Сказ о пути

сиреневый мир

Здесь было хорошо. Они лишь пару минут находились в новом мире, а Дийк шестым чувством уже понял, что здесь удастся отдохнуть - во всех смыслах. А может, они наконец-то нашли то, что так долго искали?

   Город не город, селение не селение, но подобного места он еще не встречал. Дома изящные и красивые, каждый не похож на соседний, каждый - изысканное творение зодчества. Сады за живыми изгородями, горбатый мостик через ручей, дорожки, посыпанные веселым разноцветным песком... Люди за изгородями и те, что попадались навстречу, выглядели счастливыми. Нет, они не улыбались поголовно, как фарфоровые болванчики, но глаза их искрились и тихое довольство сказывалось в каждом жесте и звуке голоса, когда они приветствовали незнакомых странников. Легкие, не стесняющие движений одежды всех оттенков лилового окутывали их тела. И это было немного странно: дома и сады поражали разнообразием, одежда же была одинаковой по цвету для всех.

   - Здесь пахнет весной. Вечной весной...

   Оглянувшись на реплику Наки, промир увидел, что она смеется. Беззаботно, по-детски - не губами и горлом, но кончиками ресниц, взмахами рук, волосами.

   Гох удивленно принюхивался к какому-то цветку у дороги и был так поглощен этим занятием, что не заметил, как мимо его носа пролетела огромная нарядная стрекоза, шурша слюдяными крыльями.

   - Это меня и настораживает. Слишком тут гладко и сладко. Как на картинке.

   - Ты скептик, Дийк. Ты уныл и зануден, как все взрослые. Тут здорово! Может, это и есть тот самый мир, о котором мне рассказывала сестра? Может, мы его наконец-то нашли? И я вот-вот обнимусь с сестренкой...

   - Разучила новое слово, малышка, и теперь им щеголяешь? Я не скептик. Я реалист. Мне с трудом верится в существование Алуно, поскольку слишком многое успел увидеть, слишком во многом разочаровался. Но буду только рад, если ты окажешься права и утрешь мне нос. Я не гордый! Пойдем познакомимся с местным населением. Не забудь только внимательно посматривать по сторонам: вдруг да промелькнет где-нибудь дракон с бирюзовыми крылышками?..

   Наки весело фыркнула и согласно тряхнула головой. Они направились к ближайшему дому. Он нежно зеленел сквозь темную листву сада, а формой напоминал половинку торта: гладкая стена с тремя высокими окнами и дверью, а на крыше - нагромождение башенок, балкончиков и резных статуэток. Было странно, как держится вся эта конструкция, отчего не рухнет от ветра, сложившись, словно картонный дворец.

   Им даже не пришлось стучать: стоило взойти на крыльцо, как дверь распахнулась. За ней стояла молоденькая девушка, смотревшая на странников с такой искренней радостью, словно они были горячо любимыми долгожданными гостями. Высокая, почти вровень с промиром, не красавица, но милая: водопад медовых волос, ямочки на щеках, крупные черты лица, неправильные, но настолько славные, что на них нельзя было смотреть без улыбки.

   - Заходите! Еда уже на столе. Я ждала вас чуть раньше, поэтому хлеб успел остыть, но он все равно свежий и вкусный.

   Дийк замялся: ясно как божий день, что их с кем-то спутали. Славная девушка обозналась, но до чего не хотелось развеивать ее заблуждение, прогонять оживление и радость с милого лица.

   - Простите, но вы нас приняли за других! - вывела его из затруднения Наки.

   Ее слова прозвучали извиняющимся тоном - словно в заблуждении девушки была львиная доля их вины.

   - За других? - Девушка на секунду задумалась, но затем лицо ее осветилось той же дружелюбной улыбкой. - Нет, это невозможно. Я видела вас сегодня во сне, а мои сны всегда сбываются. Ты – девочка из грустного и холодного края, - она провела ладонью по волосам Наки, и та впервые на памяти промира не отдернулась брезгливо от прикосновения чужого человека. - Упрямая и отважная, и еще ты абсолютно уверена, что всегда и во всем права. А ты – уставший странник, - Дийка она не коснулась, лишь задержала подольше взор, ласковый и задумчивый. - Вечный странник, который разучился мечтать и надеяться. А ты, - девушка присела на корточки перед рышем, заглянула в золотистые глаза и почесала за ухом, - зверь с душой человека. Верный, добрый и умный. И красивый. Только имен ваших я не знаю – не расслышала во сне. Но ведь это поправимо, верно? Я Уни. Ну, так как? Может, все же не будете стоять на пороге, раз мы со всем разобрались?

