Шипучка

Глава 2

Ника

Тяжело вздыхаю, сидя в кровати и прислушиваясь к звуку льющейся воды за стеной. Проверяю в очередной раз пояс банного халата, длина которого едва достает мне до колен, и сильнее запахиваю его на груди. Белье я оставила, но вот платье… В общем халат куда безопаснее. У меня, кажется, скоро случится эмоциональный передоз. Бросаю взгляд на стакан с шампанским, стоящий на тумбочке рядом. Как заботливо со стороны Арсения… Он точно хочет споить меня.

Хотя внутренний Гуру, который и сам немного подшофе, подсказывает, что если бы Сеня хотел, то уже взял бы и… Ну, в общем, взял бы. Он совсем не похож на парня, привыкшего отказывать самому себе. Возбуждение от воспоминаний двадцати минутной давности заставляет сжать пальчики на ногах. Хватаю шампанское и, после первого глотка, удивленно замечаю, что оно уже подготовлено. Не колючее. Он что, это специально?

Хлопает дверь ванной, и в комнате появляется Арсений с аккуратной стопкой своей одежды в руках и полотенцем на бедрах. Вот это тело… Научите меня свистеть. Пожалуйста. Сейчас это очень необходимо. Если бы мы были героями какого-нибудь мультфильма, то у меня бы выпучились глаза, а из открытого рта выкатился розовый язык, словно ковровая дорожка.

— Можешь спать на кровати, но только не так, — выпаливаю внезапно и так осуждающе, что Арс замирает на месте.

— А что тебя смущает?

Все! Он думает, что я позволю ему улечься в постель, под одно одеяло со мной в чертовом полотенце? Да пара движений, и он останется нагишом. Не моих движений, конечно. Его! Нет-нет. Я не собираюсь спать с голым мужиком, которого знаю всего несколько часов. Внутренний Гуру хихикает, потому что как раз это я и собираюсь делать, но блин… Не с голым же!

— Надень хотя бы халат, — допиваю шампанское, чтобы успокоиться и отвлечься от разглядывания крепких мышц груди и пресса, которые так завораживающе двигаются при малейших движениях Арсения.

— Я что, девчонка? — возмущается.

— Трусы надень! — щеки тут же вспыхивают, и я прикладываю к ним ладони, еще хранящие прохладу стекла, но это не спасает. Тело горит, плавится под взглядом бесстыжих карих глаз.

— Ладно-ладно. Ты чего такая нервная?

Действительно, с чего бы это? А с того, что у моего нового знакомого напрочь отсутствует стыд. Арсений поворачивается ко мне спиной и кладет свои вещи на спинку дивана. Легким движением он срывает полотенце и словно нарочно медленно складывает его. Издевается? В этом же нет никакой необходимости. А я, не успев поймать собственную совесть, неотрывно любуюсь частью тела, на которую редко когда обращала внимания, но сейчас… Идеальная задница с впадинками по бокам. О нее можно нож сломать, такой каменной она выглядит.

— Насмотрелась, — Арс натягивает темные боксеры и, улыбаясь, поворачивается вновь ко мне лицом.

Глаза сушит из-за того, что я, кажется, забыла как моргать. Прикладываю указательные пальцы к закрытым векам, массируя. Это все какой-то безумный сон. Во-первых, я не могла попасть в такую ситуацию, а во-вторых, не бывает таких идеальных ягодиц без вмешательства фотошопа.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Арсений, и я открываю глаза.

Вот бесстыдник. Другого слова для него просто нет.

— О том, такая ли она крепкая, как выглядит, — неожиданно даже для себя отвечаю правду, но это того стоит, потому что вижу Арсения сбитым с толку. Всего несколько секунд недоумения, но уже хоть что-то.

А мне нравится заставать его врасплох. Это весело.

— Можешь потрогать, если хочешь, — насмешливо выдает он, возвращая себе образ парня без комплексов.

Вызов? Поднятая вверх темная бровь моего собеседника намекает именно на это. Что ж… Медленно откидываю одеяло и приближаюсь к Арсению, замершему неподвижной статуей. Затаив дыхание, гляжу в его глаза. Ожидание и толика заинтересованности теплится внутри. Думает, не смогу?

