал и захохотал.

- А ты, Настя, говоришь, что Мира — скромница. Смотри, как берёт быка за рога. Но ты не угадала...Открывай скорее!

То, как мягко звучало «Настья» из уст молодого красавчика; то, как он лихо перешёл с Мирославой на дружеское «ты» без всяческих «брудершафтов»; то, как он искренне радовался происходящему, вдруг наполнило душу Миры таким разудалым восторгом, что она лихо сорвала крышку с коробочки и не смогла удержаться от восхищения:

- Вот это да! Какое чудо!

На золотистом подкладе фривольно раскинулось колье, изготовленное из янтаря и полудрагоценных камней. Все его детали, выдержанные в осенней цветовой гамме, как нельзя лучше подходили к нынешнему цвету волос Мирославы, к её тёплым каре-зелёным глазам. Увидев на обороте крышки с бабочками выбитое большими золотыми буквами в окружении виньетки из королевских лилий «Мадам Покровская», Мира, прищурившись посмотрела на подругу.

- Стоп! Анастасия! Мадам Покровская — это ты?

- Она самая, собственной персоной, - присела в шутливом книксене Настя и подтолкнула Трента под локоть, - Не стой столбом, открывай шампанское! Торжественные мероприятия по поводу юбилея Мирославы Елисеевой, она же Тамминен, объявляю открытыми!

- Ты бы видела, как трясло Оскара, когда на своё предложение сотрудничества он получил из твоей фирмы три отказа подряд! А я даже и подумать не могла, что «Мадам Покровская» - это ты! Помню только, что позлорадствовала: так тебе, Тамминен, и надо! Не уговорить тебе тёзку моей Настёны! У него же идея-фикс заполучить контракт на работу с твоими дизайнерами!

- Фигу ему, Тамминену твоему. Большую и круглую фигушку. И даже без масла. У меня есть встречное деловое предложение: не хочешь ли ты ко мне присоединиться? Ты же, насколько я помню, не только принтами занимаешься, но ещё и аксессуарами?

- Ну да — ремни, сумки, кошельки, иногда даже обувь…

- Замечательно...Ты подумай пока. На сегодня деловые разговоры завершены. Давай помогу тебе колье застегнуть, разомнёмся шампанским и будем уже двигаться в народ. Сначала лёгкий ужин в ресторане Oscar á la carte, а потом найдём бар подходящий — чтобы музычка рядом заводная звучала - и вспомним годы молодые!

Первый же бокал шампанского ударил Мирославе в голову пушечным выстрелом. Краски вокруг стали ярче, настроение праздничнее и в чудо верилось уже не робко, а с полным желанием принять его в свои объятья. Мира совсем забыла, что можно так мечтать — смело и призывно.

«Теперь главное не расслабиться настолько, что окружающие начнут принимать меня за дамочку «ну очень лёгонького поведения», на всё готовую и согласную», - думала Мирослава, наблюдая, как подруга перешёптывается со своим любовником. - «Счастливая Настька! Вот ей всё равно, кто и что про неё подумает...Хотя что тут думать: хороша парочка. И не скажешь, что Трент Насте в сыновья годится...А может, и не годится — я же о нём ничегошеньки не знаю.»

И снова Трент, словно подслушал мысли Мирославы, поднял на неё глаза и улыбнулся. А Настя шлёпнула её наманикюренным пальчиком по носу:

- Мирка, ты чего там загрустила? Допиваем шампусик и выдвигаемся на ужин. У меня уже ноги раззуделись, танцевать охота. Но сначала нужно немножко подзаправиться. С самолёта маковой росинки во рту не было. Дрянной кофе в вагоне-ресторане с каким-то немыслимым бутербродом из чёрного хлеба — не в счёт...

С вариантом лёгкого ужина Анастасия не прогадала. Мирослава, покинув каюту, вдруг не на шутку разволновалась и совершенно потеряла аппетит. Но Настя и Трент с двух сторон её увещевали чего-нибудь поесть, чтобы в баре как можно дольше «не сходить с дистанции». В итоге Мирослава сдалась и, заказав запечённую форель с двойной порцией салата, подготовила «платформу» для продолжения банкета.