   - Скажите, ваш мир случайно называется не Алуно?

   Промир задал этот вопрос, когда они с Наки представились и вошли в дом следом за девушкой. Здесь было очень светло: и стены, и крыша оказались из полупрозрачного материала, и мириады солнечных зайчиков расцвечивали все вокруг в цвета майской зелени и июньских одуванчиков.

   - Нет, мы называем наш мир Дилль. А что это за место, о котором вы говорите? Никогда о таком не слыхала.

   - Да так, очередная детская выдумка.

   Дийк покосился на Наки, но та, если и обратила внимание на его реплику, то предпочла не комментировать ее. Счастливый Гох ловил солнечный зайчик тяжелой лапой на ярком половичке, стараясь не задеть хрупкую вазочку с цветами.

   - Если хотите, можете задать свой вопрос завтра Принцессе.

   - А разве нас так вот запросто пустят к царственной особе? - удивился промир.

   Они уже сидели за столом, заставленным простой, но очень аппетитной на вид едой. Дийк и Наки были не на шутку голодны, так как в неприветливом и скудном мире, откуда они перебрались сюда, им не удалось перехватить ничего сытнее пучка колосьев.  

   - Почему нет? - в свою очередь удивилась Уни. - Принцесса выслушает любого, кто к ней придет, и ответит на любые вопросы. Конечно, на которые знает ответы.

   Она отломила ломоть мягкого душистого каравая, густо намазала сметаной и протянула Дийку. Наки справилась с этим же самостоятельно. Гох свой ломоть аккуратно отнес в угол, чтобы не запачкать половичок.

   - А как же король и королева? Почему у вас всем заправляет дочь, а не ее родители? - Этот вопрос прозвучал глуше первого, так как произносился с набитым ртом.

   - Королева правила давным-давно. Она сделала наш мир таким, каков он сейчас. Она сделала людей людьми. Королева была великой правительницей, подобных ей не бывало прежде и никогда не будет. Но она давно умерла. Мы чтим ее память, и все, кто правил и правит после нее, называются принцессами, так как им никогда не стать подобными ей.

   - Занятно. Выходит, у вас все время правят женщины?

   - Какой мудрый мир! - Наки одобрительно фыркнула в свою тарелку, наполняя ее чем-то белым, сладким и рассыпчатым. - Я давно подозревала, что мир не может быть идеальным, если им правят мужчины. Они не способны созидать и беречь, их цель - разрушение, вечное и бессмысленное.

   - А цель женщин – вечное и бессмысленное продолжение рода, состоящего из разрушителей, - парировал Дийк.

   - Не спорьте! - рассмеялась Уни. - У нас бывают и принцы. Это не важно. Владыкой становится самый достойный, а пол его значения не имеет. А таких мужчин, о которых ты говоришь, Наки, здесь нет.

   - Не может быть! - не поверила девочка.

   - Может, может. Вот поживешь здесь подольше и сама в этом убедишься!

   Они еще долго болтали, попутно поглощая еду - густые свежие сливки, незнакомые овощи или фрукты (по вкусу невозможно было определить точно), фигурки из разноцветного мягкого сахара. Дийк и Наки узнали, что Дилль - и город, и страна. За его пределами люди не живут, там обитают только текры (произнося это слово, девушка скривилась). Но на вопрос, кто или что это, отчего-то не ответила. За каменной стеной, которой обнесен город, тянется бескрайняя пустыня. В ней почти нет воды, очень мало растений, и земля практически мертвая. Когда-то, до Королевы весь край был почти таким же. Землепашцы воевали друг с другом за лучший клочок земли, а пастухи - за пастбища для скота. Жизнь была безрадостной и тяжелой - люди лишь беспрестанно трудились, чтобы хоть как-то прокормить себя и детей, да сражались друг с другом. Но пришла Королева, и все изменилось. Она отделила людей от текров. Люди построили стену, разделившую Город и пустыню. Труд стал в радость, и все вокруг расцвело. Искусство стало одним из главных занятий, а красота и гармония - основными принципами устройства жизни.

   Когда Дийк поинтересовался, отчего все жители носят только сиреневые одежды, Уни поведала, что это был любимый цвет Королевы. Таким образом они чтут ее память и отдают ей дань уважения.

