Крылья

Глава 13

Непроизвольно или нарочно, Мари уже и сама не понимала, но встала перед Ильей, будто закрывая его от Криса. Этот эпизод отложился не только в памяти Хироки. Никитин был поражен. Он тогда удивленно покосился на черную макушку стоящей перед ним женщины, отодвинул и протянул руку Кристофу. Они все же столкнулись в холле отеля.

Теперь Мари, доработав этот день до конца, с видом великомученицы сидела в кабинете, положив голову на стол. Моральное состояние достигало отметки «паршиво». Может, уехать куда-нибудь? В Японию.

Хироки резко выпрямилась. Боже, почему она об этом не подумала раньше? Нужно поговорить с Козловской и улететь с ней на Кюсю. Мила вряд ли сможет составить им компанию. Она часто в командировках. Вот и завтра улетает в Турцию. Хироки бы такую командировку.

В общем, сделав себе мысленную заметку, Мари привела стол в порядок, оглядела кабинет, покосилась в окно, за которым уже было темно — еще бы, времени-то почти полночь — и пошла переодеться. Когда вышла из кабинета, обратила внимание, что в коридоре мигает лампочка на одном из светильников на стене.

— Замените, пожалуйста, лампочку. В коридоре, возле моего кабинета, — проговорила Мари, записывая голосовое в общий рабочий чат в ватсапе, заперла дверь на ключ и направилась к лифту.

Майер вышел из-за угла как маньяк, от чего у Хироки оборвалось сердце, и она, прижав руку к груди, тяжело выдохнула.

— Напугал… кхм… Господин Майер, почему вы все еще здесь? — спросила Мари, нажав на кнопку вызова лифта, но поскольку тот уже был на этом этаже, сразу же вошла в кабину. Кристоф последовал за ней. — Вы ждали меня?

Мужчина кивнул, разглядывая Мари с придирчивостью заинтересованного в ней человека. Глаза так и блуждали по лицу и телу, и от этого у Хироки засосало под ложечкой. Она сглотнула, чувствуя, что если заговорит, голос выдаст ее. Было страшно.

— У тебя прогулы, Мари, — наконец отозвался Кристоф, отводя глаза и вставая к женщине в профиль, и теперь он глядел на нее в отражении. — Что будем с этим делать?

Мари осторожно спросила:

— А что я могу сделать, директор? Хотите, отработаю в выходные? Или…

— Могу испортить тебе жизнь за такое халатное отношение, — вдруг произнес Крис с мягкой улыбкой, повернувшись к Мари, — хочешь? — Та молчала. — Если нет, тогда вставай на колени и соси, Хироки. Ты ведь любишь прыгать с члена на член. Не думал, что ты такая грязная шлюха. Черт подери, а я боготворил тебя. — Отвернулся, кривя губы в презрении. — Отрабатывай, Хироки, так, как умеешь, но чтобы прогулы закрыла, — заключил мужчина и вышел из лифта первым.

Мари, похолодевшая всем телом, задохнулась от накрывшей ее боли. В носу защипало. Она еле переставляла ногами, минуя ресторан, куда и пошел Майер. Поторопиться не могла, словно конечности одеревенели, вот и плелась к выходу сама не своя. Так унизить всего парой предложений — это еще постараться надо. Хироки не думала, что она такая уязвимая. Видимо, в душе она сама считала себя человеком, который изменил своему партнеру. Да, кажется, так и было. Но сейчас все иначе. Начнем хотя бы с того, что она лишь раз поцеловалась с Ильей, а после уже рассталась с Майером. Рассуждать об этом было как-то глупо. Мари чувствовала себя подростком, который выискивает причину конфликта не там, где нужно. Ей бы включить холодный разум, обдумать все спокойно, а не выходило. Сильная обида накрыла ее из-за унизительных слов Криса, поэтому эмоции зашкаливали. Она выскочила из «Рулетки» куда бодрее, чем это было минутой ранее, сразу огляделась, никого подозрительно не увидела и пошла к своей машине. Ее автомобиль стоял на парковке, как и обещал Никитин. А еще Никитин сказал, что за Мари всегда наблюдают. Вот и славно. Так даже лучше. Что если Кристофа перемкнет? Однако эти мысли Хироки быстро оборвала. Привыкла надеяться только на себя. Нельзя полагаться на других. Взять себя в руки и справляться. Один в поле тоже воин, еще какой — дурной, безрассудный, но воин.

