Крылья

Глава 12

«Каждой собаке палку и кость,

И каждому волку зубы и злость»

«КИНО» — «Песня без слов»

Елизавета Петровна шлепнула кота Степку полотенцем по спине, и тот, громко мяукнув, спрыгнул со стола на пол. Вихрем пронесся по прихожей и влетел в комнату, где Мари лежала на кровати. Степан как раз под кровать и забился. Хироки удивленно приподнялась на локтях, отложив телефон, где в чате переписывалась с Юлей и Милой, и свесилась с края кровати.

— Эй, Степка, ты чего это? — усмехнулась Мари, потянулась к коту, который тут же недоверчиво обнюхал ее пальцы и вышел. Запрыгнув на кровать, Степан принялся тереться об Мари, тыкался мокрым носом в лицо, лизнул щеку, заурчал. — Ну что? Получил люлей? Эх, какой ты балбес, Степан.

— Не трогай этого негодника, — возмутилась бабушка, войдя в комнату, и вместе с ней принесло еще более явственный запах оладушек. — Мари, ты что? Холодно ведь! — тут же всплеснула руками Елизавета Петровна и посеменила в сторону окна. Захлопнула его и повернулась к внучке. — Сквозняки — дело опасное, не злоупотребляй. — И вновь замахнулась на Степку, от чего кот забился Мари за спину. — Ух… гад. Сметану слизал твою с тарелки. Иди уже, поешь. Валяешься без толку.

Бабушка вышла, наворчав на Мари совершенно беззлобно, и женщина вдогонку бросила:

— Сейчас, ба. Юля пишет… — прозвучало тише, потому что писала вовсе не Юля. — Крис? — буркнула Хироки, встала и уселась на подоконник.

Бабушка была права. На улице сегодня после ночного дождя было сыро и холодно. Мари мечтала о теплом лете, хотя знала, потом, уже летом, будет ныть, как ей плохо от жары. Так всегда. Но сегодня пасмурное небо хмуро глядело на Петербург, будто за что-то гневаясь на него, и норовило разразиться ливнем. Хироки вздохнула, читая: «Тебя нет на работе несколько дней. Это увольнение по статье. Ты уверена, что тебе это нужно? Явись в отель».

И то верно — Хироки забила на работу. Никогда еще она не была так безответственна. Уже три дня прошло после того набега на «никитинский» коттедж, а Мари все не решалась поехать в «Рулетку». Казалось бы, чего ей бояться. И ответ был. Вовсе не Майер пугал Хироки, а Илья, который постоянно там отирался.

«Скоро буду», — ответила Хироки и, окинув улицу за окном мутноватым спросонья взглядом, поплелась на кухню.

Позавтракала быстро, все-таки начала нервничать, затем отправилась в ванную. Быстро собралась, одевшись в толстовку и «спортивки», в которых и приехала к бабуле, подумала, что в костюм переоденется на работе, и в прихожей уселась на пуфик. Обуваясь в кроссовки, болтала с бабушкой, что убиралась на кухне, чмокнула ее в щеку, когда та выглянула из-за двери, и выскочила на холодную лестницу. Дверь хлопнула слишком громко — эхо пронеслось до самого низа. Женщина вошла в узкую мрачную кабину лифта, собрала волосы в пучок и подумала, как будет разговаривать с Кристофом. Ничего не шло в голову.

К сожалению, пошел дождь. Мелкий и неприятный. Хироки натянула на голову капюшон толстовки, вдыхая соленый «рыбный» запах улиц, и, ссутулившись, рысцой побежала через двор туда, где оставила машину. И остолбенела. Среди пяти припаркованных автомобилей, своего, шестого, она не обнаружила. Огляделась. Поправила капюшон, который сползал на глаза. Покружила в недоумении на месте, где точно оставляла машину, словно она была невидимой и могла вот-вот обнаружиться, и абсолютно растерялась. Сердце от тревоги забилось быстрее.

— Да что за шутки? — проговорила Хироки, нервно хохотнув, потом двинулась к темной арке. Выскочила на тротуар, где по оживленной улице сновали прохожие, гудели машины, все куда-то неслись. — Что… Что за хрень?