   Перепробовав всё выставленное на столе, Наки принялась отчаянно зевать, и хозяйка с ласковой улыбкой проводила ее в соседнюю комнату. Девочка упрямилась и упиралась - но больше по привычке, и усталость взяла свое. Гох занял обычное место, свернувшись у нее в ногах, и промир в очередной раз подумал, что девчонка основательно разбаловала его зверя.

   Наки заснула мгновенно, зверь тоже (мелодичный свист практически сразу перешел в сопение), а Дийк и Уни продолжили беседу.

   В какой-то момент промир почувствовал, что не может оторвать взгляда от милого лица хозяйки. Он остро ощутил, что безумно устал от своих странствий и хочет остаться здесь - чтобы перебирать пальцами волосы цвета меда, вдыхая исходящий от них смешанный аромат травы, молока и сладостей. Уни смеялась, даже когда он целовал ее, и солнечные зайчики ее смеха перебегали по стенам и потолку, теплым потоком омывая душу...

   - Нет-нет! - мягко высвободилась она, когда Дийк хотел взять ее на руки и отнести на ложе.

   - Но почему? У тебя есть жених? Ты кого-то любишь?..

   - Нет - в смысле, не сейчас. Чуть позже. Когда ты станешь человеком! - Нежной улыбкой Уни смягчила свой отказ. - Это будет, мой милый, это обязательно будет!

   - Но я и так человек, - растерялся Дийк.

   - Еще нет... - ласково пропела она и, поцеловав на прощанье в недоумевающий левый глаз, выскользнула из комнаты.

   Проснулся он поздно. Уни, напевая, занималась хозяйственными делами где-то за стеной. Дийк прислушался к ее голосу, размышляя о том, что казавшееся вчера дивной сказкой сегодня обрело послевкусие - непонятное, странное, не дающее полностью расслабиться и отдаться нежности и красоте этого мира. Так, как делала Наки, чей звонкий хохот доносился со двора. Никогда прежде на его памяти не была она такой раскованной и счастливой. Отчего же он не может чувствовать себя так же? Что мешает ему наслаждаться - неужто последняя фраза Уни перед ее уходом?..

   Промир постарался отогнать смутные мысли и сладко потянулся, зевнув с подвыванием. Услышав, что он проснулся, Уни влетела в комнату, присела на край ложа и легким поцелуем коснулась припухшей от долгого сна щеки.

   - Вставай, лежебока! Ты проспал завтрак. Но ничего страшного: Принцесса тебя накормит. Она уже ждет тебя. Наки, наверное, брать с собой не стоит: она разыгралась с соседскими детьми и собирается прогуляться с ними до озера. Думаю, это ей интереснее - она ведь совсем ребенок.

   - А где твои родители, Уни?

   Дийк одевался неспешно - ему нравилось никуда не торопиться. Даже если его ожидает сама Принцесса, это еще не повод суетиться и портить себе те утренние мгновения, когда тело уже бодрствует, а душа наполовину спит, и от этого все вокруг кажется слегка размытым и бесформенным.

   - Они устали и ушли. У нас все так поступают: как только начинают чувствовать, что жизнь не приносит больше радости, - уходят.

   - Куда?

   - Не знаю. Но когда придет время, и я пойму, что мне пора, я уже буду знать, куда идти.

   - Ты не скучаешь по ним? Не грустишь?

   - Скучать? Грустить? - Девушка нахмурилась. - Я не знаю таких слов. Что они обозначают? Это слова из твоего мира?

   Дийк промолчал, потрясенный. Он не представлял, как объяснить эти понятия тому, кто ничего о них не знает. Да и возможно ли вообще такое?

   - Уни, а ты знаешь, что такое боль? - спросил он после паузы. - Это слово тебе знакомо?

   - Конечно! - Девушка облегченно рассмеялась. - Когда я вчера крошила к обеду овощи, порезала руку, и мне было больно. Правда, недолго: я помазала ее мазью, и рука перестала болеть.

   - А ты знаешь, что такое душевная боль?

   - Странный ты! Как может душа болеть? Ведь ее нельзя ни порезать, ни обжечь. Такого не бывает.

   - Понятно...

   Дийк ощутил неизъяснимый страх, почти ужас. И пугало его не что-нибудь, а смеющаяся девушка с милым и добрым лицом.

   - Вопросов больше не имею. Что ж, нельзя заставлять Принцессу ждать - я готов. Можем отправляться во дворец. Или в замок.

   - Глупый, никуда отправляться не надо. Проходы во дворец есть в каждом доме.