Поднимаю руки и… Ох, он прав. Я не могу. Поиграли, и хватит. Собираюсь уже отступить назад, но мои ладони оказываются в плену. Арсений растягивает губы в улыбке и заводит наши руки за спину, а затем с удивительной плавностью, которая разжигает огонь в моей груди, опускает их на то, что я очень хотела потрогать, но ни за что бы не решилась.

— И как? — спрашивает Арсений хрипло.

Сжимаю пальцы, и вздох восхищения и удивления срывается с губ. Каменная…

— Класс… — произношу, пока мои руки вытворяют ужасные постыдные вещи. — Ей можно у***ь. И за нее тоже.

— Рад, что ты оценила. Теперь моя очередь.

— Что? — резко убираю руки, словно обожглась, но далеко отойти не удается.

— Услуга за услугу, олененок. Ничего не бывает просто так, — не дожидаясь от меня реакции, ладони Арсения сжимают мои ягодицы, притягивая вплотную к себе. Возмущенно открываю рот, но не успеваю ничего сказать.

— Упругая. Если хлопнуть, лишь отпружинит, но не будет трястись. И мышцы есть. Занималась чем-то?

— Гимнастика.

Все, что происходит, кажется каким-то безумием… Этот парень просто невозможен, но мои ощущения рядом с ним такие острые, что реагировать быстро не получается. Стоит ему коснуться меня, как пространство вокруг заполняется плотной жидкостью безудержного искушения, в которой трудно даже думать, не то что шевелиться.

— Здорово. Наверняка можешь и растяжкой похвастаться, — Арсений бесцеремонно проникает руками под подол халата и теперь ласкает пальцами обнаженную кожу. — Такая гладкая. Я бы расцеловал ее всю. У тебя шикарная задница, я еще в клубе заметил.

— А у тебя очень грязный рот, — с придыханием отвечаю, пытаясь вынырнуть из этого омута.

Каждое его движение, касание, тембр голоса, аромат «чистого мужика», который слышно вперемешку с гелем для душа… Все это действует крышесносно.

— Тебе же нравится, — Сеня заводит палец под резинку трусиков, а затем натягивает ее и резко отпускает. Не больно, но я вздрагиваю, как от удара плетью…

— Нет, — хватаюсь за его плечи, ощущая, что силы покидают меня с космической скоростью. Плохо. Очень-очень плохо...

— Врешь, — шепчет, наклоняясь к моему уху.

Его открытая ключица перед моими глазами так и манит провести по ней языком и впиться зубами. Черт-черт-черт! Оставшийся в запасе один процент самообладания помогает вырваться из крепкой хватки. Поправляю халат и торопливо направляюсь в постель. Лучше бы на другую планету, конечно, но выбора особо нет.

— Спокойной ночи, — бросаю и забираюсь под одеяло, укрываясь с головой.

— Спокойной? Куда уж там, — слышу смеющийся голос Арсения и чувствую, как он ложится рядом. — Сладких снов, Ника, — что-то касается затылка, но я не могу понять, что именно это было.

Он же не стал бы целовать меня через одеяло? Зачем ему это?

Какие там сны? О чем вообще можно говорить в такой ситуации? Арсений, кстати, вырубается на удивление быстро, но вот я… Как ни стараюсь, уснуть просто не могу. Проклятие какое-то. А вдобавок рядом невероятной красоты парень, которому, по всей видимости, жарко, так как одеялом он очевидно пренебрегает. Хорошо, что я заставила его надеть боксеры, иначе в этой позе пляжного туриста: руки за головой, а ноги в стороны, можно было бы прекрасно рассмотреть его… Хм-м-м… А хорошо ли? Поднимаюсь с постели и отхожу к окну у дальней стены.

«Наумова, ты сходишь с ума. Тебе пора лечиться. Какого черта ты вообще делаешь здесь?» — внутренний Гуру просто в бешенстве.

Если бы я знала... Когда твоя привычная жизнь рушится, и земля уходит из-под ног, что хочется делать в первые секунды? Бежать. Закрыть глаза и нестись, представляя себе, что это просто дурной сон. Мираж. Это не может происходить со мной. Три дня прошло, но мне кажется, что я все еще сплю. Не могу поверить, что Он сделал это. Что сказал те ужасные слова, после того, как я пыталась сохранить все, наступая на собственное горло.

