Игрушка для чудовища

«Черт, где этот дурацкий телефон? — пронеслось в моей голове, когда я, услышав яростную трель, принялась на ходу рыться в сумочке. — Какого хрена он лежит на самом дне?»    Я нервно перекапывала содержимое лакированного рюкзачка, проклиная тот день, когда устроилась в этот гребаный офис секретаршей. Вытащив наконец сотовый, я не успела ответить, потому как абоненту-собеседнику, вероятно, опостылело ждать.    — Ну и катись, — разозлилась я и сунула телефон в карман.    Судя по номеру, звонили как раз из офиса, который покинула я около десяти минут назад. Что им могло понадобиться, понятия не имею, но и перезванивать не было ни малейшего желания. Я и так проторчала за компьютером до семи вечера, хотя график изначально сообщал о восьмичасовом рабочем дне.  Направляясь в бар, я мечтала о том, как уеду из этого города с его шумными улицами и не угасающими фонарями. Мне надоел холод. Я ненавидела Чикаго. Мне всегда было здесь неуютно. Я думала о Египте… О бескрайней пустыне с ее бесконечными дюнами, о спасительных оазисах…  Примерно с такими мыслями я ворвалась в бар с обнадеживающим названием «Шанс», где и помимо меня хватало людей. Так было даже лучше. Никто не обратит внимания на девицу в скромной кофточке и потертых джинсах: наряд, который всегда нервировал моего босса.  Если бы я знала, что в этом злачном заведении предстоит столкнуться с самым настоящим чудовищем в человеческом обличье, то и шагу туда не ступила. Кстати говоря, этого странного человека я и не приметила, потому что сразу же прилипла к барной стойке и, махнув рукой бармену, наливающему очередной бокал пива, стала его терпеливо дожидаться.    Джона я знала давно. Мне как исполнилось восемнадцать, так и устроилась в это место официанткой. Но проработав около года, быстро покинула бар из-за нового начальства. Пошлый неотесанный урод по имени Маркус домогался меня двадцать четыре часа в сутки и в итоге мне это опостылело — я уволилась. К тому же мои приемные родители были не в восторге от того, где я трудилась. Именно они пристроили меня — девицу с болезненным видом — в офис к некоему мистеру Палмеру. Ну и ничего, нам удалось сработаться.  К моему великому облегчению, старикашка-Палмер, как я поняла, был уже недееспособен в сексуальном плане и видов на меня не имел. Зато работой заваливал от души, и все будни я торчала в офисе до восьми-девяти вечера. Только в этот злосчастный день мне удалось вырваться чуточку раньше. Впоследствии я не раз мысленно проклинала себя за леность — ведь кучу бумаг не допечатала — пока пыталась свыкнуться с новыми условиями жизни.  Джон, наконец подошел ко мне, пока я мялась у стойки, и, подтолкнув в мою сторону бокал пива, облокотился о столешницу.    — Как дела, Летти? — усмехнулся мужчина, подмигнув. — Рановато сегодня.    Вообще, мое имя Лена. Лена Тейлор. И это чертовски длинная история моей жизни, не душераздирающая или слезливая, а самая банальная, которая могла бы случиться с каждым.  Мать, родив девочку, тут же ее оставила. Этой девочкой была я. И мне давно стало известно, что моей матери тогда было около шестнадцати лет. Благо, что вообще не убила. Хотя, черт его знает, что для меня лучше.  Я при рождении была наречена Еленой Водяновой, и вначале росла, как и положено в Доме малютки, потом в детдоме. Значительно позже я оказалась в Штатах…  Имя, вернее, прозвище «Летти» мне «приклеили» только потому, что хозяин бара крепко подсел на одну из частей нашумевшего фильма, в котором девицу главного героя именно так и звали. Вот уж неизвестно, что мужчина углядел во мне, но сходства с той знойной латиноамериканской красоткой точно не наблюдалось. Абсолютно никакого сходства. Несуразно торчащие во все стороны волосы, за счет того, что вились, и отнюдь неидеальные черты лица, колоссальным образом спасали мне жизнь.  