Женщина сорвала капюшон, вынула из кармана телефон и замерла во второй раз. А кому звонить? В полицию, видимо, надо. Либо это угон, либо у кого-то шутки паршивые…

— Никитин.

Мари произнесла это вслух. Подняла глаза и пробежалась взглядом по всем припаркованным у магазинов машинам. Ни одного Рейндж Ровера. И почему это должен быть Илья?

Изрядно перенервничав, Хироки вернулась во двор, пригляделась. Следов на асфальте никаких не было, да и дождем все смывало, поэтому толку от того, что она тут топчется, совсем не было. В конце концов Хироки решила вызвать такси, но как только собралась это сделать, шурша шинами, во двор медленно заехал черный внедорожник. Стиснув зубы, Мари волком уставилась на того, кто сидел за рулем. Илья же опустил стекло и, ни слова не вымолвив, махнул головой, мол, садись. Мари чувствовала, как одежда промокала все больше и больше, поэтому с недовольством во всем своем облике открыла заднюю дверцу и плюхнулась на сиденье. Скрестила руки на груди. Никитин не стал говорить с ней, развернул машину и куда-то повез. Куда? Черт знает куда.

Мари вытерла влажный от дождя лоб ладонью, заметив, что Илья поглядывает на нее в зеркало. Потом, когда тот увлеченно вел автомобиль, Хироки и сама стала на него коситься. Голубые глаза внимательно следили за дорогой, но в какой-то момент хитро сощурились и, перехватив взгляд женщины, Никитин вымолвил:

— Что такое, Мари? Так сильно нравлюсь, что оторваться не можешь?

— Где моя машина? — проигнорировала эти глупости Хироки. — И с какого перепугу ты здесь именно сейчас?

— Ну, на второе отвечу размыто, — опять бросил Илья взгляд на Мари, — скажем так, за тобой присматривают. А что до машины… Я загнал ее в автомастерскую, — улыбнулся мужчина.

— Чего?

— В автомастерской твоя «ласточка», Мари. Что непонятно?

— Это как раз понятно, — подалась Хироки вперед, — меня интересует, какого лешего ты угнал мою машину? Вскрыл замки и угнал? Ты вообще что ли…

— Что? Заявишь на меня? — усмехнулся Никитин. — Я ж из добрых побуждений. Она у тебя так барахлила — у меня глаз дергался.

— Это мозги твои барахлят, Никитин! — рявкнула Хироки и, схватившись за ручку дверцы, прибавила решительным тоном: — Тормози, иначе выпрыгну.

Никитину было хоть бы хны. Он сразу же заблокировал замки и поехал себе дальше. Хироки, покраснев от злости до корней волос, сверлила затылок мужчины уничтожающим взглядом.

— Зачем ты это делаешь? — процедила она.

— Потому что хочу и могу. Тебе не нравятся мои ухаживания, лапушка? — оскалился Никитин, покидая проспект, и теперь они ехали по менее оживленной улице. — Я же говорил тебе, ты сама во всем этом виновата. Что за безумные ночные приезды? Что за признания? А целомудренные поцелуйчики в щеку. Какая ты безответственная, Мари, сама за ниточки дергаешь, а потом «моя хата с краю — ничего не знаю». Так не пойдет. Если начала, иди до конца, женщина-ниндзя.

— Ухаживания? — нервно фыркнула Хироки. — Ты из пещеры только вчера вышел? Что за варварский подход? Ворваться в мою жизнь, разрушить ее, а потом свалить на меня же. Совести у тебя нет, Никитин.

— Как это нет? Я ведь приехал за тобой, как только узнал, что ты покинула свое «убежище». Не бросил, как видишь. И да-да, как ты уже догадалась, я тут неподалеку был. Я, в принципе, чаще всего где-то рядом. Бойся, Мари, — ерничал Илья. — Кстати, а тебе куда? — тут же спохватился Никитин, но как-то не натурально получилось, словно его не особо заботило, куда она там намылилась.

Хироки, которая теперь меньше всего желала ехать в «Рулетку», сглотнула, отвернулась, хотя понимала, что Илья за ней наблюдает, и ответила:

— Уже не знаю. Ты все испортил.