«Ты хорошая, но между нами уже нет того огонька, и секс это отлично подтверждает. Понимаешь, мне хочется веселого будущего, а не тихих вечеров перед телевизором. Хочется гулять и развлекаться. Я еще слишком молод. Ну а ты… Ник, ты просто не можешь по-настоящему быть девочкой-зажигалочкой, а мне нужна именно такая. Лучше мы закончим это сейчас.»

Ему потребовалась четыре года на поиски этого заветного огонька, который он так и не нашел, а возможно, тупо затоптал своим напором. Я ведь старалась. Слушала его бесконечные претензии и пыталась измениться, чтобы стать той, что ему нужна. Смеялась, когда разрешал, одевалась, как ему нравилось, говорила на те темы, которые он одобрял, и теми словами, которые он принимал, но все равно осталась не такой.

И где справедливость? Что не так-то? Нет огонька? Так откуда ему взяться, если я должна была пять минут обдумывать фразу, чтобы, ни дай Бог, не взбесить его. С Марком мы расстались позавчера, причем после… Как он это назвал? Ах, да. Проверочного секса.

Проверка показала, что у него нет больше ко мне чувств, а вот к какой-то его новой знакомой девице есть. Не думаю, что он со своей белобрысой стервой ждал хотя бы полчаса, ради приличия, чтобы заняться суперзажигательным сексом, полным огня и страсти. Даже не исключаю, что он спал с ней, пока мы еще были вместе.

Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, прикрывая глаза. Знакомый каждому ком в горле и жжение в глазах. Ну вот, опять. Мне уже надоело плакать, но легче еще не стало. Рана ведь еще свежая. Как же хочется, чтобы однажды мне встретился человек, который будет просто любить меня, не пытаясь изменить. Прокручиваю в голове это желание снова и снова, чтобы Вселенная получила сигнал. Мысли материальны. Не все правда, но некоторые очень даже.

Забираюсь на подоконник и обнимаю колени, виском упираясь в стекло. В отличие от жителей город никогда не спит. Весной на юге России расцветает жизнь и начинается невероятная красота. Чего стоит один запах цветущих деревьев… М-м-м... Открываю вторую половинку окна, впуская еще прохладный, но уже по-весеннему ароматный ночной воздух.

— Хочешь заболеть, — хриплый обволакивающий голос раздается совсем близко.

И как он это делает? Телепортируется? Отворачиваюсь к стеклу, стирая пальцами слезы. Глупая ситуация… Стыдно и неловко. Я вообще не привыкла плакать перед кем-то. Разве что на сцене, но там чужие эмоции. Их не нужно стыдиться, по крайней мере, тебе, а сейчас…

Чувствую плечом тепло. Рядом стоит. Очень близко.

— Я тебя обидел? — спрашивает Арсений взволнованно.

Боже, похоже, он из тех парней, что не выносят женских слез.

— Нет. Я просто…

— А кто тогда обидел?

— Никто, — стараюсь выровнять дыхание, но все получается совсем наоборот. — Все хорошо, — всхлипываю, роняя голову на колени, и закрываюсь руками.

— Ну, ну, олененок. Перестань плакать, — Сеня обнимает меня, одну руку устраивая на плечах, вторую ниже колен, а его щека прижимается к моей макушке. — Кто бы он ни был, он полный придурок и слоновья жопа, раз заставил такую красотку, как ты, плакать.

Невольно хихикаю. Слоновья жопа… Классно звучит. Понимаю, что это всего лишь слова, сказанные парнем, который врет каждые пять секунд. Просто попытка скорее успокоить меня, но становится на йоту легче оттого, что я не одна.

— С чего ты взял, что это из-за парня? — спрашиваю, поднимая голову. Меня немного пугает его проницательность.

— Вы девушки плачете из-за кучи всякой фигни, но в одиночестве делаете это только из-за мужчины.

Тоже мне философ… И откуда такие познания? Интересно, но я молчу, утопая в мягкости взгляда и теплоте голоса. Арсений похож на чашку горячего шоколада, его даже пить не обязательно, чтобы почувствовать себя чуточку лучше, можно просто вдыхать запах и греть руки.

— Ты потрясающая. Он пожалеет о своем решении, — Сеня говорит так уверенно, словно действительно знает будущее.

— Я ведь не такая…

Арсений непонимающе поднимает брови.