У какого нормального мужчины возникнет желание «обработать» нескладную девицу, которая выглядит на семнадцать лет и не годом больше? Правильно — ни у какого. И ни разу в жизни я об этом не пожалела, но вечер обещал быть не таким, как все…    — Ты же знаешь, Джон, — ответила я невесело. — Я по тебе всегда скучаю. Кто еще среди этого дурдома может выслушать, молча кивая головой?    Бармен с довольным видом усмехнулся и тут его окликнули. Грубоватый глубокий голос. Я даже как-то встрепенулась. Но посмотреть на его обладателя не решилась. И что это со мной? Словно струсила.    «Посмотри, — шикнула я на себя мысленно, — он тебя даже не заметит».    И я повернула голову. Он стоял слева и какого-то черта смотрел на мою пятую точку. Я удивилась, но виду не подала. С демонстративным спокойствием я отхлебнула пива и, слизав с верхней губы пену, принялась с самозабвением обдумывать план побега, если вдруг этот жеребец ринется приставать. Однако незнакомец лишь хмыкнул и отвернулся к бармену, заговорив с едва заметным акцентом. Впрочем, на лице этого высокого и вроде как подкаченного мужчины было написано: я — иностранец. Смахивал он на грека, ну или турка в конце концов: черные линии бровей, нахмуренных так, что мне стало не по себе; глаза, которые он все отводил, и никак нельзя было их рассмотреть; необычный профиль — нос с небольшой горбинкой; твердая линия подбородка. Типичный альфа-самец.    «Терпеть таких не могу», — пронеслось в моей голове.    В общем-то, мне было неважно, кто это. Я просто наслаждалась пивом, тихонько качаясь на барном стуле. Джон отлепился взглядом от незнакомца, на котором, кстати, был надет серый строгий костюм-тройка — наверняка, дорогущий — и спросил у меня:    — Ты не знаешь, Летти, где здесь ближайший дорогой отель? — слово «дорогой» бармен выделил особой интонацией в голосе. — Мистер…    — Кавьяр, — представился сноб. — Клио Кавьяр.    Внезапно лицо Джона странным образом вытянулось.    — Кто здесь бармен — ты или я? — усмехнулась я, игнорируя ступор приятеля. — Неужто не знаешь хороших отелей?    Однако Джон не мог оторвать от незнакомца взгляда, как-то нелепо приоткрывая рот.    — Ладно, — буркнула я недовольно и, посмотрев на богатенького незнакомца, отрапортовала. — Два квартала в сторону парка и там увидите огромную неоновую вывеску… Думаю, дальше и так все ясно.    Мужчина в костюме, назвавшийся Клио Кавьяром — между прочим, я угадала, что он грек — оторвался, наконец, от созерцания своего стакана с виски и всем корпусом повернулся ко мне. Вот тут-то я и обомлела. Жесткий тяжелый взгляд густо-карих глаз буквально пришивал к стулу. Я ведь не сделала ничего плохого, а если судить по выражению лица этого наверняка миллиардера, именно я начала Всемирный потоп и пробудила вулкан, погубивший Помпеи.    «Ненавижу таких, как этот напыщенный мужик, пусть и с такой внешностью, — раздраженно думала я. — Ух, я бы ему врезала, да только что-то мне подсказывает — это вылезло бы боком».    — А вас, юная мисс, не учили не влезать в мужской разговор? — вкинул бровь Кавьяр и усмехнулся краешком губ. Как-то даже приятно вышло. — Воспитание у вас паршивое.    — Ни вам судить о моем воспитании. То же мне умник. — Я невольно перевела взгляд на Джона. — Эй, — позвала я тихо. — Ты чего глаза вылупил? Плохо, что ли?    Похоже было, что моему приятелю и в самом деле стало нехорошо. Он улыбнулся Клио и проблеял:    — Простите эту дуреху, господин Кавьяр, прямо совсем не думает, что говорит.    — Джон, с тобой все в порядке? Ты чего перед ним оправдываешься? — моему возмущению не было предела.    Грек, в свою очередь, разглядывал меня, не отрываясь. Изучал придирчивым, немного надменным взглядом. Я передернула плечами, прогоняя неприятные мурашки, что побежали по спине, и спрыгнула со стула. Ростом Кавьяр был прилично выше меня, что нисколько не смущало. Я с довольно высокомерным выражением лица уставилась на этого Кавьяра, и поинтересовалась:    — Не стыдно так таращиться на приличную девушку? — И понизив голос: — Придурок…    — «Приличные девушки» так не обращаются к незнакомцам, — прокомментировал грек, закуривая, — и такие заведения не посещают.    — Тогда странно другое: что вы здесь забыли, раз не нашли себе красавицу под стать? — съязвила я, невероятно довольная собой.    Клио нарочито медленно затянулся, не отводя от меня своего жуткого взора, и ответил будничным тоном:    — Все, что хотел, я отыскал. Осталось только забрать это.    Джон как-то совсем осунулся и посмотрел на меня с жалостью, что, кстати, мне дико не понравилось. Но отвлекаться от небольшой перепалки с греком не хотелось, поэтому я вновь уставилась на него.    — Вперед, — усмехнулась я. — Удачи в вашем нелегком деле.    — Благодарю, но оно не такое уж и сложное.    Кавьяр окинул меня холодным взглядом и, не сказав больше ни слова, скрылся в толпе. Я проводила его удивленным взглядом и только после этого повернулась к Джону, которого словно ветром сдуло. Мне пришлось дожидаться возвращения бармена почти полчаса. Он носился за барной стойкой, после того как вернулся из подсобки — видимо, к боссу ходил — и ни на миг не останавливался. Когда, наконец, Джон закончил с заказами назойливых посетителей, то оглянулся на своего помощника и, бросив короткое «подмени», вышел ко мне.    — Идем, — бармен поволок меня к запасному выходу.    На улице уже совсем стемнело, и компании пьяных малолеток шатались по переулку, пиная пустые бутылки и прочий мусор. Мы с Джоном встали у стены бара, где нас никто не мог увидеть. Жалкий свет одной маленькой лампочки, висящей над дверью, почти не приносил никакой пользы. Я нервно пошарила по карманам и, отыскав скомканную пачку сигарет, наконец закурила. Паршивая привычка, и я знала это, но порой мне становилось значительно легче от проникающего в кровь никотина.    — Как у тебя ума хватило пререкаться с Кавьяром? — запыхтел Джон, озираясь по сторонам, словно параноик.    — Да что такое, а? — возмутилась я. — Он что, пуп Земли? Жлоб какой-то доморощенный…    — Тш-ш… — выпучил глаза бармен, и я буквально вспыхнула, покрываясь красными пятнами.    — Не затыкай мне рот! Идиот из Греции буквально оскорбил меня, а ты ведешь себя так, будто вокруг него вертится планета!    — Так и есть, дура ты упрямая, — перебил Джон и, нетерпеливо вздохнув, добавил горячим шепотом. — Это сам Клио Кавьяр. Неужто ты ни разу о нем не слышала? Газеты не читаешь, что ли?    На миг в памяти всплыла крохотная картинка: физиономия грека на первой полосе… Но нет, воспоминание вновь ускользнуло, и я непонимающе уставилась на Джона.    — Боже, Лена…    «Ой-ей, плохой знак: он назвал меня по имени».    — Это же Аль Капоне нашего времени. С ума что ли сошла? О нем разве что глухой не знает.    — Черт, — наконец, дошло до меня. — А я-то думаю, что его лицо мне знакомо… Хм… Мафиози, значит. Круто. А в чем подвох?    Бармен прилип ко мне почти вплотную и забормотал на самое ухо.    — Полегче с ним. Хотя я подозреваю, что тебе уже не отделаться. Этот извращенец покупает себе девушек и увозит с собой. Они никогда не возвращаются. Что с ними происходит, одному Богу известно. Но раз Кавьяр появился в этом месте, значит, очередная жертва наскучила.    — Ты же сказал, покупает. У меня хозяина нет, поэтому я попросту не продаюсь.    Джон покачал головой и посмотрел на меня так, словно я была безмозглой курицей.    — Зачем покупать, если он нашел подходящий экземпляр?    Я поняла. В один миг все стало ясно. Ведь грек сказал, что отыскал то, что хотел.    — Во-о-от, смекаешь? — кивнул бармен, приметив мое сменившееся выражение лица, и отошел назад.    — Короче, если ты пытался меня запугать, не вышло! — немного растерянно усмехнулась я, последнее слово произнеся едва ли не по слогам. — Извини, приятель, но я замерзла.    И правда было холодно. Октябрь переваливал во вторую декаду, и ночной морозный воздух уже ощутимо пощипывал кожу. Я обхватила себя руками — куртка осталась в баре — и, выдохнув белые клубы пара, пробормотала:    — Еще заболеть не хватало, — и пошла к двери.    — Береги себя, — бросил мне вдогонку приятель.    