Катана

 " Катана, как правило, представляет собой древнее холодное оружие. К нему любили прибегать убийцы 18 - 19 веков, в связи с тем, что его своеобразная форма вызывает внутреннее кровоизлияние, в то время как сама поверхностная рана закрывается, когда оружие вынуто из жертвы ".         Глава 1      Стоял вечер, часов одиннадцать, или около того, когда в бильярдном зале было всего четыре человека, в зал вошел высокий парень. Вместе с ним в помещение ворвался порыв холодного вечернего воздуха.   Он подошел к стойке бара и небрежным движением сбросил с плеч легкий плащ.   - Дай мне пива, - сказал он.    Бармен молча наполнил стакан и поставил его перед ним. Стакан пива обошелся ему в 30 долларов США.   Бармен отошел и стал протирать стаканы, наблюдая, как он потягивает пиво. Таких он называл 'Игрок'.   'Игрок' глазами прошелся по клиентам, потом ему это надоело, он перестал изучать тех, кто с кием в руках шарахал по шарам, и обратил взгляд на мужчину за столиком. Он видел только его спину, но по покрою костюма мог сказать, что он не из местных.   Он вопросительно посмотрел на бармена. Тот пожал плечами, и он, соскользнув с тумбы, направилась к столику в глубине зала.   Мужчина пристально разглядывал бокал с виски, когда он остановился около него.    - Может, сибирячку сыграем?   Он угадал, каким будет ответ, в тот момент, когда он поднял голову и взглянул на него. Голубые, с холодным блеском глаза, загорелое лицо и жадный рот. Железная прическа, красивое лицо. Этакий Пирс Броснан в кавказской обработке.   Такого типа люди никогда не отвечают на вопрос, они сами задают его.   - Нет, благодарю вас, - вежливо ответил мужчина.   Парень понимающе улыбнулся, кивнул головой и пошел обратно к стойке. Забравшись на тумбу, вытянул из пачки сигарету.   Коренастый маленький бармен поднес зажигалку.    - Как я и говорил, - шепнул он, улыбаясь, - сегодня воскресный вечер.   Он сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым.    - Я знаю, - сказал он усталым, безразличным голосом, и на его лице промелькнула тень легкого беспокойства. - Но я должен работать, зарабатывать деньги.   Внезапно зазвонил мобильник у того мужчины, к которому обратился 'Игрок'.   - Георгий?   - Да.    Женщина говорила почти шепотом по-грузински.   - Это должно произойти утром, - сказала она, - перед зданием суда.   Георгий отвечал на том же языке.    - Разве нет другого места?   - Нет, - ответила она, и ее мелодичный голос твердо прозвучал по сотовому.    - Мы не смогли узнать, откуда он приезжает. Знаем только, что должен появиться в суде в одиннадцать часов.    - А другие? Они все там же?    - Да. В Питере и Риге. У тебя все нормально?    - Да, у меня все готово, - ответил Георгий.   Голос женщины стал резче.    - Этот человек должен умереть прежде, чем сядет в свидетельское кресло. И двое других тоже.   Георгий коротко рассмеялся.    - Передай батоне Гураму, чтобы он не беспокоился. Считайте, что все они уже мертвецы. Я пойду под ссуду.   Он дал отбой и вышел на улицу, в темную ночь московского квартала. Подняв воротник пальто, чтобы защититься от холодного зимнего ветра, быстро зашагал.   Идти ему было немного, после поворота поймал на Садовой улице одинокое такси. Забравшись в автомашину, коротко бросил шоферу:    - В "Метрополь".   Удобно устроившись на сиденье и закурив сигарету, он почувствовал волнение. Впервые после чеченской войны его сердце замерло, и пошла по телу нервная дрожь. Вспомнил, как это было в первый раз. Первая девушка и первая смерть.   Будто это происходило давным давно, в далекой прошлой жизни.   Very time ago...   Ему было пятнадцать лет, шел 1980 год. В тот день в небольшой грузинской деревне, приютившейся у подножья горы, устраивали парад.   