— Клубы, платья, каблуки, макияж, — отвожу взгляд. — Нет во мне ничего такого без всей этой мишуры, которая и из макаки бы куколку сделала. Я обычная.

Мое лицо окунается в тепло ладоней, и Сеня глядит на меня так, словно я несу несусветную чушь.

— Сейчас, без макияжа, без укладки, в этом отелевском бесформенном халате ты выглядишь настолько нереально, что я в секунде от того, чтобы сделать тебе предложение.

Смех рождается сквозь грусть и боль. Ну да, ну да... Предложение. Конечно. Врет ведь, а все равно приятно.

— Я серьезно. Ты очень красивая. Милая, забавная, — Арсений наклоняется чуть ближе. — Такая сексуальная, что все мои джентльменские железные принципы становятся обычными предрассудками. Лучше тебе вернуться под одеяло и спрятать эти идеальные колени, потому что я слышу, как они зовут меня и просят поцеловать каждую из них...

Мужские губы в сантиметре от моих забирают дыхание. Его слова заставляют откликнуться каждую клеточку и зажигают этот чертов огонек в груди. Да пошло оно все!

Одна ночь. Ничего плохого не случится. Обнимаю Арсения за шею и разворачиваюсь, свешивая ноги с подоконника. Арс, не теряя ни секунды, хватает меня за бедра и прижимает к себе. Грубые пальцы в волосах, смелые губы в тандеме с боязливыми. Гладкая кожа и крепкие мышцы под дрожащими ладонями… Из головы улетучиваются все дурные мысли. Остаются только сиюсекундные чувства: желание, страсть, эйфория.

— Это не обязательно, — говорит Арсений, убирая руки с моего тела, но сам все еще остается очень близко.

— Так я все-таки недостаточно хороша? — спрашиваю, тяжело дыша.

— Ты играешь с огнем, олененок. Я впервые в жизни пытаюсь вести себя правильно.

— И это так не вовремя.

Я совсем не умею очаровывать и флиртовать, по крайней мере, оставаясь собой. Но сейчас, здесь я такая, как есть. И мне хочется почувствовать его желание, вызванное настоящей мной. Чтобы не приходилось все время изображать кого-то другого. Стараться быть той, кем никогда не стану.

Кладу руки Арсению на шею и провожу ноготками по затылку с коротким ежиком волос, прогибаясь в спине и сжимая его бедра коленями. Арс опирается о подоконник, и я вижу, как напрягаются мышцы на его плечах, когда он усиливает хватку. Его взгляд блуждает по моему лицу… Ниже. Шея, обнажившееся плечо, грудь… Он стискивает зубы, и желваки на скулах резко дергаются.

Нежно касаюсь их кончиками пальцев, не переставая удивляться красоте этого мужчины. Именно так. Он не мальчишка, хоть и выглядит молодо. Наклоняюсь и прикусываю его вытянутый подбородок, касаясь языком милой ямочки, а затем тянусь к губам, но замираю в паре миллиметров. Я сделала достаточно, теперь его ход. Он нужен мне, но больше никаких игр. Либо да, либо нет. Одна ночь. Удовольствие на двоих.

— Ты меня убиваешь, — произносит Арсений хрипло. — Лучше остановиться, пока еще есть возможность.

— Прости, — отстраняюсь, ощущая, как пламя, разгоревшееся во мне, залито ведром ледяной воды. Он не хочет меня. Какая же я идиотка.

Стыд заполняет до краев, и я прячу лицо в ладонях, сдерживая слезы. Позорище...

— Ника, ты чего? Нет, дурочка. Это не то, что ты подумала. Просто я… Черт! Ты такая… Я буду полным уродом, если сделаю это с тобой, — ощущаю короткие поцелуи на тыльной стороне ладоней.

Столько нежности в каждом слове и трепета. Не знаю, насколько это настоящее, но ко мне еще никто так не относился. И пусть только сегодня. Пусть всего лишь до рассвета. Я хочу чувствовать себя желанной этим мужчиной. Хочу забыть, что у нас обоих есть какое-то прошлое, выкинуть все мысли о будущем. Есть только сейчас.

— Сделай, — опускаю руки. — Прошу тебя.