   Уни повела его за собой на второй этаж. В совершенно пустой комнате стояло большое зеркало. Над ним висел портрет в полный рост женщины зрелых лет в строгом темно-лиловом платье. Лицо было добрым и задумчивым, а над высоким лбом блестела маленькая серебряная корона.

   Девушка провела ладонью по зеркальной поверхности, и она пошла рябью, а потом и вовсе пропала, явив взору другое помещение. Статная и величественная госпожа с седыми волосами, поднятыми в высокую прическу, ждала его по ту сторону рамы.

   - Иди! - Уни слегка подтолкнула промира в спину. - Я тебя здесь подожду. Когда захочешь вернуться, попроси Принцессу, и она покажет, как попасть обратно.

   Дийк шагнул вперед.

   Принцесса приглашающим жестом показала на кресло напротив себя.

   - Приветствую вас, странник. Уни сказала мне, что у вас есть вопросы.

   - Да, вчера было несколько, а сегодня с утра нарисовалась еще парочка.

   Промир знал за собой одну особенность: чем выше титул его собеседника, тем сильнее он начинает... нет, не дерзить, но говорить независимо и раскованно. То была своего рода защита от блеска и мишуры сильных мира сего, от их возможных посягательств на его драгоценную свободу. Вот и сейчас он ответил нарочито небрежно, с насмешливой улыбкой.

   Принцесса никак не выразила неудовольствия его тоном, напротив, улыбнулась в ответ, и совсем без иронии. На щеках ее обозначились такие же ямочки, что и у его милой хозяйки. И выражением лица она напоминала Уни, хотя была старше той лет на тридцать.

   На стене висел такой же портрет Королевы. Сравнивая двух правительниц, бывшую и настоящую, Дийк отметил, что, кроме цвета одежды, у них мало общего. Круглые глаза Принцессы лучились легкомысленным весельем. Важной и величественной она могла показаться лишь в первый момент. Пожилая девочка - такое определение хотелось ей дать. Даже высокая прическа седых волос, как оказалось при ближайшем рассмотрении, венчалась вовсе не короной, но тремя серебристо-лиловыми бантиками.

   - Вот и хорошо! Но не обсуждать же важные дела на голодный желудок? Мне кажется, вы еще не завтракали, и мне бы хотелось попросить вас разделить со мной мою скромную трапезу. Обычно я встаю поздно, и завтрак у меня не утром, а днем.

   Дийк пробормотал слова благодарности.

   Стол во дворце не сильно отличался от стола его хозяйки - и набором блюд, и посудой. Было много сладостей и фруктов, а в качестве напитков преобладали сливки и виноградный сок. Подававшие еду слуги двигались быстро и весело, и даже слегка пританцовывали, лавируя между мебелью и позванивая подносами, словно бубнами.

   Насытившись, Дийк с удовольствием откинулся на спинку кресла и обратил выжидающий взор на сидевшую напротив женщину. Принцесса промокнула испачканные вишневым сиропом губы салфеткой, затем с мечтательно-рассеянным выражением принялась сворачивать из нее то ли кораблик, то ли журавлика.

   - Тело ваше насытилось, и теперь ждет насыщения душа, не так ли? Задавайте же свои вопросы. Я внимательно слушаю.

   - Расскажите о вашем мире. Что должно было произойти, чтобы он стал таким, как теперь?

   - Вам понравилось у нас? Конечно да, иначе и быть не может. Вы можете остаться здесь, и ваша милая девочка тоже. Мы всегда рады гостям, которые согласны стать людьми.

   Кораблик, видимо, не получился, и Принцесса смяла салфетку и щелчком отправила в пустую тарелку.

   - Я и так человек.

   - О нет. Еще нет, - она покачала головой (лиловые банты запорхали, словно три бабочки), смягчая свое отрицание улыбкой. - Послушайте, и сами все поймете. Тем более что вы просили рассказать историю нашего мира. Не так ли?

   Промир кивнул:

   - Буду весьма признателен за ваш рассказ.

   - Наша Королева, - движением подбородка Принцесса указала на портрет, - о которой, думаю, вам уже поведала Уни, была великим ученым. В то время, в которое она жила, наш мир представлял собой не лучшее зрелище: неурожаи, междоусобные войны, болезни. Леса вырубались, почва оскудевала, люди умирали чаще, чем рождались. Королева долго раздумывала о печальной реальности и пришла к выводу, что виной всему несовершенство человеческой природы. У каждого человека в душе есть хорошее и плохое, темное и светлое - у кого-то больше света, у кого-то тьмы. Королева изучила все умные книги, которые смогла достать, и в конце концов нашла способ, как отделить одно от другого, тьму от света. Это достигалось путем особой операции. Отделенная от света тьма поначалу уничтожалась - сжигалась. Но люди, подвергшиеся операции, спустя несколько дней отчего-то заболевали, и вылечить их не удавалось. К счастью, таких было немного: очень скоро Королева разобралась, в чем дело, и тьму стали сохранять. Так появились текры.

