Лолли

«Ну, так как, идешь вечером?»  «Я не знаю. Мать собралась утром сваливать в Австралию. Ее чертова работа меня изрядно достала»    «Эй, шутишь? Если бы моя мамочка была организатором шоу для крутых артистов, я бы пищала, чтобы она взяла меня в помощники!»    «Да плевать. Мне это неинтересно... Кстати, ее новоиспеченный жених старше меня всего на четырнадцать лет, ты представь. Когда, черт, это закончится? Джули уже сорок пять, вот с кем из нас двоих он может замутить? Да с каждой по очереди, черт подери!»    «Откуда она его выкопала? Я слышала, этот «перец» из Англии, так?»    «Именно. Ну не удивлюсь, если вернется она из Сиднея с каким-нибудь загорелым австралийцем, а мне останется чертов мистер Девис со слезами на глазах. Я буду петь ему о том, как жестоки женщины, а он станет тискать меня за...»    - Лолли! Черт подери, ты спустишься или нет! - прерывает мою переписку с подругой мать, и я ору в ответ:    - Я не хочу есть!    - Живо сюда!    Закатив глаза, пишу короткое «пока» и захлопываю Макбук. Спускаюсь вниз медленно, чтобы еще больше позлить мать. Она носится по кухне, словно ураган, а вокруг синий дым. Джули вновь сожгла овощи. Господи, они из заморозки. Просто высыпь на сковородку, плесни немного воды и пусть тушатся. В конце концов, есть мультиварка...    - Садись, - командует мама, и я, устроившись на высоком барном стуле, подпираю подбородок рукой, продолжая следить за ней глазами. - Сейчас глазунью сделаю.     Это, пожалуй, единственное, что она умеет готовить. Я сама могу все сделать, но мне нравится нервировать эту женщину по одной простой причине: меня достала такая жизнь. Ее никогда нет дома. За мной присматривала миссис Майклсон, после подруга матери чопорная немка Агата Позман. В конце концов, мать оставляет меня с тем мужиком из Англии. Я видела его пару раз, здоровалась сквозь зубы, чем злила Джули, разворачивалась и уходила к себе. Как можно оставить свою дочь с незнакомым человеком? Именно это интересует меня прямо сейчас.    - Джу, - зову мать, и она нервно дергается, когда стоит ко мне спиной, готовя яичницу. Из-за открытой стеклянной двери кухни, которая ведет на небольшую террасу, доносятся звуки шумного города. Люблю Бостон. Здесь классно. Много клубов, много приятелей, у которых можно закатить вечеринку. Мы живем в элитном районе, разумеется, потому что мать работает в престижной компании. Она в постоянных разъездах, перелетах и двадцать четыре часа в сутки на телефоне. Я в своем возрасте так много не сижу в социальных сетях, сколько там пребывает мама, ей приходится вести много переписок и переговоров. Конечно отец не при чем. Он умер. Давно. - Джули-и-и, - вновь зову я, на что мать цокает и опять бросает на меня недовольный взгляд, выкладывает яичницу на белую тарелку и ставит ее передо мной. - Мам, а если Девис причинит мне вред? - выгибаю бровь. - Ты хотя бы всплакнешь? Или поднимешь вверх указательный палец, призывая меня заткнуться, и при этом продолжишь трепаться по сотовому?    Мама снимает фартук, надетый поверх красивой кофточки, стягивает с красивых каштановых волос резинку и, взбивая свои кудри руками, отвечает:    - Милая, Ален никогда в жизни не причинит тебе вреда. Он добр ко всем и очень учтивый. Советую, поучиться у него этому, - она легонько щелкает меня по носу пальцем и улыбается.     