Арсений мгновенно меняется в лице и целует меня почти болезненно, но это длится всего секунду, потом движения становятся плавнее и чувственней. Танец языков затяжной и сексуальный, играющий и дразнящий. Его руки стягивают халат с плеч, и пальцы принимаются ласкать кожу шеи и ключиц, а затем на их место приходят губы. Громко охаю, когда касаюсь прохладного стекла обнаженной спиной, и Арсений тут же поднимает меня на руки, стаскивая с подоконника.

Он с легкостью несет меня обратно в постель, не отвлекаясь от поцелуев. И это хорошая идея, людей на улице почти нет, но случайные зрители нам ни к чему. А потом я растворяюсь в нежности и заботе. Еще никогда не чувствовала себя так… Как и с поцелуями Сеня не торопится и не перетягивает все внимание на себя. «Ника… Ника…» — восхищенный шепот то и дело срывается с его губ во время коротких перерывов между ласками. Никаких «деток» и «малышек», только я. Настоящая сейчас, рядом с ним и сводящая его с ума. Никаких грязных слов и приказов, только восторг от каждой моей части, которая как по волшебству раскрывается перед ним, словно он ее настоящий хозяин. Ничего не стесняясь, выполняю все его просьбы и наставления. Он действительно знает, что делает и знает, как доставить девушке удовольствие. Как запустить ее душу в космос, а потом поймать на Земле, не дав разбиться.

Теперь я понимаю, почему он с такой уверенностью говорил, что никто не жаловался. Это невозможно. Все идеально настолько, что Арсений перестает казаться человеком… Люди так не могут. Мужики так не могут. Они же все эгоистичные животные, стоит им дорваться до желаемого. Думают только о себе. Но не в случае с Сеней. Может, мне попадались неправильные мужики? Потому что быть в его руках, под ним, на нем и ощущать всецелое единение не только тел. Ощущать уверенность и поддержку. Превосходство над всем миром, только потому что этот мужчина смотрит на тебя так… Так, как смотрят на божество или чудо. Так, как никто до него не смотрел.

Измотав меня совсем, Арсений накрывает нас одеялом и целует в висок, единственное место, где еще не были его губы сегодня, тем самым завершая эту миссию.

— Сладких снов, — слышу уже в полудреме.

Теплая кожа под щекой и размеренный стук сердца. Напрягаю пальцы на руке и ощущаю крепкие мышцы пресса. Улыбка сама собой появляется на лице. Память при мне, и все, что было этой ночью, точнее, уже ранним утром, станет моим любимым воспоминанием. Осторожно, чтобы не разбудить мою сегодняшнюю подушку-обнимашку, поднимаюсь с постели и любуюсь мирно спящим Арсением.

Глядя на него, испытываю почему-то безмерную благодарность за вчерашний вечер и ночь и не ощущаю ни капельки стыда. Нам обоим было хорошо, мне даже слишком. Вспоминаю о первичном предлоге нашего приключения. Деньги… Конечно, я ничего не возьму. Боюсь, я сама ему должна теперь за глоток жизненных сил, ведь чувствую себя действительно на подъеме.

Тихонько ускользаю в ванную и, быстро приведя себя в порядок, натягиваю платье, которое станет теперь победным трофеем. Семь утра — подсказывает мобильник, который переполнен пропущенными звонками и сообщениями от соседки. Я спала всего ничего, но выспаться можно и дома. Думаю, сейчас самое время для настоящего магического исчезновения.

На цыпочках крадусь к выходу, но уже у двери не могу удержаться от последнего взгляда на того, кто показал мне, как может вести себя настоящий мужчина. Заботливо, внимательно, честно… И пусть у вчерашнего вечера не будет продолжения, но я чувствовала, что все было по-настоящему в тот самый момент. И ни капли не жалею о содеянном. А в знак признательности я подарю Арсению прекрасное утро. Утро без неловкости и глупых отмазок, типа «Я тебе позвоню». Думаю, он оценит.

— Наумова Ника Николаевна?! — громкий голос соседки доносится до меня, как только нога касается коврика у входной двери.

У нее что, тут датчик движения?

— Архипова Людмила Ивановна?! — отвечаю, оказываясь в прихожей.

— Где тебя черти носили? Ты хоть представляешь, что… — Мила замолкает, удивленно таращась на меня.

Защелкиваю замок и прислоняюсь спиной к двери, блаженно улыбаясь.

— Пожалуйста, только не говори, что ты снова сошлась с этим…

— Нет, — меня даже передергивает от отвращения, но воспоминания о сегодняшней ночи вновь заставляют мышцы расслабиться и почувствовать себя такой легкой.