«Женщина-ниндзя», — вспомнила Мари, как однажды назвал ее Илья.

Мило.

Усевшись за руль, женщина отметила, что в салоне пахнет новым освежителем, и на сиденье рядом кое-что заметила. Диск, на обложке его было знакомое Мари желтое солнце на черном фоне и большие четыре буквы «КИНО».

— Хм… — удивленно хмыкнула Хироки, взяла диск и под ним обнаружила записку.

Прежде чем прочесть, вставила диск в магнитолу, и по салону полился «Бездельник». Хироки невольно засмеялась. Развернула записку и увидела следующее: «Это отредактированный сборник лучших песен группы «Кино». Слышал, ребята дают концерты, где на записи поет Цой под живую музыку. Наслаждайся, солнышко».

Еще три раза Мари прочла послание, улыбаясь во весь рот. Сердце билось в ускоренном темпе. Хироки изучала почерк Ильи. Аккуратный, но размашистый.

Добавив звука, Хироки завела двигатель и сдала назад. Она почувствовала себя невероятно счастливой. Никитин ухаживал так странно, но попадал в точку. В самое сердце. Кому-то этого было бы мало, кто-то хотел бы чего «подороже». Но только не Мари. Диск с любимой музыкой — это подмеченная деталь, Илья обратил внимание на ее музыкальный вкус. Розы. Хироки любила розы. А что уж говорить о том, как Илья умел целовать ее руки. Только за это Мари могла продаться ему. Вот правда.

***

Глухие удары один за другим доносились из-за двери помещения. Этот, так называемый офис, находился в глубине двора, куда вела проходная парадная, зассанная и прокуренная. Вряд ли здесь жил кто-то кроме таких вот забулдыг, что пили на скамье неподалеку.

Стас меланхолично за ними наблюдал, курил и теребил в правой руке зажигалку. Там, где сейчас был Никитин, наконец, все стихло. Пара бугаев, стоявших по обе стороны от двери парадной, неподвижно ждали. Раздался короткий свист, и те, как цепные псы, среагировали на команду. Мгновенно ринулись внутрь. Марьянов спокойно вошел следом.

Картина, писанная маслом: Никитин в белой рубашке, с закатанными рукавами, с брызгами крови на груди, стоит над телом, что едва шевелится, и вытирает руки таким же белым платком.

— Как давно это было, — глубоко вдохнул и шумно выдохнул Илья, оглянулся на Стаса, который смотрел на него пристально. Подошел и, указательным пальцем проведя по лбу друга, проговорил: — «Чертов мясник», читаю на твоем лице, Стасик.

Тот хохотнул, покачав головой, но подтвердил:

— Именно так, Илюх. Все нормально? Тебя действительно давненько так не срывало.

— Любому терпению есть предел. — Илья повернулся к парню, которого только что почти убил, оглядел свои костяшки, шикая от неприятной боли, и добавил: — Я этих шестерок Майера за яйца подвешивать буду, если еще раз сунутся. — Кивнул ребятам, мол, уносите, а потом опять повернулся к Марьянову: — Выяснил, откуда он? И что это вообще за место такое?

Тот сразу же вынул телефон, набрал Джехена, но подняла трубку Агата.

— Позови, — кратко бросил Стас, но женщина, тяжело дыша, пробормотала, что перезвонит, и дала отбой. — Вот же, — поджал губы Марьянов и взглянул на Илью, который присел на подоконник, спиной как раз к тем алкашам, что, притихнув, наблюдали сцену из «лихих 90-х», не иначе.

Из внедорожника бугаев гремела музыка, чтобы приглушить стенания пострадавшего парня, которого запихивали в салон. Мужики, вылупившись, пялились на них, видимо, не зная, куда деваться. Никитин же, заметив, куда глядит Стас, обернулся, пронзительно свистнул и вдобавок воскликнул:

— Эй, братки! — те синхронно повернулись на звук. — Сюда подойдите! — Никто не шелохнулся. — Мужики, сюда идите, говорю, на выпивку денег дам. — Молчание. Но каждый из них стал коситься на другого, в итоге решился подойти только один из четверых. Смельчак. — Иди-иди, не обижу, слово даю.