Но это у меня всегда плохо получалось и, как только я оказалась в помещении, рядом вырос странный верзила в черном костюме и, ухватив меня за локоть, поволок уже к парадному выходу. Оглядываясь и вырываясь, я успела заметить Джона, который с сочувствием покачал головой.    — Вызови полицию! — заорала я, едва ворочая от ужаса языком. Я вытаращилась на приятеля. — Джон! Помоги!    Верзила встряхнул меня с завидной силой и вновь упрямо потащил к двери. Самое обидное и ужасное, что все отводили от нас взгляды. Никто не пытался помочь.    — Моя сумка и куртка! — предприняла я последнюю попытку, обращаясь к своему похитителю.    — Их сожгут, — отчеканил верзила, и мне стало по-настоящему страшно.    На мои хрупкие плечи грозилась вот-вот навалиться паника, от которой ничего путного выйти не могло, ведь когда человек осознает опасность не столько на физическом уровне, сколько на психологическом, то эта ситуация становится крайне безвыходной.  Вытолкав из бара, мужик с огромными ручищами, словно нагадившего котенка, спустил меня с лестницы. Однако, когда я начала падать, он не позволил мне приземлиться и свернуть себе шею — удержал на месте. У самого крыльца, перед всем честным народом, то есть перед большим количеством свидетелей, меня запихнули в черную машину с тонированными стеклами и захлопнули дверцу. Я нервно уселась на сиденье и, лихорадочно обтянув задравшуюся кофточку, повернула голову вправо.    — Ах, вот оно что… — прошипела я сквозь стиснутые зубы, за напускной злостью скрывая истинный страх, тот самый — мерзкий и липкий, от которого по спине, вдоль позвоночника пробегают неприятные мурашки.    — Здравствуй, Летти. Или предпочитаешь, чтобы тебя звали Леной? — наглая физиономия грека расплылась в довольной улыбке.    Он рассматривал меня — «жертву» — так, что стало совсем плохо, и я действительно почувствовала себя жертвой. Особенно, когда карие глаза ощупывали грудь. Это не был масляный взгляд человека, пресытившегося женским вниманием, которому нужно лишь повалить несчастную и надругаться над ней, напротив, глаза Кавьяра исследовали мою фигурку так, как если бы в уме он прикидывал, хватит ли у меня выдержки на его «игры», и я буквально окоченела от сквозившего ледяного холода из глубины почти черных глаз мужчины.    — Да, — причмокнул Кавьяр, переведя взгляд на мое наверняка мертвенно-бледное лицо. — Неплохо бы немного поправиться.    — Ты… ты совсем… что ли? — едва вымолвила я, словно бы одеревеневшими губами, и нелепо добавила, — недоделанный! — И тут же дернула за ручку дверцы, но тщетно — мою ладонь перехватили.    — Сиди тихо, — машина плавно тронулась с места. — Все равно тебе никто не поможет. Будет лучше, если ты сразу возьмешь себя в руки и внимательно меня выслушаешь.    — Да вы что?! Рехнулись оба? — выплюнула я с внезапно накатившей злостью и тут же получила легкую, но достаточно звонкую пощечину, чтобы, оторопев от такой неожиданности, начать хватать ртом воздух, ни за что не позволяя себе потереть щеку, горящую огнем.  Кавьяра же выдали лишь дрогнувшие ноздри, а в целом, он был спокоен. Мужчина поправил лацкан своего пиджака и улыбнулся мне самой невинной улыбкой.    — Терпеть не могу, когда меня не слушаются, — пояснил он равнодушно. — Ты должна вести себя, как женщина, а не как уличная девка. Это ясно?    Хотя мне и хотелось поделиться с этим чудовищем своими мыслями, в основном состоящими из русских матов, но все же я промолчала и подумала, что пока неплохо бы послушать, что он скажет, иначе не избежать боли. В конце концов можно отрешиться и обыграть в своем воображении все происходящее как постановочную сцену.    — Умница, — кивнул грек с непроницаемым лицом. — Думаю, бармен уже объяснил тебе, кто я такой…    — Мерзкий извращенец… — себе под нос просипела я.    — …и ты должна была сделать вывод, что мой выбор пал на тебя. Прими это как неизбежное. Так будет легче. Я не избиваю свою девочку, если она не нарывается на грубость самым наглым образом...    — П-позволь… позволь кое-что спросить…    — Еще я ненавижу, когда меня прерывают, — повысил голос Клио, но, немного подумав, добавил, — ладно, на сегодня я тебе прощу все. Однако впоследствии поблажек не жди.    