Мои небеса

Глава 3

- Если ты не можешь просчитать маржинальность, скажи, зачем ты мне нужен? А? -  я уже орал в трубку бестолковому экономисту. – Или работай, или иди на х**н! Я не меценат, учить тебя еще десять лет после получения экономического диплома! – раздражаюсь, потому что глупые ошибки меня выводят из себя.

Киплю, как самовар. Ну, что за балбесы! На носу два крупных контракта, способных приподнять прибыль аж на пятнадцать процентов к году, а они как мухи по стеклу, просчитать не могут. Хорошо, хоть юристы перестали хромать. Толик уедет, но и ведущего подготовит, и замену приведет.

Надо узнать, как там девица-красавица-Вера поживает. Хорошенькая такая училка-трудоголик. Может, про личную жизнь соврала, но раз детей нет, то потянет работу. Если женщина отвечает на десять вопросов из десяти развернутыми предложениями, это уже Intermediate - продвинутый уровень. С ней есть, о чем говорить. А Толик не нарадуется на эту дамочку. Значит, стоящее приобретение.

Стою в лифте уже целую вечность, аж дергаюсь. Еще не подземка, но уже сорвусь и дойду пешком. Размашисто шагаю в открывающиеся двери.

- Да, мать твою! Что за… бля*…! 

Чуть не навернулся, наступил непонятно куда. Разворачиваюсь. Сидит девчонка, сжав коленки и держится за руку. В руке папка, глаза зажмурила. По ходу, на ее руку я и наступил. Это та самая Аристова, только что думал о ней.

- Блииин….

- Ты на хрен… на полу что делаешь? – ору ей в лицо, а она мямлит что-то. Папку в руках трясет, вцепилась как в родную.

И двумя ручьями слезы… Ну, ожидаемо. Только дальше-то молчит, как партизан. Значит, совсем больно. Хватаю ее вещи с пола, хватаю ее саму и снова в лифт.

Прижимается мокрым лицом к моей груди. Аж сердце заходится от этой картины. Кожа на пальцах и тыльной стороне ладони свезена, наливается отек. Ну, не увидел тебя, малявка, прости!

Еле ногами перебирает. Болевой шок у моей юристки, надо срочно в травму.

Сажаю ее рядом с собой, кладу голову себе на грудь, поглаживаю каштановые волосы, мягкие, длиннющие, прямо манящие накрутить их на кулак... Может, легче ей будет? А слезы у нее все катятся, мне аж холодно от такой сырости. Или от нее самой трясет? Кроме «блииин» ни слова, а ведь женщины обычно очень бурно реагируют на любые повреждения. Мелкая и отважная.

Помню ее смелые орехово-золотистые глаза. Сколько уверенности! И ведь не зря. Не за мужиками бегала, а за учебниками сидела. На работе не хвостом крутила, а мозгами. Понравилась сразу же. Люблю самоуверенных по делу. Человек должен знать себе цену.

И какого беса только она мне в руки попалась! Такая аккуратная вся, скромная. Где вообще таких еще производят? Совершенно меня из колеи выбило это происшествие. Хорошо, что лишь пальцы сломаны, запястье цело. Поправится и пусть не выходит за пределы отдела, чтобы глаза мои бесстыжие ее не видели, чтобы даже намека не возникало на ее уникальность! Бля*, а куда я шагал-то?

* * *

Сама поцеловала! Да что ж это такое… Брюки больно впиваются в пах. Какие губки вкусные, мягкие, соленые от слез. И целуется, как школьница. Не могу больше, хоть рот ее потискаю обалденный. Как решилась сама поцеловать? Вот точно, смелая. Во мне начинает распаляться тихое восхищение этой девушкой, я уже глазами ее почти раздел.

Надо оторваться, надо…

- Это только стресс… - шепчу ей, мысленно хлеща себя по рукам, чтобы отпустить. Или не отпустить?

Может, на меня тоже кто наступил? На всю голову сразу? Малознакомая мне дама, по ходу совершенно никакая в плане секса, прожигает мне мозг. Я точно понимаю, что хочу ее, и все началось с «обнимашек» в лифте и ее горячих слез. Никогда не страдал ни по одной девушке, даже в школьной моей любви не было и толики тех трепыханий, что дергали сейчас изнутри.

Хочу ее себе. Хочу, чтобы вот так опять прижималась к моей груди, а бы хвост ее конский на руку… Это блажь, Славик! А лицо без очков так совсем убивает, убивает своей гармонией. Мне очень нравится ее лицо. Хочу взять его ладонями и зацеловать…

Очень странное происшествие. И далась мне эта девушка? Еще не хватало думать о ней. Скромняги должны заниматься работой, а не занимать место рядом с такими, как я. Именно мозгами прокладывать себе путь в жизни. А мне пусть достанутся разукрашенные куколки, коих не жалко тискать и прикладывать на всех поверхностях. Встряхиваюсь.