Мужик, осмелев, направился к самому окну, встал, чуть задрав голову, и Никитин, пошарив по карманам брюк, перегнулся через подоконник.

— И пожрать себе возьмите, а то еще помрете от бухла своего, — сказал он, протягивая алкашу две купюры по пять тысяч. У того аж глаза на лоб полезли. Он, хватая деньги дрожащими руками, не веря в такое счастье и ради приличия подозревая этого блондина в обмане, поднял на него щенячий взгляд, хрипло спрашивая:

— Что сделать надо? — беззубый рот растянулся в нерешительной улыбке.

Илья усмехнулся.

— За мое здоровье выпейте и все. — Мужик попятился, все еще не понимая, шутка или всерьез, а потом рванул к дружкам. Никитин же выкрикнул ему вслед: — Не помри, понял меня? — добавляя уже тише: — А то на моей совести будет.

За спиной кашлянул Стас, явно подавляя рвущийся из него сарказм, и Никитин, закатив глаза, оглянулся.

— Только ляпни.

— Нет, что ты. Подумаешь, пару минут назад одного придурка чуть не убил. Что бубнить-то, правда, Илюх?

— Отвянь. Дай закурить лучше.

Вышли из парадной вдвоем. На город опускались сумерки.

— А что там любовь моя ненаглядная? — поинтересовался Илья, в зубах зажимая сигарету, и, опустив рукава безвозвратно испорченной рубашки, надел пиджак.

Марьянов распахнул дверь Рейндж Ровера с водительской стороны и отрапортовал:

— Трудится.

— М? В выходные? — удивился Илья.

— Да. Видимо, наверстывает упущенное.

Никитин улыбнулся, вынимая из кармана брюк телефон.

— Пчелка моя, — пробормотал он и набрал номер Майера. Ждал, когда ответит, долго, но наконец тот ответил. Даже не давая и слова ему вставить, Илья сразу же произнес: — Слышишь, — удержался от оскорбления по телефону, — Кристоф, я тебе там «привет» свой пламенный отправил. И вот что я тут подумал: ты все никак не поймешь, на кого прешь, так что официально заявляю: я в деле. Теперь уж не обессудь, по головам пойду. Ты меня услышал?

— Услышал. Принимаю вызов, Илья, — спокойно ответил Майер. — Тоже жди ответного удара.

— Весь горю, весь в предвкушении, — заулыбался Никитин, и Стас, который наблюдал за ним, подумал, это самая жуткая из его улыбок. — Не опускайся только ниже плинтуса.

— Что ты имеешь в виду?

— Сам додумаешься, я тебе детали благородного состязания объяснять не стану.

— Благородного? — рассмеялся Крис. — Приятно, ты такого хорошего мнения обо мне. А что если я совсем не благородный? Что делать будешь, Никитин?

Илья нутром чуял — речь о Хироки. Внутри разлился жар ярости. Но он умел это контролировать, голос не выдал ни единой эмоции.

— А я привык свое отношение к человеку поступками показывать, а не словами, Крис. Я тебе угрожать сейчас не буду. Просто рискни перейти мне дорогу, и сам в полной мере все прочувствуешь. Я п*здец каким неблагородным стану.

— Ну вот, уже угрожаешь.

Илья ухмыльнулся, кивнув Стасу, мол, едем, сел на заднее сиденье и, вздохнув, ответил с фальшивым добродушием:

— Побойся бога, ничего подобного, Крис. Спи спокойно, пока можешь. И давай-ка, позаботься там о мудаке, который хотел слить мои деньги тебе. Не повезло пацану.

Майер на этот раз смеялся натянуто. Кашлянул. Закурил, явно занервничав, и пробормотал:

— Тогда капитану Климкину тоже привет. Я понял, он хочет меня прижать. Как бы это с ним ничего не случилось одним темным вечером. Нева — прекрасная река, но, говорят, прямо аномальная зона там, затягивает всех.

— Затягивает идиотов, которые пытаются ее, гордую, вплавь пересечь. С нормальными людьми в этом городе все в полном порядке, Майер. Так что ты поменьше шаманов местных посещай, а то и в привороты верить начнешь.