— О-о, мне так жаль, — и добавил, — ничуть.

Тон его изменился, и Хироки заметила это сразу. Напряженно уставилась на мужчину, а потом поняла, тот как раз везет ее в отель. Криса разорвет от злости, если они там вместе нарисуются.

— Давай позавтракаем! — выпалила вдруг Мари, обхватив подголовник водительского кресла руками, и натянуто улыбнулась, перехватывая взгляд голубых глаз в отражении. — Хочешь?

Никитин ничего не ответил. Вообще никак не отреагировал, но спустя минут десять припарковался в небольшом симпатичном дворике, где Хироки заметила вывеску и кованую калитку. Это был вход в кафе.

Выйдя из машины, Илья оставил пиджак в салоне, захлопнул дверцу и, дождавшись Мари, вместе с ней направился к калитке. Та тихо скрипнула, пропуская вначале Хироки, а за ней и Никитина, и женщина, минуя аккуратные лавочки, спросила:

— Почему ты забрал мою машину? Если хотел увидеться, мог просто позвонить.

— И ты согласилась бы, ну конечно, — прозвучало вполне резонно и, открывая дверь в помещение, откуда сразу пахнуло ароматом кофе, прибавил: — Не волнуйся так, — взглянул на часы, — твою машину вот-вот пригонят к отелю. Ты ведь туда собиралась?

Хироки насупилась. Все-то он знает. Псих. Следит за людьми, как сталкер. Что ему вообще надо?

Когда премилая официантка любезно отвела их к самому отдаленному столику у окна, по просьбе Ильи, конечно же, Хироки не преминула высказать негативную мысль по поводу «угнанной» машины.

— Маячки что ли налепил? — буркнула она, садясь напротив Никитина.

Тот спокойно улыбнулся, и Мари подумала, вот улыбается, кажется таким сдержанным, а уж ей-то довелось убедиться, насколько эта маска порой хрупка. Только слово Илье не то скажи, сразу хлещет такими фразами — мама, не горюй. Получается, с таким, как он, или по-хорошему, или никак. Вот только забавно выходило — Хироки вела себя так, как ей хотелось, даже если эта резкость причиняла Никитину дискомфорт. Подстраиваться под него у Мари желания не было. Быть собой — вот что оставалось для нее на первом месте.

— Думай, как хочется, — отозвался мужчина, пробежался по меню глазами и сразу перевел взгляд на подоспевшую к ним официантку.

Столик в самом деле находился в уединении от других, и это слегка напрягало Мари. Слева было окно, по стеклу которого мелко бил дождь, а справа — примерно двухметровая стена с полками, на которых стояли милые фигурки, статуэтки и даже расписные чайные наборы. Поэтому получалось, что место это было как бы в закутке. Как бы, потому что сквозь стеллаж между полками, где были просветы, вполне хорошо виднелся зал и бар. Зато вот их с Ильей оттуда точно не было видно. Смутившись от того, что успела придумать себе всякого, Мари взглянула на Илью. Тот обратился к официантке по имени, что было на ее бейдже, и Мари отметила: он заказал омлет, жареный бекон, салат из свежих овощей и американо. Простой человеческий завтрак. А вот Хироки, слопавшая немало бабушкиных оладушек, застопорилась с выбором. Но поняла, что смотреть в рот Илье будет неловко, поэтому когда девушка Юля повернулась к ней, проговорила:

— Яичницу, пожалуйста, бекон и латте.

Не особо Мари любила латте, но кофе она уже пила у бабули, старалась с этим не перебарщивать. В остальном подумала — сможет осилить яичницу.

— Итак, — произнес Никитин и положил руки на стол, сцепив пальцы. — Почему ты прогуливаешь работу и отсиживаешься у своей милейшей бабули? Хочешь нас познакомить?

Сама эта затея вызвала у Хироки табун неприятных мурашек. Она передернула плечами, отрезая:

— Даже не думай.

— Не напрягайся так, Мари. Прекрасное утро, мы вместе завтракаем. Уже во второй раз. Сближаемся все больше. Это же так здорово, разве нет?