   - Текры? - переспросил Дийк. - Уни что-то говорила на их счет, но что это есть такое, я не понял.

   - Вы и не смогли бы понять: текры, я почти уверена, существуют только в нашем мире, и нигде больше. Название им дала Королева. Поначалу операция была долгой и сложной, но со временем становилась все проще и безболезненнее. В числе самых первых Королева провела ее на себе - конечно, с помощью мудрого лекаря, которому безусловно доверяла. Затем - на своих близких. В конце концов все ее подданные стали людьми, отделив себя от текров. Теперь такая операция проводится через месяц после рождения, и уже младенец становится человеком - светлым и чистым, свободным от тьмы и зла.

   - Вы хотите сказать, что за стенами города бродят ваши же части?..

   - Не совсем так. Но в целом верно. Не стоит их жалеть, странник, ведь это не люди. У них нет души: за стенами города обитают лишь сгустки тьмы, злобы и ярости - всего того, от чего издавна мечтал избавиться каждый разумный человек.

   - Сгустки тьмы... вашей тьмы! - которую вы вселяете в какие-то иные тела?

   - Тела домашних животных. Новорожденных телят, ягнят, поросят. Конечно, после этого они перестают быть домашними животными, кроткими, приносящими пользу. Становятся отвратительными - и внешне, и внутренне. Порой, очень редко, у женщин рождаются младенцы-уроды. Их тела тоже служат вместилищами для тьмы. 

   - Бедные ягнята и поросята... Но ведь вы отсекаете не только тьму! А также способность страдать, печалиться. Сужу по моей милой хозяйке.

   - Это тоже негативная способность, тоже тьма. Когда вы станете одним из нас, станете человеком - вы почувствуете, насколько легче и приятнее жить без всего этого груза.

   - Постойте, вы хотите сказать, что и меня подвергнут этой вашей операции?!

   - Конечно. Но не стоит бояться: как я уже сказала, теперь это делается быстро и безболезненно.

   - А если я откажусь, вы выгоните меня в пустыню, к текрам?

   - Конечно, нет! - Принцесса укоризненно рассмеялась, бантики-бабочки покачнулись на серебристой копне волос, словно решили взлететь, но передумали. - Вы просто покинете наш мир. Превыше всего мы ценим свободу - как свою собственную, так и чужую. Только зачем вам это? Вы ведь давно путешествуете, скажите: встречался вам мир, подобный нашему? Только честно. – Она принялась теребить аметистовое ожерелье, длинное, спускающееся до пояса, то завязывая на нем узелки, то расплетая. - Это просто чудо, что вы к нам попали. У нас нет ни войн, ни голода, ни болезней, ни отчаянья. Даже слов таких нет - в памяти большинства моих подданных. Нам незнаком страх смерти, мучающий разумных существ от начала времен. Смерть здесь приходит вовремя, долгожданной гостьей, прекрасной и ласковой, а не безносой старухой с косой и чумным дыханием... Впрочем, я даю вам время подумать. Не хочу торопить с выбором. Посоветуйтесь со своей маленькой спутницей - по словам Уни, она умна не по годам.

   - А можно мне взглянуть на этих ваших текров? Можно побывать за стенами города?

   - Если вы пойдете туда в одиночестве, вас растерзают на части. Но вы можете пойти со мной: каждый вечер я пою для них с западной городской стены.

   - Поете? - изумился Дийк. - Но зачем?

   - Это один из заветов Королевы. Мы не все их понимаем, но, тем не менее, стараемся неукоснительно соблюдать.

   - Я пойду с вами. Думаю, это будет любопытное зрелище.

   - Тогда вы можете пока осмотреть мой дворец. Я сама найду вас, когда придет время. А сейчас прошу извинить: меня ждут дела.

   Принцесса поднялась с кресла, шурша одеждами, на миг обретя величавость, приличествующую ее сану. Впрочем, светло-лиловое платье с обилием оборок, оказавшееся чересчур пышным и не слишком длинным, тут же нарушило это впечатление, как и бантики в волосах, и перепутанные нити аметистов...

  …