1. Навстречу приключениям

1958 Words
Мари возвращалась из поездки в Россию в приподнятом настроении. Два года назад, в мамин приезд в Норртелье удалось-таки уговорить Марию Николаевну посетить местного кардиолога. Тот радикально поменял схему лечения и подсказал клинику, реабилитационная программа которой помогала больным «сердечникам» значительно улучшить состояние здоровья и продлить годы своей жизни. Не слушая возражений матери, Мари тут же попросила врача связаться с клиникой и забронировать время для консультации. С тех пор Марии Николаевне не удавалось отлынивать от ежегодных поездок в Швецию. Впрочем, в клинике ей очень понравилось: - Нина с мужем в середине шестидесятых взяли меня с собой в ведомственный военный санаторий. Не знаю, как уж Кеше удалось путёвку для меня выхлопотать, но хорошо помню, что показалось мне тогда, будто я в рай попала. Корпуса с богатой отделкой, процедур всяческих не перечесть, питание как на убой, а главное — море рядом. Я же до этого море только в кино да на картинках видела! Ох уж наплескалась! От души! А гуляли мы сколько! Ни одной экскурсии не пропустили! Вечером — на променад по набережной. По субботам — танцы на летней танцплощадке. Кавалер у меня там случился — Герой Советского Союза. Молодая была, глупая — побоялась большой разницы в возрасте. Да и папенька твой в Ленинграде ждать остался, задурил он мне голову капитально...Эх, знать бы наперёд, как судьба повернёт! Но речь не о том... Несколько лет после той поездки сердце меня не беспокоило. Потом, когда тебя родила, да одна осталась — снова началась свистопляска...Теперь вот понимаю, что вовсе не в раю побывала тогда — разве что в его предбаннике. Далеко ушёл прогресс: здешняя клиника тот санаторий тысячекратно переплюнула. Оборудование как в фильмах про космос. Доктора и сёстры улыбчивые, предупредительные. Как министра какого обслуживают, а не простную смертную, иностранку к тому же... Да и ты рядышком, а что мне ещё надо? - Мария Николаевна прижала дочкину ладошку к своей щеке и Мари побыстрее заморгала глазами, чтобы загнать желавшие пролиться слёзы обратно. Позаботилась она и о том, чтобы у мамы в России не переводились необходимые лекарства. И все эти хлопоты оказались не напрасны, как показала нынешняя поездка. Мама чувствовала себя гораздо лучше, да и внешне словно помолодела на несколько лет. Девочка-студентка Наталья, живущая в бывшей комнате Мари, вышла замуж за своего однокурсника Сергея Плетнёва. Институт она окончила с отличием, но в родной город не вернулась: им с мужем удалось найти работу в Санкт-Петербурге, который Наташа за годы учёбы успела полюбить всей душой. В нынешний приезд Мари молодая соседка неожиданно пригласила её стать крёстной для недавно родившегося сына Мишеньки. Мари попробовала сопротивляться: как может быть крёстным человек, который и в церковь-то не ходит? Но Наталья так сильно расстроилась, что пришлось уступить и пойти в Крестовоздвиженский казачий собор, договориться со священником не только об огласительных беседах, но и дополнительных занятиях в воскресной школе для взрослых. О поступке этом Мари не сожалела: беседы с отцом Василием на занятиях и после них словно святой водой омыли ей душу. И когда, в момент святого таинства Крещения, держала она на руках похожего на маленького амурчика пухлого Мишеньку с хохолком светлых волос, выбивающихся из-под крестильного чепчика, словно хлопанье крыльев услышала под куполом церкви. Её многострадальный Ангел-Хранитель с благоговением взирал на свою подопечную. Плакать он не мог, но от радости трепетали даже самые мелкие пёрышки на его огромных крыльях. Жили молодые всё в той же комнате — теперь уже втроём. Как-то вечером Мария Николаевна заговорила с Мари о том, что хочет по договору дарения оставить их комнаты Плетнёвым. - Наташенька всё время за нами ухаживает. Кузьминична-то в последнее время тоже сдавать стала...А Серёжа — на все руки мастер: и проводку починить, и засорившуюся раковину прочистить...