Непростая служанка

Глава 7

Размашистые, слегка кривоватые буковки, вторя моим мыслям, ложились на пергамен, залитый тусклым светом свечи. Сквалло склонился над еще одним столом в углу книжной и занимался важными бумагами. Тишину нарушал только скрип обоих перьев. Идиллия.

Это уже не первый вечер, который мы проводим так. Я пишу книгу, попутно спрашивая у моего наставника, как пишется то или иное слово, а мужчина занимается своими феодальскими делами. Иногда наши разговоры заходят дальше грамматики и орфографии. Не знаю, все ли аристократы тут такие же добрые, как Сквалло, но мне почему-то хочется верить, что он такой единственный. Нет, я отнюдь не идеализирую герцога: он бывает вспыльчив и нагл, чересчур любопытен, но все его недостатки перечеркиваются положительными качествами.

– Позволь все же взглянуть на твою историю, – раздался мужской голос над ухом. – Она создается для меня, разве не будет правдой, если я взгляну?

Увлекшись сюжетом, я почти не заметила, как герцог подошел к столу. К счастью, я успела закрыть текст руками прежде, чем Сквалло его увидел. В ответ на его просьбу я лишь отрицательно покачала головой, и герцог отошел. Показывать недоделанную работу не было никакого желания. Его комментарии могли только сбить меня, а в успехе истории я была уверена, ведь уже читала ее.

Я снова вернулась к работе, но настрой уже сбился. Хотя книги и заимствовались из моего прошлого мира, мне все равно нужно было придумывать массу деталей, чтобы книга вписалась в реалии этого мира. Без пресловутого вдохновения тут никак не обойтись, а Сквалло своим вопросом спугнул его.

– Милорд, а чем занимаетесь Вы? – спросила я, чтобы в отместку отвлечь его.

Мужчина не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Неужели не слышал? Я прокралась к нему и хотела снова задать вопрос. На столе лежала выцветшая карта, явно не первой свежести, на которой Сквалло что-то чертил. Очертания материков и озер плавно вырисовывались на бумаге.

– Вы восстанавливаете карту?

Кажется, мой вопрос застал его врасплох: Сквалло едва заметно дернулся, отчего чернила растеклись по только что прорисованной стране.

– Да, – в голосе слышались отчетливые нотки недовольства.

Его можно понять: чернила в этом мире стоили баснословные деньги, и Сквалло, может, и был одним из богатейших людей королевства, старался их экономить. Мысленно я приготовилась к ругани, но ее не последовало. Герцог пару раз вздохнул, пару раз выдохнул и взялся показывать мне места на карте.

– Это наше королевство Труиз – пальцем он указал в центр карты, где кругом были обозначены границы. – А вот это – столица Кадринес.

Я, будто завороженная, следила за пальцем, то и дело перескакивающим с места на место, и также внимательно слушала рассказы его обладателя. Сквалло терпеливо раскрывал передо мной карту его мира, показывая то большой и просторный Стаех – владения нердов, что находится в Великой пустыне Спеуриа, то ледяной и каменистый Шитреп, где живут непривередливые фитры, то лес Оклар или горы Висмура, любимое место охоты абаров.

Из этого урока географии я узнала, что столица империи двиров – Декра – несмотря на то, что находится на дне моря, сияет так, что заметна с суши; что в снежном Успоре готовят лучший грог в мире и катают на самых резвых оленях; что в Сшузе самые дорогие и великолепные улицы, здания и храмы, а все нерды там баснословно богаты и также баснословно скупы и горделивы, а самые вкусные фрукты созревают на плантациях в поселение Вранбу на одноименном острове.

Рассказы о морях, лесах, горах, пустынях и равнинах привлекали меня с самого детства, а узнавать про неведомый мир было еще увлекательнее. С каждым словом Сквалло перед моим взором будто рисовались те страны и города, которые он называл. К сожалению, карта быстро кончилась.