- Эх, теряем форму, - вздохнула Настя, когда они отправились в туалет. - Головушка кружится и тяжелеет, в сон клонит. А ведь раньше могли гужбанить ночь напролёт — и хоть бы что…

- Ты права. Нужно мне малость притормозить со спиртным, а то рискую не разглядеть суженого — ряженого. Я ещё не теряю надежду его найти.

- И правильно делаешь.

- Насть, а где ты с Трентом познакомилась?

- Ну, мой способ тебе точно не подойдёт. Он служил личным помощником моего мужа. Далеко не первым. Я и раньше его мальчишек пощупывала — что мне оставалось, коли сам Карлайл на меня внимания не обращал? Но с Трентом всё завертелось не на шутку. Собственно, если бы не он, я бы так и сидела под ботинком у мужа... Ты могла себе когда-нибудь представить, чтобы Настя Покровская так долго подчинялась чужой воле? Вот и я не могла...Но терпела и приспосабливалась...А потом Трент в нужное время произнёс пару метких фраз, с глаз спала пелена - и «адьё, месьё»...Он очень толковый парень, Трент. Не только с личной жизнью помог разобраться, но и в бизнесе многое подсказывает...Ты не думай: я не обольщаюсь на его счёт...Однажды Трент встретит подходящую девушку, влюбится по уши и попросит его отпустить. И я отпущу. С благодарностью за всё, что он мне даст за годы, проведённые вместе...Так, подруга, пора нам возвращаться, пока мой кавалер тревогу не забил: ушли и провалились...Губки подкрасили, грудки взбили — и вперёд. Одна нога пишет, другая зачёркивает.

Последняя фраза так чётко напомнила обеим времена учёбы в старших классах, что они дружно засмеялись. Настроение всё активнее выносило Мирославу из болота дряхлости и пессимизма к ощущению лёгкости, собственной неоотразимости и жажды приключений на пятую точку.

Через полчаса Анастасия, Мирослава и Трент не без труда нашли себе местечко на диванчике у низкого столика в непосредственной близости от клуба Vogue. Когда они пришли, сцену как раз покинул дуэт рэперов и молодёжь нехотя разбредалась с танцпола, перекидываясь фразами на только им понятном слэнге. Мирослава невольно прислушалась: вокруг в основном звучала финская, шведская и русская речь, плюс всё ещё остающийся языком интернационального общения английский. Шведский Мира понимала ровно настолько, чтобы понять прочитанный текст и, несколько напрягаясь, разобрать о чём говорит собеседник. Говорить по-шведски самой получалось с жутким акцентом и кошмарными ошибками, и Мирослава надеялась, что применять этот навык на практике сегодня не придётся. (Она снова забыла один из советов Анастасии: не зарекайся!)

Трент принёс коктейли и пока сменившая рэперов команда подстраивала инструменты, развлекал дам рассказами о собственном детстве, прошедшем на животноводческой ферме.

- Как, и ты тоже из фермеров? А я-то надеялась, что после Карлайла у меня знатных животноводов не будет, - подколола парня Настя.

- Ну, ты ж видела, какой я «знатный» — сбежал от мамы с папой как тот персонаж из русской сказки...Кала...Калу…

- Колобок, - хором подсказали Настя и Мира.

- Он самый. Вырвался из деревенской глуши на свет божий и покатился, куда глаза глядят…

- Пока тебя не съела злобная лиса Настя…

- Ну...Проглотить меня не так уж просто. А ты, Настя, нисколько не злобная…

Куда зашло невинное препирательство Анастасии и Трента, Мирославе узнать не удалось. Потому как на сцене, расположенной чуть сбоку и сзади от диванчика, на котором они сидели, наконец-то появился певец и от первой же сказанной им фразы, по спине Миры пробежал холодок. Она тут же узнала этот царапающий слух голос. Голос мужчины, толкнувшего её на входе в терминал. Голос, бросивший ей «Sorry!», как кость собаке. И так же, как у разозлившейся собаки, у Миры сейчас «шерсть встала дыбом».

Не будь она «под градусом», осталась бы сидеть, громко возмущаясь хамством неизвестного ей «шансонье», но в Мирославе бурлили «36 своих градусов и 40 чужих», как говаривала её бабушка. Поэтому она сходила к бармену за очередным коктейлем, а потом, раздвигая плечом набежавших со всех сторон особей женского пола возрастом от шестнадцати до преддверия ворот на кладбище, пробралась к сцене и вызывающе «вросла в пол» ровно напротив давешнего хама.