— Так-так… — в карих глазах подруги сверкает понимание, и она упирает руки в бока. — Ну и кто он?

Мила выглядит, как сварливая бабуля: махровый голубой халат, скрывающий ее прекрасную хрупкую фигуру, вязаный красный шарф. Светлые кудряшки, собранны в небрежный пучок на макушке, а на носу красуются домашние очки в черной оправе, которые она вечно теряет. Но на самом деле эта девушка может дать фору любой красотке только одним своим позитивом и обаянием. Да и внешность у нее что надо, просто она не из тех, кто любит выпячивать достоинства напоказ.

— Он? Бог… — со вздохом отвечаю я, отталкиваясь ладонями от двери, и направляюсь в спальню.

Квартирка у нас маленькая, зато уютная и все свое. Светлая и просторная кухня, совмещенная с гостиной, ванная комната, спальня и крошечная прихожая с четырьмя дверьми. Жизнь в общежитии не сахар, вот мы и объединились с Милой, хотя никогда особо не дружили. Зато спустя два года стали практически родными. Спим в одной кровати, едим из одной посуды, и такое ощущение, что так было всегда. Родственная душа, что тут поделаешь. Я прощаю ей глупые шутки и лень, она терпит мои причуды. Идеальное совпадение.

— Значит, Бог? — слышу насмешливый голос за спиной.

— Да, — торопливо расстегиваю молнию на боку, потому что уже очень хочу вырваться из этого удушающего плена. — Земные мужики так не могут.

— Я вся во внимании, дорогая... Это что такое?! — вскрикивает Мила, когда я стягиваю платье через голову.

— Что? Где? — кручусь, пытаясь рассмотреть свою спину.

— Вот, — Мила открывает дверцу шкафа, внутри которой висит ростовое зеркало, и тычет пальцем ниже моей поясницы. — Боги у нас теперь еще и кусаются?

След от зубов на моей правой ягодице отвечает на этот вопрос.

— Да ты только посмотри на себя, — Мила ошарашенно пялится на мое открытое тело.

Засосы. Маленькие красные пятнышки рассыпаны по моей груди и шее. Главное, я совершенно не помню, что чувствовала боль или дискомфорт вчера. Все было волшебно. Спасаясь от ошеломленного взгляда подруги, натягиваю домашнюю футболку и шорты и собираюсь ускользнуть в ванную комнату, но не тут-то было...

— Нет-нет. Издеваешься? Я хочу знать подробности. Моя подруга не ночевала дома, а утром вернулась в таком виде, словно провела ночь в борделе…

— Ты нарядила меня вчера очень соответственно, — бурчу я.

— Но бусики из засосов и укус на заднице подарила тебе не я, — отрезает Мила.

Легче рассказать, все равно ведь не отстанет. Да я и не собиралась особо скрывать ничего. Не от нее. Эта девочка не из болтливых, а вдобавок еще и одна из самых близких мне людей.

— Ладно. Ты уже завтракала? Лекарства пила? — спрашиваю обеспокоенно, потому что желтоватый оттенок лица и круги под глазками подруги делают из прекрасной девушки подобие зомби.

— Лекарства - да, завтрак - нет.

— Тогда идем, — тяну ее за рукав халата в сторону кухни.

— Давай уже выкладывай, — говорит Мила, усаживаясь за стол, а затем подпирает кулачком щеку.

Какая внимательная у меня слушательница.

Рассказываю события вчерашнего вечера в хронологической последовательности, опуская только лишь интимные детали. То, что я занимаюсь приготовлением завтрака, кстати, очень выручает. Хотя бы немного получается отвлекаться и не краснеть так сильно, как могла бы, потому что все воспоминания слишком яркие и живые. Трудно совладать с количеством эмоций, а их много. Очень-очень. От некоторых ноги начинают предательски подрагивать, и даже дыхание сбивается, но я стараюсь держать себя в руках.

Ставлю тарелку с бутербродами на стол, а следом две чашки: одну с ароматным зеленым чаем, а вторую с крепким сладким кофе. Чай для меня, кофе для Милы. Даже с больным горлом подруга отказывается пить, как она любит говорить, крашенный кипяток.