– Ого, милорд так много стран посетил, – изумилась я.

– Ты ошиблась, я не бывал ни в одной из этих стран, – он на секунду задумался и добавил. – только в Кадринесе и на острове Вранбу и то лишь неопытным юнцом.

– Почему же так? Разве денег у Вас недостаточно?

– Денег достаточно, времени нет, - мне показалось, что Сквалло грустно вздохнул.

Быть феодалом, действительно, очень утомительно. Управление герцогством занимает так много времени, что не остается на путешествия. Это было очень печально, ведь по рассказу Сквалло и его вдохновленной речи о мире я поняла, что он бы очень хотел посетить хотя бы одну из стран. Я, если честно, тоже бы хотела, но была ограничена и отсутствием времени, и финансово. Теперь увидеть эти государства и их культурные и природные богатства стало моей мечтой. Как жаль, что в этом мире нет приспособления, например самолета, чтобы за пару часов облететь страну.

– Какие интересные идеи приходят тебе в голову, – проговорил Сквалло, не отрываясь от своего занятия.

Я что, настолько замечталась, что сказала последнюю фразу в слух?

– У меня есть знакомый, кому бы понравились твои идеи, – продолжил мужчина, – да и ты сама бы ему очень понравилась.

– А Вам я нравлюсь? – слетело у меня с языка против воли.

Герцог посмотрел на меня как-то слишком пристально. Мне показалось, что он собирается взглядом прожечь во мне дыру. За внезапный вопрос мне стало вдруг очень стыдно, хотя и до этого мои вопросы, невольно слетающий с языка, ставили Сквалло в тупик.

– Уже поздно, – резко сказал он. – Иди.

Сквалло меня прогоняет? Раньше он так не делал: либо нас всегда прерывал Зун, либо мы вместе решали закончить очередные занятия, но Сквалло ни разу не прогонял меня. Видимо, все на свете бывает впервые. Неужели, это из-за моего любопытства?

– Прошу прощенья, если мой вопрос обидел Вас, – как можно вежливее проговорила я. – Добрых снов, милорд.

***

На подходе к дому, я заметила всех своих соседок на улице. Они о чем-то оживленно беседовали друг с другом и стоящим рядом Зуном и выглядели слишком бодро для столь позднего времени.

– Милая, – заметив меня, Мэлизент начала махать рукой, как бы подзывая к ним, – иди сюда, у нас Полуночный раут!

Я подошла ближе. Судя по корзинкам в руках девушек, они задумали устроить пикник. Видимо, именно его они называли Полуночным раутом. Что ж, я совсем не против принять участие.

– Так все готовы? – Криста, как самая старшая и ответственная проверила все вещи еще раз. – Тогда пошли.

Шли мы недолго, во всяком случае, я не успела сколько-нибудь устать, и вскоре, миновав ворота замка, расположились на открытом месте недалеко от ближайшего лесочка. Тут же были расстелены два покрывала, из корзины Зун достал бутылку вина, а из остальных – бутерброды. Я хотела было разжечь костер, но на меня посмотрели, как на ненормальную, и идею пришлось оставить.

– За что выпьем? – Криста подняла свою чашу с напитком, другой рукой передала порцию Мэли.

– За тебя, красавица, что все так ладно сообразила, – Зун плюхнулся рядом с ней и, не дожидаясь остальных, опустошил свою чашу.

– Жулик, – усмехнулась в ответ наша старшая, – ты ко мне не клейся. Я ж замужняя была, больше не желаю.

У этих двоих явно что-то было. Во всяком случае, Крис, хотя и отказывала, но отнюдь не выглядела печальной, когда Зун, что-то нашептывал ей на ухо. Я решила им не мешать и отползла к Мэлизент. За столь непродолжительное время мы с ней успели достаточно хорошо подружиться, и я не стеснялась задавать вопросы.

– И часто у вас так?