Швейцарец театрально ахнул, мол, оскорбился, но тут же шутливо ответил:

— Нет у тебя, Илья, ничего святого. Хоть бы в храм сходил, покаялся.

— Твоими молитвами живу, Крис, друг ты мой сердечный. Завязывай уже. Нет у меня свободного времени на премилые диалоги с тобой. Ты меня услышал, я тебя тоже. До встречи, — отрезал Никитин и сбросил вызов.

Он задумчиво курил, глядя в окно, как раз по мосту через Неву проезжали, и мужчина тревожно прикусил губу. За Данилу было страшно. Что-то Кристоф часто о нем вспоминает.

Заведенный после разговора с Майером, Илья переметнулся мыслями на Хироки. Стало только хуже. Теперь к злости примешалось раздражение — сексуальная неудовлетворенность сказывалась.

— Стас, — позвал Илья, и друг бросил на него взгляд в зеркало, — давай Мари украдем.

— Что? — не понял тот.

— Украдем Хироки. Что непонятно?

— Илюх, ну поругаетесь ведь. Оно тебе надо? — попытался вразумить друга Марьянов, но тот сверлил его упрямым взглядом. — Ладно, — устало вздохнул Стас и перестроил маршрут на навигаторе.

На самом деле Никитин пообещал себе, что не будет трогать Мари в этот вечер. Просто попялится на нее, насладится видом, подергает за хвост эту кошечку и оставит в покое. А при лучшем раскладе пригласит переночевать у себя. Но еще прекраснее было бы поехать к ней. А что, хорошая мысль. С таким настроем и поехали в «Рулетку». Там и Джехен отзвонился, поведал подробности сегодняшнего дела, а когда уже прибыли на место, Стас поинтересовался: «Ничего, что ты пойдешь к ней в перемазанной кровью рубашке?». Илья, который, видимо, вообще об этом не подумал, замер, уставился на друга и, расплываясь в улыбке, сказал: «Раздевайся».

***

У Хироки скулы свело, как только она за спиной услышала голос Ильи, который громко здоровался с кем-то из посетителей. Уши стали красными, и женщина не знала, куда девать глаза. К тому же на нее пялился Никита, многозначительно улыбаясь – юная сваха - и готов был, судя по виду, вот-вот окликнуть Никитина со словами: «Хироки здесь! Стоит красная, как помидор!». Поэтому, пользуясь тем, что Илью увлек болтовней какой-то мужчина, Мари, случайно поймав его искрящийся весельем взгляд, демонстративно прошествовала мимо, а в коридоре бегом рванула в сторону уборной. Уже запершись в кабинке, она обхватила голову руками, приводя себя в чувство, и даже поморщилась от собственной тупости. Загнала сама себя в ловушку. Мало того что сбежала прямо перед носом Никитина, так еще и сюда его заманила.

Хлопнула дверь. Мари развела руками, беззвучно шевеля губами: «Ну же, только не он, пожалуйста, Иисус, услышь меня, пусть это будет не он». Иисус женщину не услышал, там у него, видно, были свои планы на их счет, но все равно Мари всем телом дернулась, когда толкнули первую дверь кабинки, и та громыхнула о стену. За ней — вторую, третью. А уже у четвертой, где и пряталась она, все стихло. Хироки, зажав рот руками, во все глаза таращилась на мужские туфли, и опять дрогнула, потому что по двери тихо постучали. Кажется, Илья прислонился к ней плечом, когда мягко сказал:

— Знаешь, солнышко, я тут на днях вдруг кое-что понял… — помолчал несколько секунд, — я рад, что бросил тебя тогда. Взгляни, какой ты стала. Красивая, женственная, но стеснительная, как юная девушка, и такая трогательная. — Опять короткий стук. — Мари, я с ума схожу, когда ты краснеешь, смущаешься и убегаешь, чтобы отдышаться. Если тебе станет легче, у меня тоже дыхание сбивается, когда вижу тебя. Как думаешь, что бы это могло значить?

Хироки отняла руки от лица. Дыхание у нее сейчас действительно сбилось. В груди было горячо-горячо, даже страшно стало - не отключиться бы на месте от таких эмоций. Зачем Илья говорит такие вещи? У Хироки голова от этого шла кругом. Она стояла и смотрела в пол, ожидая продолжения, но Илья молчал. Долго молчал. Мари прислонилась спиной к двери, воображая, что прижимается к спине Никитина, и тогда услышала усталое:

— Мари, выйди и обними меня. Очень прошу.