Сантехнику всю благодаря ему поменяли. И плиту новую ребята недавно купили. В нашей-то духовка совсем сдурела: то сожжём пироги, то сырые внутри получаются. Машинку стиральную вскладчину спроворили. Красота, а не техника! Ты брови-то не хмурь, знаю, что сказать хочешь: стоит мне только попросить и ты на любую причуду денег дашь! Я и предлагала на покупку те деньги выделить, что ты в прошлом месяце прислала. Но они тоже гордые: «Что ж мы, не зарабатываем, что ли?». Ну и не стали мы с Кузьминичной противиться: у нас с ней и стирки-то немного набирается, чего зря копья ломать? Сейчас вот Мишенька родился, вокруг него вся наша жизнь и вращается: стирка, уборка, готовка, прогулки...Кипит всё и пузырится, Марьюшка, мы и встрепенулись с Ниной-то: некогда нам хворать! (Мария Николаевна долго не могла привыкнуть к новому имени дочери, но, мало-помалу, вместо Галчонка стала величать её Марьюшкой или — если злилась — Марьей). Не знаю, что бы мы без молодёжи нашей делали. Хотим им добром отплатить - с жильём-то трудно сейчас, немыслимых денег всё стоит…Кузьминична уже к юристу сходила, всё разузнала... Если ты, конечно, не против этой затеи... - Я, мама, не против добрых дел. Я против твоего упорства: вот чего тебе у нас не живётся? Дом большой, места всем хватит. Не хочешь вместе с нами жить — купим тебе домик в самом Норртелье, будем навещать постоянно. - Ой, ну что ты такое говоришь, доча? В чужой стране, не зная языка — что ж это за пытка на старости лет? Нет, не уговаривай! В клинику вот с удовольствием ездить буду. Да ты ко мне приезжай, как время найдёшь. У тебя теперь тут не только мы с Ниной, да Аннушка с ребятнёй — сынок крёстный имеется! Хорошо ты сегодня с Мишенькой на руках в церкви смотрелась, доченька! Аж залюбовалась я, да всплакнула тихонько... Вы-то с Петей как — не хотите меня внуками осчастливить? Пора бы уж… Мария Николаевна, переведя тему на сегодняшние крестины и около детскую тематику, невольно наступила Мари «на больной мозоль». - Ма, ну я же просила тебя...Не получается у нас никак… Мать прикрыла рот ладошкой: - Прости, доча, дуру старую! Сама не заметила, как сорвалось… - Не оправдывайся, мамуль, я тебя прекрасно понимаю. Видимо, сильно я бога прогневила, что не даёт мне матерью стать… - А давай-ка мы с тобой чайничек вскипятим, да Кузьминичну позовём: я видела, ты снова эклеров моих любимых купила? - Купила, мам, нигде таких вкусных пирожных не едала, как в Питере. Домой вернусь — в дверь не влезу! - Да брось ты! Худая, как трость — мужу и подержаться не за что! - Оооооо, ему только допуск к телу дай — он найдёт за что подержаться… Набирая в чайник воды, Мари улыбалась, вспоминая только что произошедший разговор: «Хорошо, что Мишка сейчас у Наташи родился — может, примирится мама с тем, что внуков у неё, скорее всего, уже не будет...» До самого отъезда дочери Мария Николаевна больше не затрагивала болезненную «детскую» тему. Но, провожая Мари на самолёт, со слезами на глазах сказала: - Я, доченька, помолюсь за тебя. Дал мне господь с тобой увидеться, может, услышит слово материнское — пошлёт вам благословение. Без детей женщина — словно птица с подбитым крылом, не познать ей настоящей высоты полёта. Езжай, с богом! Всё хорошо будет, я верю! Почти всю дорогу от Санкт-Петербурга до Стокгольма звучали у Мари в голове материнские слова. Они разбередили едва зажившую рану в душе: напомнили - помимо бесконечных попыток обзавестись наследником - первые годы их с Петером совместной жизни. Сколько надежд и планов пришлось им похоронить с той поры! Мари шла по залу прибытия аэропорта Арланда, не оглядываясь по сторонам. Её никто не встречал. Петер мотался с туром по Европе. Озадачивать просьбами его родственников или соседей Якобссонов не хотелось. Взять такси до Норртелье - не проблема. К тому же, подлетая к Стокгольму, Мари невольно залюбовалась осенним разноцветьем города. Конец сентября выдался необычайно тёплым. По небу плыли задорные кудряшки редких облаков. Полуденное солнце собирало все свои силы для того, чтобы не только ярко сиять в глубоко-синем небе, но и согревать прохожих, с удовольствием подставляющих лица его ласкающим лучам. Возвращаться в пустой Дом не хотелось. Эмиль, по старой памяти, перебирался жить к бабушке, если родители разъезжались по своим делам. Можно, конечно, заехать к свекрови, забрать его и отправиться в Норртелье вместе: с сыном Петера Мари поладила с того самого момента, как их представили друг другу. Даже нелёгкий тинэйджерский возраст проскочили без проблем. В прошлом году, вручая мачехе подарок на день рождения, Эмиль сказал, что считает