Меня все-таки накрыла волна паники. Одним махом. На плечи резко навалилась беспросветная тоска. Даже рыдать захотелось.    «Ну уж нет. Не дождешься, урод, такого счастья. Я найду способ, как от тебя отделаться».    Но это был самообман. Изначально стало ясно — мне не выбраться.    — Спрашивай, — напомнил о своем присутствии мафиози.    Я вздохнула, заставляя себя разозлиться — так легче.    — Что случилось с предыдущими девушками? — поинтересовалась я, как будто сейчас это имело какое-то значение. Впору о себе позаботиться, а не о ком-то неизвестном, о заложницах… или наложницах. — Ты их убил?    Кавьяр долго рассматривал мое лицо, и я тоже не отводила от него взгляда.    — Будешь вести себя плохо, тебя постигнет их участь.    «Вот так просто? И это ответ? Один пафос… ничтожество».    — Пожалуйста, отпусти. Ты же совсем меня не знаешь. Мне нечего тебе дать, — попросила я тихим голосом и тут же пожалела об этом.    Кавьяр резко подался ко мне и одним движением руки придавил к сиденью так, что в глазах потемнело, а мое и без того разрывающееся от страха сердце ухнуло куда-то вниз. Его лицо застыло в паре сантиметров от моего, вспыхнувшего. Я даже ощутила запах сигарет с ментолом. Глаза этого монстра оказались не просто карими, а с легким стальным оттенком, как будто душа у этого человека напрочь отсутствовала, как будто он был пустым, словно жуткая черная дыра, та самая, что в бесконечной невесомости втягивает в себя все проплывающее мимо нее. И вот действительно, глаза — зеркало души.    — Ты больше никогда, слышишь, никогда не заикнешься об этом, — прошипел Кавьяр. — Будешь делать то, что я скажу, и я сам решу, сколько времени ты со мной проведешь. Поняла? Отвечай!    Я отчаянно кивнула, боясь открыть рот. Кавьяр отпустил, и я закашлялась, восстанавливая дыхание. Одна предательская слезинка все же скользнула по щеке, и мне пришлось быстро ее стереть, чтобы Клио ничего не заметил.    — И курить ты бросишь, — приказал грек. — Это отвратительно.    — Катись нахрен… — прорычала я по-русски, надеясь на то, что этот псих не знает моего родного языка.    Кавьяр покосился на меня.    — Говори по-английски. Иначе…    — Убьешь меня.    — Хм, а ты смышленая.    А на деле все было совсем иначе: вместо смелости говорил ужас, вместо деловитости пробуждался страх, вместо жажды справедливости во мне кричало желание спастись. Несмотря ни на что. При любых обстоятельствах. Я была готова даже на смерть, лишь бы не попасться в лапы этого жуткого человека…  Пока я воевала с греком, верзила вывез нас за город, и вот тогда я начала на самом деле паниковать. Ерзая на месте, я силилась понять, куда мы направляемся, но непроглядная тьма, разрезаемая лишь светом фар, не позволяла этого сделать.  Машина неслась по трассе на огромной скорости, хотя в салоне это не ощущалось. Лишь взглянув в окно, можно было заметить монолитную стену леса. В тот самый момент, когда я смотрела на проносящиеся за окном деревья, мой взгляд в отражении наткнулся на взгляд Кавьяра. Я смотрела испуганно, но все же с ненавистью, Кавьяр — холодно.    — И что теперь? — внезапно сорвалось с моих губ.    Он одарил меня ужасающим до глубины души взглядом и ответил с безмятежным спокойствием тибетского монаха.    — Я отвезу тебя в твой новый дом.    — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я служила тебе? — Внутри меня все кипело, мои негативные эмоции смешивались с непониманием.    — Будешь исполнять все мои приказы. У меня хороший аппетит, — от последней фразы грека у меня волосы встали дыбом.    Я сразу поняла, что грек говорит не о еде.    «Не может этого быть. Я что, чем-то прогневила небеса?»    До конца осознав безвыходность данной ситуации, я решительно настроилась на побег и, когда Мерседес притормозил на крутом повороте, резко рванула на себя ручку и, шустро навалившись на дверцу всем телом, вылетела навстречу асфальту.  