— Ита-а-ак… — протягивает подруга, обнимая чашку ладонями. — Если он весь такой идеальный, замечательный и прекрасный. И ты покрываешься ошалевшими мурашками только при одной мысли о нем, то… Почему, Картофелина? Почему ты сбежала от него? Осталась бы и продолжила знакомство, а потом…

— Он «ветерок», Мил, — говорю я, стараясь скрыть все расстроенные нотки.

«Ветерок» — это еще одна категория людей по версии Милы, причем очень для нее болезненная и выведенная на личном опыте. До сих пор не знаю всей истории, но боль в ее глазах при любом упоминании о «ветерках» не позволяет мне выпытывать подробности, зато черты людей этой категории Мила сумела выделить и передать очень четко. Такие люди непостоянны, за ними не угнаться и не поймать… Они могут быть теплыми и ласковыми, а в следующую секунду сломают тебя, как тоненькое деревцо. Обманчивы и переменчивы. От таких нужно бежать, сломя голову. И я совершенно точно могу сказать, что Сеня именно такой.

— Ты знаешь его совсем немного, может, это не так, — рассуждает Мила, заметно погрустнев.

Эти воспоминания все еще слишком болезненны для нее. Не хочу оказаться в такой же ловушке.

— Ты ведь меня слышала. Слишком самоуверенный и несерьезный. Красиво говорит и красиво делает, но при этом еще и красиво врет, а потом пользуется девушками и даже не скрывает это. Мне хватило одного чудака на букву «эм». Второго, но другого сорта, мне не надо. Спасибо. Я с ними закончила.

— Ладно, — Мила поднимает свою чашку, словно бокал, и с лицом английской королевы произносит торжественную речь, — это был первый шаг в твою новую жизнь. Жизнь без чудаков. Теперь не они тебя, а ты их.

Смеюсь, чокаясь с этой сумасшедшей, но такой любимой девчонкой. Что бы я без нее делала?

Арсений

Сбежала. Она, черт возьми, просто сбежала. Ничего. Ни записки, ни номера телефона, ни даже фамилии. И как теперь, скажите мне на милость, я должен найти это чудо с невероятно большими и прекрасными голубыми глазами?

Бросаю ключи на тумбочку и недовольно морщусь, разглядывая несколько пар мужской обуви в коридоре своей квартиры. Рыжий снова за свое...

— Эй! — кричу, не заботясь о том, что в десять утра, скорее всего, эти олухи все еще дрыхнут. — А ну подъем! Живо!

Четверо парней спят ангельским сном, развалившись на моем любимом п-образном синем диване, который еще два дня будет пахнуть перегаром.

— Арс, какого черта? — рыжая башка отрывается от подушки, и конопатое сонное лицо недовольно морщится.

— А какого черта вы здесь? — практически рычу. Утренний инцидент сделал из меня злобного тролля.

— Ну ты свалил куда-то, и мы решили подождать тебя здесь, — пожимает плечами Рыжий. — Что, уломал-таки ту красотку? Ну ты даешь…

— Нет. Ничего не было, — отрезаю решительно. В первый раз нет никакого желания хвастаться победой.

— Да ладно?! — вскрикивает парень, удивленно распахивая глаза. — Надо было все же сделать ставку. Она была слишком хороша даже для тебя. Слава очень обрадуется выигрышу.

Гневно гляжу на него, заставляя замолчать. Во-первых, меня бесит то, с каким вожделением он вспоминает Нику, а во-вторых, что напомнил о дебиле Славе, который хотел напоить ее и… Сжимаю кулаки, ощущая себя тупым куском мяса, нашпигованным злостью. Отвожу взгляд от спящего друга, еле-еле сдерживаясь, чтобы не припечатать ему во сне. Думаю, он не очень обрадуется такому способу побудки.

— Напомни, почему я терплю тебя в своей квартире? — цежу, недружелюбно глядя на Рыжего.

— Потому что я твой младший брат? — на лице Ромы появляется улыбка, напоминающая о женщине, которую я безмерно люблю.

У нас разные отцы, но мы действительно братья, хоть внешне совсем не похожи. Рома пошел в мать — карие глаза, рыжие волосы и веснушки, которые я называл в детстве муравьиными какашками. Малой громко ныл тогда и до одурения тер мочалкой лицо. Было весело до тех пор, пока мама не нарисовала мне веснушки перманентным маркером, завершив образ гусарскими усиками. Тогда настала моя очередь отмываться и, почувствовав, как это больно, я перестал издеваться над малым. А вот характером Ромка весь в папочку — наглый, дотошный и гиперактивный, но есть и хорошие качества: чувство юмора, честность, открытость.