Я вполне понимаю, на что купился этот Ален. Джули тянет на тридцать пять, не больше. Она прекрасна. Я так думаю вовсе не потому, что она моя мать. Джули ухаживает за собой, сколько я себя помню. Ее тело подтянутое, в меру прокаченное. Мама до моего рождения занималась гимнастикой, поэтому до сих пор использует свои возможности, а их у нее много. Темно-карие глаза, густые волосы с легким красным оттенком, причем это от природы - спасибо, мамуля, за переданное наследие - высокая и с прекрасной осанкой. Вот последнего у меня точно нет, хотя в целом я очень похожа на мать. По крайней мере все знакомые считают именно так. Кстати, на фоне огромной любви матери к спорту она часто в качестве наказания выталкивает меня пробежку, затем, как истинный диктатор, проверяет шагомер и камеру моего сотового, сколько я пробежала, и не лгала ли я, просто бродя по улицам. Что-что, а наказывать мама умеет. Вот только со временем я привыкла к этому, и теперь не имеет смысла использовать старые методы, я слишком часто попадаю в неприятности.    - Все они добрые до тех пор, пока жена не исчезает за дверью, - ворчу в ответ и ем свой завтрак.    - Помалкивай, не зли его, не нервируй. Мы должны пожениться, так что будь премилой дочуркой, поняла меня?    Тут я прищуриваюсь, отложив вилку, и спрашиваю:    - К чему такая спешка? Ты что... залетела?    - Да что за слова такие? Мне тошно от того, что ты используешь уличный диалект, Лоллит! - возмущается Джули.    - А меня пугает то, что ты оставляешь меня с ним! - ору в ответ и почти готова смести со стола тарелку, но мама, зная, какой у меня характер, мгновенно перехватывает мое запястье.    - Успокойся. Иди к себе, Лоллит.    - Лолли. Я Лолли. Усекла?    - Я лишу тебя всей техники, если не перестанешь мне дерзить.    Темные глаза матери сверкают гневом, и я остерегаюсь в этот момент продолжать ссору по причине того, как именно звучит ее голос. Ничего хорошего это уж точно не предвещает.    - Ладно, я иду наверх, Джу, - но мне важно, чтобы последнее слово оставалось за мной. - Только потом не плачь, что твою дочь покалечил какой-то мудак. Я сбегу из дома, если ты оставишь меня с ним.    - Сбегай, - кивает мама и убирает свою руку, - сколько угодно сбегай. Я все равно понимаю, как плохо тебе придется без денег. Моих денег.    Ненавижу, когда она указывает на мою беспомощность. Намекает на то, что я малолетка, которую приволокут обратно копы.  Разворачиваюсь и выхожу из кухни. Разумеется, настроение испорчено. К тому же вечером начинается дождь. И без того дерьмовая октябрьская погода постоянно рушит все планы, а теперь еще придется сбегать через окно. Мама уж точно не выпустит меня даже под предлогом «я-просто-потаскаюсь-с-Хью-по-улице». Так что, одевшись, я разрисовываю свое лицо, как можно ярче, накидываю на плечи короткую «косуху» и высовываюсь в окно. Перегибаюсь через подоконник, нервно жуя мятную резинку, оглядываю двор на наличие опасности в лице Джули, никого не обнаруживаю и, потянувшись, хватаюсь руками за ветку раскидистого дерева. Затем, встав на толстую, но от дождя скользкую опору, я медленно перебираюсь по нему к стволу, приседаю и прыгаю вниз. Тут невысоко, но чертовски скользко, и я едва успеваю опереться на руки, чтобы не упасть в мокрую грязную листву. Выпрямившись, бросаю взгляд на окна спальни матери, тут же цокаю, заметив ее силуэт, широко издевательски улыбаюсь и, помахав ей, набрасываю капюшон тонкого худи, надетого поверх укороченного топа. Курточка вообще не спасает от ливня, потому, пока я добираюсь до такси, вызванного заранее, чувствую себя мокрой курицей. Уверена, мой темный макияж размазался, но мне так плевать на это, что оказавшись уже в салоне машины, я просто называю адрес и еду на вечеринку.