Советский Союз любил проводить парады. Повсюду развешивались различные лозунги и портреты Ленина, Маркса и, конечно же, Эдуарда Шеварднадзе. На вас смотрело лицо хмурого человека с сердито сжатым кулаком и маленькими, навыкате, свиными глазками. Живи рискованно, говори смело, метай молнию.    Будь грузином. Грузия олицетворяет силу.   Возвращаясь домой, Георгий под вечер добрался до подножия горы. Посмотрел вверх. На краю скалы, недалеко от вершины, стоял замок. С многочисленными башенками, аляповатый и некрасивый, каким он был уже почти шестьсот лет, со дня его постройки. С тех пор как давно ушедший в мир иной предок Георгия, князь Тамаз, взял себе в жены девушку из княжеского семейства Закариани.   Георгий стал подниматься в гору вдоль виноградника Лагидзе и сразу же ощутил волну густого запаха черного винограда. Несмотря на то, что прошло столько времени, он отлично помнил звуки горна, барабана и возбуждение, которое владело им в ту ночь. В его голове всплыли непристойные рассказы одного старого солдата, вербовавшего новобранцев на военную службу, об оргиях, проходивших во дворце.    - Полковник! - давясь от смеха, говорил старый солдат. - За всю историю в Грузии никогда не было такого полковника! За одну ночь у него бывало по пять разных девушек. Под утро все они были разворочены.   Я-то знаю, поскольку в мои обязанности входило приводить каждую из них к нему. И каждая уходила от него кривоногой и косой, как будто она переспала с леопардом. А он, вставал в шесть часов утра, выглядел свежим и два часа руководил нашей тренировкой.   По его подбородку стекали капли слюны.   - Я скажу вам, ребята, если есть такие женщины, которых вам хочется, то форма советской армии поможет заполучить их. Она заставляет каждую девицу думать, что в вашем лице она поимеет частичку Ленина. Служу советскому Аллаху! Как это там говорят, ах, да, 'Боже, царя еби'! Хо - хо!...   Вот тогда-то Георгий встретил свою первую девушку. Она показалась из-за дома Лагидзе. Он видел ее и раньше, но никогда еще чувства так не загорались в нем. Эта дочь винодела представляла собой высокое, сильное, полногрудое животное. Она несла мех с вином из погреба, находившегося на поле неподалеку от ручья. Увидев Георгия, она замедлила шаги.   Он остановился и посмотрел на нее. Жара все еще жгла его изнутри, и тыльной стороной руки он вытирал градом катившийся пот.   Очень мягким и вежливым тоном она спросила:    - Может, выпьешь глоток прохладного вина?   Он ободрился и шагнул к ней. Наклонив мех высоко над головой, он лил красное вино прямо в горло, разливая немного по подбородку. Чувствовал, как виноград вливается в него, разогревая изнутри и одновременно охлаждая. Он вернул ей мех, и они продолжали стоять, глядя друг на друга.   Постепенно красная краска, появившаяся на шее, залила все ее лицо, и она опустила глаза. Он мог видеть, как неожиданно напряглись и уперлись в тонкую ткань крестьянской блузы ее соски, а сама грудь томно вздулась.   Он отвернулся и направился в глубь леса. В душе он неведомым образом понял, что может обладать ею.    - Пойдем!   Послушно, как робот, девушка последовала за ним. В лесу стеной деревьев не было видно даже неба. Она опустилась на землю около него и не проронила ни единого слова в то время, как его руки судорожно срывали с нее одежду.   Какое-то мгновение он стоял на коленях, вглядываясь в линии ее мускулистого тела, вертикально торчащие груди, плоский упругий живот, тяжелые и сильные ноги. Почувствовав, как все в нем затрепетало, он бросился на нее.   Это был первый опыт для него, но не для нее. Дважды он кончил, когда она плотно прижимала его к себе, а потом, утомившись, откинулся и, тяжело дыша, лежал на влажной траве рядом с ней.   