Хироки почувствовала, что-то случилось. Внезапно стало тоскливо. Она никогда не задумывалась - Илья тоже человек. Он тоже устает, боится чего-то или за кого-то, тоже хочет покоя.

Щелкнув замком, Мари осторожно открыла дверь, сразу же наткнулся на взгляд Ильи. Тот отошел, не набрасывался, чего остерегалась Хироки, и, разведя руками, так и остался стоять. Хироки, не зная, как вообще реагировать, нахмурилась, но шагнула к мужчине и…

В туалет вошли две девушки. Уставились на парочку, и Никитин, выразительно на них взглянув, вышел за убежавшей прочь японкой. Уже бесило, что постоянно нужно ее ловить, однако в этом даже что-то было. Улыбаясь Никитин дошел до самого конца коридора, где только что хлопнула дверь, толкнул ее и оказался в затхлом небольшом помещении для хозтоваров. Ни окошка, ни лучика света. Только тусклая лампочка над головой. Хироки и не убегала — это Илья понял по выражению лица — и сразу же врезалась в него, обнимая, как тот и попросил. Никитина такое поведение этой женщины даже возбуждало. Но сейчас это было опасно. Хироки прижималась так плотно, что все тело Ильи невольно натянулось струной, а женщина, наоборот, казалась расслабленной. Она словно только этих объятий и ждала. Принюхивалась, почти незаметно водя носом по шее Никитина, обдавала кожу теплым дыханием, а тот принялся мысленно считать. Сколько еще Хироки будет управлять его телом? Пора было дать Илье хоть что-то, нечто большее, чем просто поцелуи. Даже тот случай у нее на кухне — мало для него. Да и для Мари тоже, Никитин был в этом уверен. Но кое в чем еще был уверен на сто процентов. Например, в том, что если сейчас возьмет ее, та оттолкнет его после этого. Деликатным быть у Никитина, сгоравшего от своих страстей, выходило откровенно плохо, но он постарался разыграть сцену. Уткнувшись Мари в плечо, он крепко ее к себе прижал и пробормотал:

— Я сейчас в обморок грохнусь, так кушать хочется и… поспать бы, — широко зевнул. — Жаль, Стас укатил. Вызовешь мне такси, солнышко?

Затаился в ожидании ответа. Как и полагал, Мари проявила милосердие. Ох уж эта ее доброта. Илье даже отчитать ее захотелось.

— Ну… могу сама тебя отвезти. Только до Репино далековато… — пробормотала женщина, заботливо поглаживая Никитина по спине. — Если хочешь, — задумалась, — переночуй у меня.

Никитин подавил самодовольную улыбку. Выпрямился, с подозрением уставился на Мари.

— Ты уверена? Я могу вызвать такси, так что…

— Да не надо. Переночуешь и все, — отмахнулась Хироки и двинулась к двери, явно уже жалея, что пошла на это, но из гордости не отказалась от своих слов.

«Ох, Мари, как много мудаков могут использовать эту твою черту», — идя за ней по коридору, думал Никитин, но не чувствовал себя виноватым ни на йоту. С чего бы? Он добивается женщины, которая ему симпатична. Ничего такого.

Отдав мужчине ключи, Мари приказала ждать ее в машине, и тот, покурив, уселся рядом с водительским сиденьем. Разумеется, сразу же принялся разглядывать салон, открыл бардачок, нашел пластиковые стаканчики, раскладной маленький нож, диски — среди них был и тот, что подарил он, а под ними - презервативы и записка. Чуть не лопнул от радости, что Хироки не выбросила это послание. Вернул на место, а вот презервативы сунул в карман брюк. Вовремя, надо сказать. Как раз Мари подошла к машине. Хорошо хоть пиджак снимала, поэтому Илья успел бесшумно захлопнуть бардачок. Хироки села за руль, и Никитин подумал, что сейчас наверняка перевозбудится до покрасневших глаз, потому что впервые поедет с Мари, когда та в качестве водителя. И точно.

Ехали спокойно. Мари хоть и соблюдала правила, все равно была довольно резка на дороге, но внимательна и уверена в себе. Она хорошо смотрелась за рулем. Это действительно будоражило.