– Как? – Мэли выпила лишь чашу вина, но по покрасневшим щекам было заметно, что она уже успела захмелеть. – Зун с Крис всегда лопочут. Она хоть и говорит, что против, но ей-то нравится.

– Нет, я про такие ночные посиделки.

– А, Полуночный раут… Так он у нас каждые две луны проходит.

Поучается, они часто собираются ночью, чтобы выпить вина и посмотреть на звезды. Хорошо, что в этот раз меня тоже взяли: звезды тут очень красивые и яркие. Я даже начала искать знакомые созвездия, и очень удивилась, когда смогла разглядеть парочку. Интересно, а Сквалло тоже любит любоваться ночным небом, или ему это все безразлично? Нет, наверное, все-таки любит.

– Мэли, а расскажи про луну и солнце, – к нам подсела Винна, единственная из всей компании, кто отказался от вина.

– Но, ты же и так это знаешь, – блондинка погладила фитру по голове, растрепав серебристые волосы.

– Но Марина то не знает, – упрашивала та. – Ну прошу, ну ты же любишь болтать.

– Ладно-ладно, – согласилась Мэлизент. – Милая, она мне правду сказала: ты не слышала историю о появлении Светил?

Я кивнула: среди мифов в библиотеке Сквалло такой мне не попадался (или я его проглядела), откуда мне было еще знать о нем?

– Тогда слушай, – он опрокинула еще одну чашу вина, и начала. - Еще нося имя Теивас, всесильное божество Агнус вознамерилось отделить темное время от светлого, вырвав свой правый глаз и поместив его на светлое небо. Люди, появившиеся позже, нарекли его Солнце. – она ненадолго замолчала и снова продолжила. - Но людям было мало одного Солнца, стали они жить не только светлым временем, но и временем темным. Пришел первый король людей Эзекил к божеству и просил у него света и в темное время. Согласился Агнус и вырвал левый глаз и поместил его на темное небо. Люди нарекли его Луной и тоже радовались ему. Так появилась на небе Луна и звезды. – сделав очередной глоток, Мэлизент закашлялась и прервала рассказ.

Мы с Винной тут же принялись стучать ее по спине, и вскоре кашель прекратился.

– Опять про ночные светила рассказываешь? – подошедшая Криста мило подмигнула нам.

– А чего не рассказать то? – натянула улыбочку Мэли. – Милая не ведает, поведала я.

– А что, верно не ведаешь? – спросил у меня Зун, пожевывая бутерброд. – Или герцог не рассказывал?

– Глупости ты говоришь, – вступила в разговор Винна, – с какой такой интересности милорд должен Марине про Светила говорить?

Про свои уроки письменности со Сквалло я никому не говорила, как и про то, что пишу для него книгу. Знали об этом только три человека: я, он и Зун, то и дело застающий нас за процессом, - и никто другой знать был не должен. Во всяком случае, я этого не хотела, отчего злобно зыркнула на паренька, чтобы не смел выдавать мой секрет. Но то, похоже, был сильно захмелевший, и рот закрывать не собирался.

– А ты не знала? – Зун сделал удивленные глаза. – Его Светлость – мне показалось, или это прозвучало с иронией? – учит нашу милочку писать да читать. Каждый день.

– Что значит каждый день? – Криста серьезно на меня посмотрела. – Марина, это правда?

Я пристыжено опустила взгляд. Боже, никогда не думала, что меня будут порицать за учебу!

– Каждый день — значит каждый день, – не унимался Зун, – а про уроки пусть она сама расскажет.

Под пристальным взглядом трех девушек мне пришлось все выложить: и про уроки словесности, и про уроки письменности, и про книгу. От себя я добавила, что герцог ставит со мной эксперимент, хотя и не была в этом уверена. Я ожидала укоров в свою сторону за столь близкое общение с хозяином, но никто не стал меня ругать. Наоборот, мои соседки даже больше воодушевились, и весь вечер расспрашивали меня обо всех подробностях наших встреч.