Я внешне похож на своего отца — высокий, темноволосый. Его прямой нос и длинный подбородок, а вот характер мамин: легкий на подъем, веселый и добрый, но и от папы кое-что досталось: упрямство, неконтролируемое и ничем не убиваемое. Меня невозможно переспорить или переубедить, даже если приставить пистолет ко лбу. А еще, если с утра от меня сбегает девушка, сумевшая взорвать и перемолоть внутренности в бесполезную кашу одним взмахом темных ресниц, я могу превратиться в свирепого зверя. Правда, сегодня первый подобный случай, ведь раньше такого не случалось. Не то что бы от меня утром не уходили девушки, такое как раз бывало, только вот мне было плевать, а тут...

— Я в душ и на работу. Чтобы убрали все за собой и проветрили, — строго бросаю я, направляясь в ванную комнату.

— Сегодня же воскресенье, Арс. Нафига ты так пашешь?

Вот и сказывается наша с братом разница в возрасте. В двадцать я был таким же раздолбаем, кое-как учился на экономическом и не думал о будущем. Гулянки, девушки, первая любовь, чтоб ее... Потом армия, год в кирзачах и ужасная еда, но мне, если честно, даже нравилось. Я хотел остаться, но потом произошло кое-что, что испортило весь и без того шаткий план на дальнейшую жизнь. Пришлось вернуться в срочном порядке, чтобы позволить одной стерве вытереть о себя ноги. Хорошо, что в моем окружении оказались хорошие люди, которые помогли найти себя и выбрать правильный путь.

И теперь, в двадцать восемь, имея собственный, хоть и небольшой, но бизнес, приходится быть ответственным. Последние пять лет я вкладывал кучу сил, времени и бабок в свою автомастерскую и теперь не жалуюсь ни на жизнь, ни на нехватку клиентов. Почти все автомобилисты в нашем городе знают, где самое качественное окрашивание тачек и лучший сервис.

— Поймешь, когда перестанешь брать деньги у мамочки, — отвечаю малому и хлопаю дверью ванной.

Мне просто нужно успокоиться. Эта девочка. Ника… Она не выходит из головы. Если бы это был кто-то другой. Любая девка, подцепленная в клубе, на которую мы забились со Славой, то было бы плевать. Но она… Этот нежный олененок, боящийся всего на свете, в том числе и себя саму. Хочу найти ее. Плевать на спор и деньги.

Мы всегда спорим под честное слово, никаких проверок. Славу я знаю слишком давно, и доверие между нами железное. И я первый раз собираюсь солгать ему, сказав, что между мной и Никой ничего не было. Это слишком личное. Но ведь ему даже на руку, так что я не буду чувствовать себя таким уж предателем.

Тем более, я смирился с проигрышем еще в клубе, после поцелуя. Она так смотрела, словно это был ее первый настоящий опыт, тем самым распаляя мое желание попробовать ее всю до критической температуры. Уже тогда понял, если мы действительно зайдем дальше, это просто убьет меня, но отпустить не смог. Просто порыв. Какое-то помешательство. Я не думал ни о чем, просто делал то, что хотел. А хотел я подольше побыть с ней рядом и все. Ника была такая грустная и потерянная, пришлось пойти на маленькую уловку, чтобы удержать ее возле себя подольше.

Повышение ставок и то, что мне нужны деньги — ложь. Такса была обычная, не три копейки, но гораздо ниже, чем я ей наплел. И я действительно был готов просто выложить ей бабки из своего кармана утром, что получить возможность пообщаться еще, узнать ее и… Нет, все что случилось под утро не планировалось изначально. Я пытался быть хорошим, как и обещал, но… Она ведь попросила, а силы воли у меня катастрофически мало.

Но я не могу сказать, что жалею. Да простит меня совесть, которая периодически пинает мой зад. Это был не просто секс. Не просто связь. У меня нет названия этому чувству, но я обязательно его узнаю. Для начала нужно воскресить его, увидев снова эту неземную девочку, и понять, не было ли это минутным помутнением.