— Ты всю дорогу на меня пялишься, — заметила Хироки не поворачиваясь, — все хорошо?

— Более чем, — тихо бросил мужчина, этим и заставил Мари взглянуть в его сторону. Никитин не улыбался, просто продолжал сверлить потемневшим взглядом. — Отвернись, а то врежемся куда-нибудь.

Хироки, сглотнув комок, вернула внимание дороге, потянулась и включила музыку. Забыла, что звук не убавила, и та громыхнула на весь салон. Илья не дал сделать тише, поймав женщину за руку. Но отпустил, когда той надо было переключить передачу. Вперился взглядом в ее профиль, пробежался по груди, ниже, по бедрам. Теперь уже пришлось отвернуться. Он был самонадеянным, когда решил стать помягче с Хироки. Вряд ли получится…

В плохом освещении лифта оба молчали. Было неловко только Мари, Илья же боролся с диким желанием наброситься на нее. Поэтому его лицо было холодным, будто мужчина закрылся в себе. Хироки нервничала, не понимала, почему тот опять злится. Но с расспросами не лезла. Просто первой вошла в темную квартиру, зажгла свет и повернулась к Никитину, глаза которого сразу же прикипели к двум большим чемоданам, что стояли в прихожей у стены.

— Ты куда-то уезжаешь? — спросил он низким голосом, ниже обычного. Мари насупилась, всматриваясь в его лицо.

— Нет. Это вещи Криса.

Полоснуло. У Ильи возбуждения убавилось в половину. Он проморгался, снял обувь, сбросил пиджак и сразу же расстегнул рубашку, которую ему одолжил Стас.

— Могу я принять душ? — спросил Илья сухим тоном и прошел мимо Мари.

Та, секунду не двигаясь с места, подался за Никитиным, вцепилась в его руку и уставилась в глаза.

— Что с тобой творится? — процедила она со злостью. — Можешь прямо сказать? Всю дорогу молчал. Что не так?

Никитин, глаза которого сверкнули холодной яростью, жестко улыбнулся, схватил женщину за руку и прижал к своему паху.

— Вот что не так. Как поступим?

Хироки вытаращилась на него, изумленная, напряженная, покраснела до корней волос, и задышала тяжелее.

— В… в душ… иди… — выдавила, убрав руку от твердой выпуклости в штанах Никитина. — Сейчас полотенце принесу… — и улизнула в спальню.

Она рылась в комоде, отмечая, как колотится сердце и дрожат руки. Сама понимала, как сильно хочет Илью, но все не могла решиться. Так не хотелось вступать в эту опасную связь. Но, казалось, обратного пути нет. Поэтому, стоя за дверью ванной, откуда доносился шум воды, Мари несколько минут уговаривала себя быть смелой, и вернувшись в спальню, села на кровать. Подышала глубоко, чтобы чуточку прийти в чувство, после чего встала, быстро лихорадочными движениями принялась стаскивать с себя одежду. Оставшись полностью обнаженной, она прихватила полотенце и вновь подошла к ванной. Слегка толкнула дверь. За наполовину задернутой шторкой стоял Илья. Хироки тяжело сглотнула, глядя на его тело с жадностью, облизнула пересохшие губы и медленно вошла. Не отводя глаз от спины мужчины, Хироки положила полотенце на стиральную машину, дернула занавеску в сторону и, быстро шагнув в ванну, обхватила Никитина руками.

— Я нарочно тебя пригласила, — удивила она честным признанием. — Ты ведь тоже это нарочно, да? Из твоих брюк выпали презервативы, Илья.

Никитин отрывисто хохотнул, убрал руки женщины и повернулся к ней. Замер разглядывая. Так смотрел, что у Мари все тело обмякло. Она стала вялой, податливой, словно попала под гипноз, и когда голубые глаза уставились в ее, женщина просто кивнула. Никитина накрыло. Самому страшно стало. Их первый раз после стольких лет вряд ли будет по-человечески нормальным.

— Мари? — на всякий случай позвал Илья, будто проверяя, в порядке ли та, и она еще раз кивнула, глядя на него вполне осмысленно. — Черт… Хироки… — добавил Никитин, уже отрывисто ее целуя…