Произнося эти слова мягким теплым тоном, Никитин лишь больше вгонял Мари в ступор. Женщина ошарашено думала: «А ведь правда сближаемся. Зачем оно мне надо?».

— Ты прав, — ответила она, подняв на него глаза. — И заметь, не я иду на сближение…

— А как же твоя ночная вылазка?

— Ух, черт, Илья… — скулы Хироки порозовели, она отвернулась и уставилась в окно. — Это было…

— …ошибкой. Я понял. Каждый раз так будешь говорить? — немного раздраженно выдал Никитин.

Мари взглянула на него с непониманием.

— Как это «каждый раз»? Ты что-то планируешь?

Илья промолчал. Принесли их заказ. Мари ела неохотно, действительно была сыта, но на Илью все равно поглядывала — тот уминал все с большим аппетитом. Загляденье просто. В конце концов Мари отложила приборы и взялась за кофе. Медленно пила и пялилась на Никитина. Ей нравилось на него смотреть, когда тот не видит — или хотя бы делает вид, что не видит — и молча удивляться, почему природа так странно распоряжается. Часто, очень часто красивые люди — мудаки. Не всегда, но в самом деле это не редкость. Будто раз им дали такой бонус, можно за этим скрыть все свое дерьмо.

Хироки вздохнула слишком выразительно, и мигом голубые глаза вперились в нее. Они блеснули таким азартом, что Мари на секунду подумала: «А он точно просто ел? Кажется, как будто успел целую стратегию разработать, жуть». Возможно, все так и было, но по улыбчивому Никитину никогда ничего нельзя понять.

— Почему не ешь? — однако спросил Илья.

— Аппетит пропал, — отмахнулась женщина, наблюдая за официантками, что спокойно ходили по залу, обслуживая другие несколько столиков.

— Бедняга, надо хорошо питаться и дома спать. Можно даже у меня дома, но трезвой, будьте любезны, госпожа управляющая, — проговорил Илья, доедая.

— Боже... — закатила глаза японка, уставшая удивляться тому, как этот человек из серьезного бизнесмена превращается беззаботного болтуна. — Повторю, ничего подобного я больше не сделаю.

— Ух, какая серьезная, — пробормотал Илья, отпивая кофе. Мари не нравилось то, что она чувствует. Сердце билось неспокойно. Щеки были розоватыми, что не укрылось от Никитина. Хироки нервничала, волновалась. Ей хотелось посмотреть на Илью подольше, но и отвернуться, спрятаться от его пристального взгляда. Что может быть в голове у человека, в глазах которого бесы танцуют горячее фламенко? Никогда такого не поймешь и не раскусишь. Возможно, даже сам Илья еще не до конца себя понял, но то, что он прекрасно с собой уживался — факт. Он всегда выглядел таким уверенным в каждом своем действии, что зависть брала. — Несговорчивая ты сегодня, Мари, не нравится мне это, — заключил мужчина. — Проблема есть? Решить?

— Илюш, я, может, удивлю, но меня не из хрусталя сделали. Я сильная женщина и сама вполне способна решить свои проблемы. Не влезай, очень прошу.

— Что ж ты меня не подпускаешь к себе, Хироки? Напролом что ли надо опять?

— Нет.

Илья завис, разглядывая Мари заинтересованно, а потом, встрепенувшись, сказал:

— Ну, на нет и суда нет. Как хочешь, — и вынимая из кармана загудевший телефон, добавил: — В любом случае я сделаю так, что тебе все понравится. И тебе, и мне.

— Что? — не поняла Хироки, но мужчина поднял указательный палец, мол, помолчи, и ей пришлось послушаться.

Видимо, звонил кто-то важный. Однако услышав следующее, Мари вздрогнула и уставилась на Илью, который, расплываясь в обаятельной улыбке, вдруг под столом повел носком ботинка по ее кроссовке:

— Кристоф, как я рад тебя слышать, друг мой. Что такой заведенный с утра пораньше?