Мари своим самым лучшим другом и она невольно прослезилась. Для неё Эмиль порой оказывался больше, чем другом, так как помогал гасить их с Петером стычки до того, как они успевали разгореться в серьёзный костёр. Сразу после её переезда в Швецию, они с Петером старались как можно больше времени проводить вместе. Но в последнее время Мари даже облегчение какое-то испытывала, если муж не предлагал ей отправиться вместе с группой в турне. У них по-прежнему находились темы для разговоров и, возвращаясь домой, Петер первые пару дней не выпускал её из спальни, раскаляя простыни из высококачественного египетского хлопка любовными играми. Но в ежедневной суете уже не столь остро ощущали они отсутствие друг друга рядом. Мари перестала болезненно реагировать на провокационные фотографии в прессе, соцсетях или личной почте, и Петер даже обижался порой на это. Подозревал, что её чувства к нему совсем остыли. Приходилось парировать тем, что хотелось бы подольше сохранить оставшиеся не истрёпанными волокна нервной системы. Но если Мари бывала в настроении, она открывала злополучные фотографии и сопровождала каждую из них столь забористыми комментариями, что Наттгрен, нахохотавшись до слёз, просил пощады. Возможно, их брак был далеко не идеальным, и всё же сбежать из него мыслей не возникало. Иногда Мари удивлялась сама себе: если сравнивать Мориса с Петером, выходило, что последний первому и в подмётки не годился. Тем не менее, от «благопристойного» (по выражению Наттгрена) мужа, она сбежала к своему нынешнему «чудовищу» - и если и жалела об этом, то крайне редко. «Поторопились мы с Морисом пожениться. Почему я не смогла уговорить его просто немного пожить вместе, помочь ему «зализать раны» после развода — и разойтись менее болезненно, чем в итоге получилось? Ну да что уж теперь, что сделано, то сделано...За любой опыт нужно уметь быть благодарным...» Мари толкнула входную дверь хорошо знакомой ей гостиницы, где они с Петером иногда оставались ночевать, если прогулка по барам шведской столицы затягивалась допоздна или просто в те дни, когда им хотелось сменить обстановку, оставшись наедине. Заведение это они ценили прежде всего за удобное расположение — совсем недалеко от центра, и за комфортную атмосферу. Персонал здесь редко менялся: в команду подбирались люди, не считавшие свою работу тяжкой обузой и готовые в буквальном смысле слова «стать членами большой дружной семьи». Администраторы за стойкой улавливали настроение и желания будущих жильцов во время первого же короткого разговора при заселении. Хочешь провести время в этом доме, оставаясь инкогнито, не будучи потревоженным никем и ничем? Мечтаешь почувствовать себя «пупом земли», вокруг которого скачут семь мамок-нянек? В любом случае тебя ожидал именно тот приём, которого ты жаждал. Сегодня за стойкой стоял никто иной, как старший менеджер заведения, Никлас Йенсен — давний поклонник группы «HOARSE». - Мари, какая встреча! Что-то давно вас не было видно, я уж забеспокоился — не случилось ли чего? - Всё в порядке, Никлас! Такие у нас с Петером нынче рабочие расписания, что никак не удаётся выкроить время на поход по злачным местам! - «Наглая ложь, но Никласу об этом знать вовсе не обязательно!». - Ох уж, этот современный мир: стоит на мгновение остановиться и кто-нибудь уже дышит в спину и заносит ногу для пинка, чтобы столкнуть тебя с достигнутой вершины! Тебе, как обычно, на одну ночь? - Дай-ка подумать...Пожалуй, остановлюсь на пару дней, а там посмотрим...Начинаю работу над новой книгой, хочу подпитаться энергетикой большого города… - Абсолютно правильный образ мыслей! Вот тебе ключ от вашего любимого номера. Особые пожелания будут? - Всё, как обычно...Только завтрака в номер не нужно: хочу безбожно долго дрыхнуть и ходить на завтрак в окрестные кафешки. Надеюсь, ты не в обиде? - Какие могут быть обиды, о чём ты?! Приятного тебе времени в Стокгольме! Вряд ли Никлас Йенсен вкладывал в свои простые слова тайный смысл. Но вышло так, что он напророчил Мари приключения, которых она и представить себе не могла. И не ожидала, что её налаживаемый годами мирок полетит в тартарары всего за несколько часов...
Free reading for new users
Scan code to download app
Facebookexpand_more
  • author-avatar
    Writer
  • chap_listContents
  • likeADD