А тот, скрыв глаза за тёмными стёклами очков, и нежно поглаживая стойку микрофона, запел первую песню из чек-листа сегодняшней программы. Он пел по-шведски, но Мира понимала каждое слово и слова эти тоненькими иголками проникали ей под кожу и на цыпочках гуляли по нервам.

Песня рассказывала о бурных штормах, знатно пошвырявших бродягу, но в итоге сделавших его спокойным и рассудительным. О его тоске по всему, что он потерял. О его надеждах вновь обрести любовь и счастье.

Мужчина двигался немного невпопад ритму и голос его — не очень сильный и в меру хриплый - раскатисто вёл музыкальную фразу вниз и чуть срывался на верхних нотах. Он не был красив. Он не был изящен. Но Мира, застывшая соляным столпом, заворожённая и потерявшая дар речи, никак не могла оторвать от него взгляда. На последнем рефрене певец почувствовал, как тёмные угли глаз стоявшей напротив него женщины буквально прожигают кожу на его лице, улыбнулся Мирославе и послал ей лёгкий воздушный поцелуй. Вокруг забесновались поклонницы: каждая считала, что поцелуй предназначался именно ей. «Туре! Туре!» - скандировали первые ряды, где тощие школьницы перемежались с почтенными матронами.

«Так значит, Туре...» - запечатлелось где-то в подсознании Мирославы.

Чуть позже поклонники и недоброжелатели единодушно отмечали: Туре Вильд в тот вечер был в особом ударе. А он просто пел не для многоликой толпы, беснующейся на танцполе. У его песен о любви, одиночестве и неприкаянности обнаружилась Потрясающаяся Слушательница, не пропустившая ни единого слова, сказанного или спетого. Заметив медововолосую женщину во время исполнения первой композиции, Туре решил посвятить ей весь свой лучший репертуар.

Он растворялся в тёмных глазах напротив. Он обращал каждую фразу к женщине, возможно, совсем не понимавшей, о чём он поёт. Он парил над переполненным залом. Он ощущал себя молодым и сильным. И даже коварная язва попритихла: музыкантам сегодня не пришлось спасать его «долгоиграющей» инструменталкой ни разу! Часовая программа пролетела единым мигом. Когда пришла пора уходить со сцены, не только поклонницы в зале - сам Туре испытал разочарование: как, уже всё?

Задержав у выхода со сцены клавишника Арвида, Туре попросил:

- Если до утра не явлюсь в каюту, прихвати в Стокгольме мою сумку на выход, лады?

- Что, красотка в оранжевой кофточке дырку в сердце провертела?

- Ты тоже её заметил?

- Как тут не заметить? Замерла статуей и глаз с тебя не сводила.

- Хочу попробовать подкатить...Может, по морде получу — но от такой и по мордасам схлопотать не зазорно.

- Ну, шагай! Удачи тебе! Сумку, если что, на репетиционную базу закину.

- Арви, я по гроб жизни твой должник!

Мирослава отмерла из состояния соляного столпа, осознав, что вокруг неё как-то подозрительно пусто и тихо. Никто ничего не скандировал рядом, не мигал калейдоскоп изображений на огромном экране позади сцены. Сама сцена почти опустела — лишь технари следующей группы готовили аппаратуру к выступлению. В голове Миры всё ещё крутились обрывки только что услышанных мелодий, во рту пересохло… Ноги сами понесли её к бару, и она пробиралась к нему, пытаясь разогнать сладострастный туман в своих мозгах, когда услышала за спиной ставший таким знакомым голос:

- Я могу угостить вас коктейлем?

Мира резко повернулась и очутилась лицом к лицу с Туре Вильдом. Он наконец-то поднял солнцезащитные очки на лоб, и Мирослава тут же с головой окунулась в его серые глаза и пошла ко дну.

- Можете…

- Cosmopolitan?

- Нет, это пошло...Blue Angel…

- У вас хороший вкус…

- Разве так можно говорить про алкоголь?