Она молча повернулась к нему, стараясь найти его рот своими губами, и жадно ощупывая его при этом. В первый момент он оттолкнул ее, а потом его руки коснулись ее грудей и замерли на них. Машинально он сдавил их, и она вскрикнула от боли.   Тогда впервые он взглянул в ее лицо. Глаза были широко раскрыты и полны влаги. Он сжал свои пальцы еще раз, и она вновь закричала. Однако на этот раз глаза ее были закрыты. В их уголках блестели слезы, рот открыт в исступлении, будто она задыхалась и ловила воздух.   В нем пробудилось неведомое ему ранее чувство силы. Он безжалостно сжал свои пальцы. Она так вскрикнула от боли, что птицы с пронзительным свистом поднялись со своих мест. Широко открытыми глазами она впилась в его лицо и молитвенно склонила голову, почувствовав, как вновь напряглась его плоть.   Было уже темно, когда он собрался покинуть ее. Он чувствовал себя сильным и ловким, а трава под ногами напоминала ему ковер.   Он дошел почти до края поляны, когда ее голос остановил его:    - Эй, парень!   Он обернулся. Она была уже на ногах, и ее обнаженное тело светилось в темноте, изображая фею. Глаза - как два притягивающих к себе магнита, на лице блуждающая улыбка. Во всей ее фигуре чувствовалось удовлетворение.   Подружки умрут от зависти, когда она им все расскажет. Ведь это не какой-нибудь тракторист, не случайная шпана. Это порода, это имя, будущий князь Закариани.    - Спасибо, - сказала она искренне. Он коротко кивнул, нырнул в лес и пропал из виду, прежде чем она нагнулась, чтобы подобрать одежду.   Только шесть месяцев спустя, находясь в школе дзюдо, располагавшейся в деревне, Георгий вновь услышал о ней. Тренер уже давно отказался от обучения Георгия, который намного превосходил его и посещал школу лишь для того, чтобы поддерживать свое мастерство.   Дверь внезапно открылась, и появился молодой солдат - 'стройбатовец'. В черных погонах, с золотистыми петлицами. Вид борзой, агрессивный. Это стройбат.   Он вошел в небольшой атлетический зал и огляделся. Его свежая форма солдата - срочника странно выглядела в зале, отделанном в старинном стиле, со стенами, увешанными мечами и кинжалами.   Голос солдата звучал напряженно:    - Кто из вас Георгий Закариани?   В зале воцарилась тишина. Двое молодых борцов, показывая друг другу приемы, опустили руки и обернулись к вошедшему.   Георгий медленно отошел от стенки, где занимался со штангой, и остановился перед солдатом.    - Я, - коротко сказал он.   Солдат пристально посмотрел на него.    - Я помолвлен с моей кузиной Розой, - сказал он звенящим голосом.   Георгий взглянул на него. Это имя ему ничего не говорило.    - И кто она? - спросил он вежливо.    - Роза Лагидзе! - зло сорвалось с губ солдата. - Меня отозвали со службы в Москве для того, чтобы я женился на ней, поскольку ты заделал ей ребенка!   Георгий в изумлении смотрел на него какое-то мгновение, прежде чем до его сознания стал доходить смысл сказанного. Он немного успокоился.    - И это все? - спросил он, и странное чувство гордости шевельнулось где-то внутри него. - Я поговорю с князем, моим отцом, чтобы он дал вам какую-то сумму денег.   Георгий повернулся, чтобы уйти. Солдат обежал вокруг него и закричал:    - Денег? Это, по-твоему, все, что мне нужно? Денег? Нет!   Георгий холодно посмотрел на него.    - Как хотите. Тогда я не буду говорить со своим отцом.   Солдат с размаху ударил его по лицу.    - Я требую драки и войны! Красного креста на тебе нет!   На лице Георгия, моментально ставшем белым, резко выделялся отпечаток руки. Он смотрел на солдата без тени страха.    - Члены семьи Закариани считают ниже своего достоинства сражаться с простолюдинами.   Солдат, брызгая слюной, плюнул на него, сопливая жидкость стекала с подбородка Георгия.    - Закариани - все трусы, подлецы и гандоны, обижающие честных женщин! А ты, ЧМО, незаконнорожденный. Самый ЧМО из них! Шеварднадзе был прав, когда говорил, что аристократы Грузии больные и испорченные люди, и они должны уступить дорогу крестьянской силе!   Рука Георгия взметнулась быстрее молнии, и, хотя солдат весил на добрых двадцать кг больше, он оказался на полу. Георгий посмотрел на него сверху вниз. Странное выражение появилось на его лице, глаза потемнели, из них исчезла синева. Уже давно прошли те времена, когда кто-то осмеливался намекать на незаконность его рождения. Он взглянул на тренера.    - Дай ему кимоно, - спокойно сказал Георгий, - я буду драться с ним.    - Нет, Жора, нет! - испуганным голосом заговорил тренер. - Князь, твой отец, не...   Георгий прервал его, не дав договорить.   Его голос был холоден, но в нем безошибочно угадывалась властность.    - Дай ему шанс. Отцу не понравилось бы, если бы такое пятно осталось на нашей фамилии!   Солдат был уже на ногах. Он улыбнулся и посмотрел на Георгия.    - В Советской Армии мы тренируемся согласно древним традициям. Финка в правой руке, а катана - в левой.    - Пусть будет так, но у меня нет ни ножа, ни катаны - возразил Георгий.    - Я все принес - ответил солдат, и бросил на ковер финку стального цвета и катану оранжевого цвета.   Тренер побледнел. Остальные подтянулись ближе. Это становится интересно.   Солдат снял китель, под которым оказались мускулистые руки и плечи. Он самоуверенно посмотрел на Георгия.    - Посылай за священником, юный н*******к, поскольку ты уже покойник.   Георгий не ответил, но в глубине его глаз стала разрастаться злобная радость. Он сбросил на пол рубашку.    - Готовы?   Солдат кивнул. Тренер призвал занять исходное положение. Белый торс Георгия выглядел крошечным на фоне тяжелого коричневого тела солдата.    - Защищайтесь!   Над головами скрестились сверкнувшие ножи. Тренер развел их. В мощном броске мелькнула финка солдата, направленная вниз.   Георгий парировал удар, и финка прошла сбоку. Он громко засмеялся. Солдат выругался и сделал новый выпад. Георгий искусно ушел от удара, и сам изготовился к атаке. Быстро вращая финку, он сделал резкий выпад и выбил из рук солдата его финку. Она со звоном упала на пол.    - Сдаешься?   Солдат выругался. Он стал кружить, пытаясь подобраться к своей финке, но перед ним все время оказывался Георгий.   Солдат вылил на него поток ругани, а Георгий вновь рассмеялся. Появилась какая-то радость, которую раньше никто в нем не замечал. Георгий отбросил свою финку в угол, где лежала финка солдата. Прежде чем умолк звон от ее падения, солдат прыгнул на него, и перед лицом Георгия мелькнула катана. Георгий слегка отклонился, и удар пришелся по воздуху.   Георгий передвигался, немного приседая, легко держа в ладони катану острием вперед. Солдат теперь тоже двигался пригнувшись, удары наносил осторожно. Георгий их легко парировал.   Георгий сделал выпад; солдат отступил назад, а затем, увидев благоприятный момент, прыгнул. На этот раз два тела сцепились в фантастическом сплетении. Казалось, Георгий проиграл, поскольку руки солдата обвились вокруг него. Они стояли так какое-то время, качаясь взад-вперед, словно в противоестественных, непристойных объятиях, затем руки солдата стали медленно опадать.   Катана выпала из его вялых пальцев, он опустился на колени и, цепляясь руками за бедра Георгия, свалился на пол. Георгий сделал шаг назад.   Только тогда все увидели окровавленную катану в руке Георгия.   Солдат распластался на полу, лицом вниз, и тренер поспешил к нему на помощь.   - Вызовите доктора, - сказал он возбужденно, становясь на колени возле солдата.   Георгий, поднимая рубашку, обернулся.    - Не утруждай себя, - спокойно произнес он, направляясь к двери, - он мертв.   Выходя в ночь, он опрометчиво положил катану в карман пиджака.      ...