Так, спокойной ночи, Вера. А мне теперь что делать?

Провожаю ее взглядом, юркнувшую за обычную дверь, а на руках и рубашке остается ее аромат. Легкий, немного сладкий и приятный, каким пахнут ухоженные молоденькие девчонки, когда целуешь их в первый раз на задних рядах темного кинозала, а потом всю ночь лежишь и пялишься в потолок, потому что не можешь забыть ни запах, ни ощущение.

Но я-то, слава Богу, уже не пацан! Какого черта меня ведет от нее?

* * *

Скомандовал водителю ехать к родителям. Чудом вспомнил, что обещал матери визит, пока их с отцом вновь не унесло «европейским ветром перемен». Периодические путешествия по делам компаний отца. Он ведет бизнес, отличный и отдельный от моего. Хотя, конечно, его участие в BailettGroup я на первых парах видел и понимал.

Потихоньку отпускают разгоряченные мысли и воспоминания. Ставлю в памяти «галочку» - разговор с Толиком, и размашисто следую от машины к дому по узкой дорожке, отделанной пилеными камнями-плашками. Так решила мама, и это на самом деле выглядит уютно еще до того, как окажешься внутри дома.

Вижу освещенную гостиную родительского особняка. В темноте свет из дома кажется таким теплым, что не хочется уходить.

- Привет, мам. Как обещал! – хвастаюсь, что прибыл по первому зову своей родительницы и обнимаю родную знакомую фигуру.

Моя мама всегда была замечательной. Самой лучшей для меня. Наверное, поэтому рядом со мной так и не появилась постоянная женщина. Все кандидатки представлялись мне неумелой подделкой на роль жены и матери моих деток. Огромное горячее сердце и светлая душа – такие эпитеты я приводил в описании моей мамочки. С восточной энергией она терзала угрюмого отца и устраивала «домашние концерты», если была в том нужда, и всегда добивалась цели. Отец не выдерживал, психовал и говорил: «Только ради твоего сердца!» Это означало, что ради ее любви к нему. Так шепнула мне мама, когда я однажды еще в детстве спросил.

Они всегда уступали друг другу, оберегая от тревог, измен. Не доводилось мне слышать их упреков. Как им удалось прожить вместе столько лет и не надоесть друг другу? Как могут чувства, такие хрупкие и невидимые субстанции, не измениться с течением времени? Это оставалось для меня загадкой…

- Дорогой мой мальчик! Твой отец снова упрямится, это дно огорчение! Despero[1]! Идем, ты должен это услышать! – мама манерно прихватила меня под локоть и повела в дом. Я предчувствовал мою любимую домашнюю комедию.

- Вот, Николай, твой сын готов выслушать твои аргументы!

Она обреченно хлопнула руками вдоль туловища, оповещая о начале первого акта.

- Привет, пап, -  я протянул старику руку и обнял его. – Я в нетерпении. – с прищуром поведал ему.

- Слав, ну это опять началось. Твоя мать требует купить ей травяную ферму! Ну, что мы будем с ней делать, а? Кролиководство не мой конек, кроме того, разрешительной документации уйма. Эта ферма приравнивается к сертифицированному заводу! – отец эмоционально встряхнул головой, от чего дрогнули его седые пряди, и он нахмурился.

Я же расплылся в улыбке. Мама в своем репертуаре. Неугомонная, неунывающая авантюристка с гипетрофированным предпринимательским чутьем!

- Это не травяная ферма! Это комплекс по выращиванию натуральных газонных покрытий! – она умела настаивать, однозначно.

- Это трава! Ты предлагаешь на нескольких гектарах выращивать траву! И кому? Инженеру-конструктору! Ну, ладно, финансы, акции, но тра-ва! – не сдавался отец, манерно размахивая руками.

- Если я верно понимаю, то сначала это несколько гектаров земли в живописнейшей местности? На которых можно в принципе и гостиницу, и поле для гольфа, и конюшню, и газоны? – с мимишной гримасочкой воркую, глядя в дорогие мне теплые глаза с морщинками в уголках.

- Ну, вот! Хоть сын тебе глаза откроет! Фома неверующий! Это же может быть отличным началом, - победоносно выдавала мама, театрально взмахивая руками у отца перед носом. – В Европе многие занимаются подобными экологическими проектами. Это даже модно, не говоря о прибыли!

- Хорошо. Давай вернемся к этому разговору с утра… - отец подпирает голову рукой, делая вид «ой,все!»

- И это верный ответ! – хором мы одновременно с мамой проговорили на реплику отца.

Он уже не отбивался. Мама обвила его шею руками и нежно поцеловала в седую макушку. Вот такими я и запомню их, любящими и дорогими друг другу.

- Идем ужинать, сынок. Как твои дела? Как китайцы поживают? – защебетала мама, подавая запеченное мясо с восхитительным ароматом.

- Китайцы живы и здоровы. Проведаю их на той неделе. – родители были в курсе моих дел, тем более предстоящих крупных контрактов.