Было больно. Чертовски больно. Но, уже вскочив, я поняла, что цела и завизжала от радости. Однако пора было уносить ноги, поскольку громкий визг затормозившей машины напомнил о страшных глазах того, кто в ней находился и наверняка желал уничтожить меня.  Верзила, не теряя времени, разворачивал автомобиль, тогда как я уже скрылась за деревьями. Куда бежать, я не знала. Да и не очень-то у меня получалось. Из-за темноты я ни черта не видела, и постоянно получала по лицу хлесткие удары ветками или же, спотыкаясь, вновь и вновь падала, при этом раздирая руки в кровь.  В очередной раз упав, я застонала от резкой боли в правом боку и, когда почувствовала в месте ушиба тепло, поняла — ранение достаточно серьезное. Но жить мне хотелось больше, чем жалеть себя и, с трудом поднявшись, я прислушалась. Стояла тишина. Так и должно быть ночью в лесу. Страх обострил все чувства, заглушая боль. Я знала, что это ненадолго. Стоит только немного успокоиться и накроет болевой шок. Допустима даже потеря сознания.  Прямо передо мной, метрах в десяти хрустнула ветка, и я, совершенно уверенная, что это один из преследователей, долго не думая, рванула в обратную сторону. Выбегая на шоссе, я и не подозревала, что меня просто загнали, как испуганного кролика. Не успела я сделать и двух шагов, как получила мощный толчок в спину.  Пролетев немного вперед, я приземлилась на асфальт, окончательно счесав руки до локтя и, кажется, разбила колено. Мне было плевать на увечья. Я хотела сбежать и даже тогда, когда мощные ручищи верзилы бесцеремонно поставили меня на ноги, я не оставляла попыток спастись, беспорядочно брыкаясь и размахивая кулаками.  В конце концов, охранник рванул меня за волосы, принуждая успокоиться. Глядя в довольную физиономию Кавьяра, я умирала от ярости. Он же просто ухмылялся. Ему, похоже, это маленькое приключение пришлось по душе.    — Так-так, — хмыкнул мафиози, рассматривая меня в красном свете габаритных огней. — Что мне с тобой сделать, чтобы ты, наконец, поняла, как надо себя вести? Посмотри, ты вся в крови и одежда разорвана. А волосы… Ты видела свои волосы? Хорошо, — вздохнул Клио, принимая серьезный вид. — Я оценил твою смелость и упрямство. Но пришла пора расставить все на свои места. Лимит моего терпения исчерпан благодаря твоему безрассудству, Летти. Мне кажется… Нет, я уверен — наказание тебе не помешает. Хави, займись ей.    Услышав имя верзилы, я вдруг обратила внимание на его лицо.    «Кажется, мексиканец. А впрочем, какая разница, от чьей руки страдать».    Удар пришелся в солнечное сплетение. Дыхание сбилось, а перед глазами поплыли белые круги. Я упала на колени, прижав руки к животу. Но охранник не дал прийти в себя и тут же, вцепившись в мои спутанные волосы, замахнулся.    — Хавьер, этого не нужно, — ленивый тон Клио вернул меня в реальность.    А я была уверена, что он дожидается в машине. Но нет, этот законченный выродок наслаждался зрелищем, стоя немного в стороне. Я все же смогла встать несмотря на то, что все тело буквально пронзила боль. Сплевывая кровь из разбитой губы, я старалась не отводить взгляда от Кавьяра, в то время как верзила, предварительно выписав мне мощную пощечину, продолжал удерживать меня в руках, словно безвольную тряпичную куклу. Не вынеся такой наглости, грек двинулся с места, резко приближаясь ко мне. Но я, стараясь не замечать своего ужаса, все же устояла и даже не зажмурилась. А так хотелось сжаться в комочек и слиться с асфальтом. Удара не последовало. Кавьяр, клокоча от ярости, схватил меня за подбородок и сжал с такой силой, что захотелось вернуться в утробу матери, а лучше вообще не появляться на свет.    — Ты даже не представляешь, что тебя ждет. Раз ты не умеешь быть покорной, я научу тебя, стерва, — прохрипел греческий ублюдок и оттолкнул меня, словно брезгуя.    — Катись к черту! — в отчаянии выкрикнула я, невольно прикрываясь руками, но со стороны это наверняка выглядело так, будто я в неконтролируемом страхе обхватываю голову руками.    — Я уже еду туда. И ты отправляешься со мной.