- Право слово, не знаю...Только никуда не уходите! Ждите меня здесь! Потом я найду нам местечко, где можно присесть…

Анастасия, издали наблюдавшая момент разговора Мирославы и Туре, дёрнула Трента за рукав:

- Всё, дорогуша, наше дежурство на этом заканчивается. Чую я, эти двое больше друг от друга не отлепятся. Пойдём уже найдём танцпол и потрясёмся немножко, а то я засыпаю на ходу…

Дальнейшее Мирослава помнила урывками. Они ведь о чём-то говорили с Туре, пока она пила коктейль! Но память отбрасывала слова начального small talk, зато фиксировала жёсткие светлые волоски тщательно ухоженных усов и бороды, заметный шрам в уголке правого глаза, татуировку на пол шеи, бутылку минеральной воды в руке Туре.

- Принципиально не пьёшь в дни концерта? - кивнула Мира в сторону бутылки, в которой мелкие пузырьки газа облепили пластиковые стены и весело лопались один за другим.

Туре грустно улыбнулся.

- Отпился уже, хватит.

- Тогда тебе, наверное, не понравится общаться с пьяной женщиной…

- Такой, как ты, я могу простить любой каприз…

- Ты же меня совсем не знаешь!

- Как и ты меня. Но тебе это не помешало весь концерт сверлить во мне дыры горящими глазами. Кстати, ты знаешь моё имя, но до сих пор не назвала мне своего.

- Мирослава. Или просто Мира…

- Очень приятно...И это не из вежливости. Мне действительно приятно с тобой познакомиться…

Услышав медленную композицию со стороны танцпола, Мира провоцирующе взглянула на Туре снизу вверх:

- А потанцевать со мной тебе будет приятно?

- Я плохой танцор, Мира…

- Не важно…

- Тогда пойдём…

Танец всё решил. Не дождавшись, чтобы мелодия стихла, Мирослава взяла Туре за руку и решительно повела за собой. В люкс Romantic – не зря Настя её туда заселила.

Уже у самых дверей в каюту, Туре вдруг притормозил. Ему стало страшно. События развивались с третьей космической скоростью и он прекрасно понимал, чего ждёт эта прекрасная женщина с медовыми волосами. Потому и испугался. Разгульный образ жизни в далёком прошлом в нынешней реальности мог аукнуться в самый неподходящий момент. С двумя последними подружками так и вышло. Туре осторожно тронул Мирославу за локоть:

- Мира...Послушай, ты мне очень сильно нравишься...И я...В общем, я боюсь тебя разочаровать…

- В смысле?

Туре красноречиво взглянул на ширинку:

- С той головой, что на плечах, я в последнее время более, чем дружен. А вот нижний приятель иногда подводит…

Мирослава в это время открыла дверь каюты и втащила Туре следом за собой.

- Мне плевать. Я просто хочу, чтобы сегодняшнюю ночь ты провёл со мной рядом. У меня день рождения и я решила тебя себе подарить. Мы можем просто завалиться на кровать и смотреть телевизор, как прожившие лет двадцать в браке супруги…

- Думаешь, получится?

- Не попробуешь - не узнаешь…

В каюте Мирослава тут же сняла туфли и направилась в сторону душа.

- Там между прочим джакузи есть. Можем побалдеть в пузыриках…

- Не фанат, если честно.

- Хорошо, вопрос о джакузи с повестки дня снимается. Пощёлкай пока каналами, может быть, найдёшь подходящий для «супружеского просмотра» фильм. Я скоро вернусь…

Мира действительно показалась на пороге ванной комнаты уже через десять минут: с влажными волосами, в белом махровом халате, чуть протрезвевшая.

- Туре, там есть ещё один халат. Я подумала — может, ты тоже хочешь ополоснуться?

- Не помешает.

- Ну, иди тогда...Теперь моя очередь тебя ждать…

Выбранный Туре канал показался Мирославе скучным и она принялась вновь и вновь нажимать на кнопку переключения, пока не наткнулась на музыкальный канал. Пересохшее горло напомнило о себе жутким першением, пришлось прогуляться к холодильнику за минеральной водой. Первые глотки — большие и жадные, щекотка в носу от взрывающихся пузыриков газировки — и вдруг всё это наслаждение мучимого жаждой человека беспощадно прервала телевизионная трансляция давнего рок-концерта.