- Анатолий с тобой поедет? Он не передумал с переездом? – осведомился отец.

- Не передумал, но появился ведущий юрист, которого он готовит, и надеюсь, свою замену тоже представит в скором времени.

Анатолий был хорошим другом отца, поэтому я доверял ему и прислушивался к его мнению.

- Ведущий юрист кто? Я его знаю?

- Нет, отец. Она и… сегодня с ней… в общем, Толик ее хвалит. Сообразительная и с опытом работы. – я понял, что ляпнул лишнего, но было уже поздно включать заднюю передачу.

- Она? Дама в смысле? Возраст? – отец отложил приборы и уставился на меня.

- Двадцать семь лет, Аристова Вера... не помню отчества. Достаточно разумна. Свободна. Работе отдается на все сто. Продержалась год у Кромвеля, до него также профильный стаж.

- А что с ней сегодня было? – спросила мама, сложив салфетку и вытянувшись вперед для приема неимоверно интересной информации.

- Да так вышло… Наступил ей на руку, - выдохнул я, смущаясь, но врать не хотелось.

Удивленные две пары глаз уставились на меня. Приходится набрать воздуха в грудь, чтобы объяснится.

- Ну, хорошо, хорошо. Спускался на лифте, а тут она. Поднимала папку, а я не заметил ее на корточках, ну и вылетел. Спешил, понятно? – естественно, звучит, как оправдание.

Они переглянулись, мама заговорщически отвернулась и забренчала чем-то в духовке. Странно, именно ее монолог я сейчас ожидал. Ее любимым развлечением в последние годы были стратегически выверенные и целевые вылазки в мою городскую квартиру с целью уничтожения врага: всех женщин, что оказывались там и не подходили на роль жены. С моей последней Ириной, задержавшейся непозволительно долго, уже почти полгода, мама держала нейтралитет. Ирина грамотно держалась со мной и подо мной, явно претендуя на роль окольцованной спутницы. Была готова родить наследника, намекая об этом открыто, что и заставило маму временно убрать топорик войны в сумочку. Я вот только не хотел детей. Вернее, не был уверен, что мои дети должны быть рождены Ириной. Неглупая, неизбалованная, в меру корыстная, чрезвычайно яркая и невыносимо пресная… Вколачивая ей по утрам я мысленно зевал. Чуть больше эмоций вызывали другие случайно подвернувшиеся на мой нехилый орган дамочки, но тоже скучно. Меня не цепляло.

Единственное, что давало разгон в крови – это бизнес. Движение, общение. Они пришли на смену боксу и парашютному спорту. Конечно, я регулярно бывал в зале, раз в месяц выбирался на аэродром, но все уже не то, что когда-то в юности… Сейчас в основном хорошо срастающиеся дела в бизнесе приносили удовлетворение. И люди мне давно были интересны только те, с кем мне было, о чем говорить.

- Ты хоть позаботился о девушке? Не представляю, как можно наступить на человека… - бурчала мама.

- Я отвез ее в травму, сломаны пальцы, уже лангету наложили, привез домой, извинился. Вроде все. – докладываю подробности, откидываюсь на стуле, расстегивая пиджак.

И тут глаза отца округляются. Мама по волшебству тоже поворачивается и тоже таращит глаза, замирает, глядя на меня.

- Это что за живопись? – с хохотом показывает пальцем отец.

- Сыночек! Это помада или кровь? – мама, прищурившись, надвигается на меня.

Я торопею, как пацан. Опускаю глаза на свою рубашку и понимаю, о чем идет речь.

- Это она меня разукрасила! В смысле девчонка эта, Вера. – докладываю со смехом, разглядывая подтеки на своей груди.

- Она рыдала на твоей груди, размазывая тушь? И после этого ты оставил девочку одну? – мама нависла надо мной с полотенцем в руках, угрожающе закинув его на плечо. – Она живет одна? Кто о ней позаботится, пока гипс не снимут?

- Не знаю. Она сказала, что все в порядке. – понимая, что не уделил этому внимание, закончил я.

Мама покачала головой. Я уже примерно знал, что за этим последует.

- Обещай мне, дорогой, что обязательно справишься об этой девочке! Нельзя бросать человека в беде, тем более, что случившемуся виной ты.

- Хорошо, мам. Спасибо за ужин, мне уже пора.

Попрощавшись с родителями и пообещав маме, отчитаться утром, еду домой. Не то, чтобы меня мучает совесть, но чувство обязанности справиться о здоровье девушки. Ну, не может же быть такого, чтобы ей некому было помочь. Завтра выйдет в скайп и ответит мне, что все в порядке. С этой мыслью раскидываюсь на своей огромной кровати. Ирина сегодня в клубе допоздна с подружками, поэтому решаю хорошо выспаться.

[1] Despero (лат): 1) не иметь надежды, отчаиваться; 2) не надеяться на что-либо, потерять надежду.