***

– А Вам я нравлюсь? – произнесла она свой невинный вопрос, и дыхание сперло.

Конечно, вопрос не был сильно неожиданным: Филис понимал, что рано или поздно его ему кто-то задаст. Правда, он не ожидал услышать его так скоро, и уж тем более не думал, что его спросит его ученица-служанка. Филис против воли посмотрел на нее. Марина была симпатичная, конечно, первой красавицей Труиза ее было не назвать, но и страшной тоже. Вытянутое, словно от удивления лицо в обрамлении наспех собранных светлых волос, высокий рост, объемные губы и пронзительные карие глаза.

Глаза – вот, что привлекало в ней. Они были похожи на глаза испуганного, но любопытного и озорного олененка. Карие, почти древесные глаза в сочетании со светлыми волосами Филис еще не встречал ни у кого. Все необычное всегда будоражит любопытство, манит и зовет. Только сейчас, пристально глядя на Марину, он смог рассмотреть их подробнее, но этого было недостаточно.

Поймав себя на мысли, что уж больно долго он смотрит на девушку, Филис отвернулся.

– Уже поздно, – резко сказал он. – Иди.

Объяснять ей что-либо не было желания; да и нечего было объяснять: Филис сам не понимал, почему этот вопрос заставил его реагировать так, и какой ответ, он тоже не догадывался. Марина ушла и только тогда он смог искать это объяснение.

«А Вам я нравлюсь?» - звучало в голове. Филису она нравилась, в какой-то степени. Внешность Марины мужчине была, определенно, по душе. Нравился ему открытый и веселый характер девушки, нравилось ее любопытство и нравился ее энтузиазм. Но она, скорее всего, интересовалась не этим. Филис не был знатоком женщин, но от кузины знал, что такие вопросы девушки задают, когда хотят знать про любовь. Можно ли любить почти незнакомого человека?

Если подумать, он знаком с Мариной совсем мало, всего четыре луны, последние две из которых она с завидной регулярностью лезла к нему в мысли. Много ли он о ней знает? Он знает, что когда она смущается, у нее краснеют кончики ушей, что заметно сквозь светлые волосы; знал, что, когда она пишет, пальцами свободной руки выстукивает на столе только одной ей известный шифр; знал, что если она о чем-то задумалась или замечталась, то обязательно будет либо крутить прядь волос, либо грызть кончик пера. Знала ли она его так же хорошо?

Но и не знал о Марине Филис многого. Не знал, о чем она думает перед сном; не знал, какое ее самое сокровенное желание; не знал, откуда она и кто. Последнее незнание, наверное, должно было насторожить его, но он отнюдь не доверял ей меньше, чем тому же Зуну, которого знал с детства. И он хотел узнать об этой служанке все. Марину хотелось постоянно узнавать. Он очень долго не мог понять, почему к ней он относится не так, как к остальным. А потом понял. Кажется, это называется любовью.

Все эти уроки: и письменности, и, ранее, словесности - он затеял только для того, чтобы узнать, сможет ли из дикого зверька сделать достойного члена общества. Эксперимент-игра, как ловкая ловушка, расставленная пауком для невинной бабочки. Сей час Филис понимал: он сам в шаге от того, чтобы попасться в собственные сети.

– Филис Сквалло, ты, право, душемотатель. – рассмеялся он в одиночестве комнаты. – Как можно так вымотать собственную душу?

Почти влюбиться в служанку. Глупость, не достойная герцога! Почти влюбиться в ту, кого никогда не назовешь супругой. Гадость, не достойная мужчины! Филис ненавидел тех, кто обещал девушкам свадьбу и титул, но никогда не давал. Его собственный отец был такой: зачал ребенка с работницей веселого дома, но так ни разу не назвал ее женой. В детстве Филис не понимал, почему над его матерью смеются, но потом понял. Так как отец поступать он не собирался, а значит, надо прекратить эту глупую влюбленность без права на будущее. Осталось только придумать, как.