Мира попятилась к кровати и тихо опустилась на самый краешек. По сцене носился худющий юноша со светлыми вихрами, в знакомых кожаных штанах, но несусветной рубахе-размахайке, с чрезмерным пирсингом и обилием различных амулетов на шее. Он отчаянно жестикулировал, выкрикивая в зал непристойные слова и несколько раз едва не свалился со сцены. Если бы не этот голос — хриплый, царапающий душу — Мира ни за что не узнала бы Туре Вильда.

Она пропустила тот момент, когда стих звук льющейся воды. Но теперь настал её черёд почувствовать взгляд Туре. Он стоял, закутавшись в халат, и облокотившись плечом о дверную раму. Взгляд Туре был наполнен такой болью, что Мира поняла — эти воспоминания далеко не лучшие в жизни её нового знакомого — и молча переключила канал, попав на ситком с дебильным сюжетом и не менее дебильным закадровым хохотом.

- Спасибо, - тихо сказал Туре, отрываясь от дверного косяка. Он тоже прогулялся к холодильнику за бутылочкой минералки и лишь после этого присел на краешек кровати рядом с Мирославой.

Она взглянула на его профиль, отметив выдающуюся горбинку носа, и тихо сказала:

- А лысым ты мне нравишься гораздо больше, чем с кудряшками.

И Туре вдруг расхохотался — до истерики, до выступивших в уголках глаз слёз, а потом нежно обнял Миру и приник губами к её губам. Сначала спокойно, изучающе, потом всё более настойчиво. Жесткие волоски усов и бороды покалывали Мирославе лицо, но ей неожиданно понравилась эта щекотка. Рука Туре скользнула за отворот её халата и она почувствовала лёгкую дрожь мужских пальцев. Поцелуи в шею и грудь оказались столь возбуждающими, что коварные бабочки в животе, обозванные Мирой спящими красавицами, не просто проснулись и закружились в танце — они принялись отплясывать канкан, трепеща миллионами хрупких крылышек, напомнив позабытые ощущения. Желать и быть желанной: какая сладкая пытка!

Мирослава тихонько застонала и откинулась на спину, увлекая Туре за собой, развязывая пояс его халата, потом своего, позволяя горячим телам коснуться друг друга.

- Ту-ре...- выдохнула она в татуированную шею, - Если бы ты только знал, КАК я тебя хочу…

Он знал. Он чувствовал. Его пальцы как раз оказались там, где сила желания его партнёрши стала понятной без лишних слов. И это придало Туре мужества. Он дал понять Мире, чтобы она немного раздвинула ноги и вошёл в неё — осторожно, как в незнакомую реку. У него кружилась голова. Пришлось прикрыть глаза, но он чувствовал женщину под собой каждой клеточкой своего тела. И он любил её — неторопливо, нежно и — на удивление для себя самого — долго.

Потом они лежали рядышком — голова к голове - и Туре рассказывал как на духу историю своей жизни. Другой не стал бы этого делать, чтобы не отпугнуть новую знакомую, и Мирослава про себя оценила эту честность.

- Ну вот, теперь ты знаешь, что за монстр проводит ночь в твоей постели, - с глубоким вздохом завершил Туре свой рассказ.

- Не такой уж ты монстр...По крайней мере, не сейчас...А твои песни? Ты пишешь их сам?

- Один очень хороший человек, сумевший тонко меня почувствовать. Я не умею слагать слова в рифмы так же красиво, как Стина Мартел. Но вот музыка — моя…

Мирослава почувствовала неожиданный укол ревности в адрес неведомой Стины. Ей самой это было странным: Оскара она никогда особо не ревновала, хотя поводы имелись. И даже к нынешней жене Тамминена испытывала скорее не ревность, а глухое раздражение от того, что разрушила её размеренную жизнь. И тут вдруг — случайный роман на одну ночь, а сердце заныло, как в тиски зажатое.

Но Туре не дал ей утонуть в новом для неё чувстве. Он приподнял одеяло и присвистнул:

- Да ты волшебница, Мира! Похоже, тебе удастся раскрутить старину Туре на второй сеанс крутого секса!

Мирослава тихонько рассмеялась и приподнялась на локте:

- Только чур: беру инициативу на себя!

От избытка чувств её шведский звучал почти идеально. Но им обоим было плевать на то, как он звучит, ибо главным языком сегодняшней ночи оставался язык любви.