Кровь рванула по венам Хироки. Ноги налились тяжестью. Илья, лениво поглаживая ее ногой, облокотился на стол и наблюдал за тем, как ту звонок Майера вогнал в состояние паники. Подмигнул, когда Мари перевела на него горящий взгляд, и, прикрыв мобильник рукой, шепнул: «Расслабься, а то кровь носом пойдет». Вероятно, Крис спросил, что он сказал, но мужчина отмахнулся:

— Ничего такого, просто я здесь не один… — Хироки так подпрыгнула, дернувшись к нему, что кресло громыхнуло о стену. Женщина почти легла грудью на стол, едва не опрокинула чашку с недопитым кофе, но ухватилась за запястье Никитина с такой силой, что побелели пальцы. У того даже выражение лица не изменилось. Как всегда улыбался, всматриваясь в темно-карие глаза. Потом придвинулся к Мари так, что теперь их лица были в паре сантиметров друг от друга. Тихо прижался к приоткрытому рту женщины, которая дышала от испуга как после стометровки, смочил ее губы языком, чуть прикусил и ответил: — Я здесь с партнером беседую, Майер, — голос звучал чуть ниже, и этот придурок чертов так и не отодвинулся, поэтому Хироки упала в кресло, увеличивая расстояние.

Признаться честно, и не знала, что она такая извращенная — завелась от опасности, чувство страха слегка возбудило, и с чего бы вдруг, но у женщины не было ответа на этот вопрос. Смущенно опустив глаза, она пила холодный латте и слушала Илью, который очень быстро завершил эту беседу, отвечая поверхностно. Наверное, дико этим взбесил Криса. У Никитина это хорошо получалось. Но когда мужчина убрал телефон обратно в карман, Мари подумала, лучше бы он подольше говорил. Хироки не успела прийти в себя. Когда взяла в руку ложечку, та, лязгнув, выпала, и оба замерли. Илья коснулся ее ладони, но та сразу же спрятала обе руки под стол.

— Ты закончила? — мрачным тоном спросил Никитин.

— Да.

— Тогда идем.

Мари не рискнула его трогать, когда тот рассчитывался за их завтрак, подумала, угостит сама в другой раз, потом обомлела от того, что действительно собирается встречаться с этим человеком и впредь, и поплелась за ним к машине. На душе скребли кошки. Казалось, она чем-то обидела Илью, но не понимала, чем именно. Что такого она сделала? Отреагировала, когда тот мог ее «сдать» Крису? Да, они не встречаются, но…

— Вы все еще вместе? — в унисон этим мыслям, выдал вдруг Илья, как только они сели в машину. На этот раз Мари устроилась рядом. — Что так дергаешься? Есть чего бояться?

Хироки долго собиралась с ответом. Никитин не торопился. Они так и не выехали с пустынного двора. По лобовому стеклу барабанил дождь, укрывая пару от посторонних глаз. Снаружи было так зябко, что в теплом салоне машины Хироки почувствовала себя максимально комфортно. Она вообще рядом с Ильей слишком хорошо себя чувствовала. Это и напрягало.

— Я правда его побаиваюсь, — наконец сказала Мари и посмотрела на мужчину, и невольно приросла взглядом к его немного влажным волосам.

— Есть причина?

Мари не хотела объяснять это. Ее состояние можно было оценить как «на взводе», и по шкале от нуля до десяти оно тянуло на твердую восьмерочку. Плачевно. Если они сейчас не начнут целоваться, Хироки будет нервной, а если начнут все же — Хироки, пока не получит разрядку, не успокоится. Конечно, разумнее выбрать первый вариант. Но она так смотрела на волосы Никитина, что когда тот невольно запустил в них пятерню, японка перехватила инициативу, сделав то же самое. Никитин же, которого непредсказуемость Мари заставляла нервничать, поймал ее руку. На секунду оба застыли на месте, глядя друг на друга немного удивленно. Будто спрашивали, а что, собственно, происходит. Но потом Илья прижался к оголенному участку кожи губами — поцеловал запястье с внутренней стороны. Мари и не думала, что поцелуи в это место могут так возбуждать. Женщина затаилась, наблюдая за губами Ильи, который потянул рукав ее толстовки выше и дошел до локтевого сгиба. А вот это уже было совсем плохо - эрогенная зона. Хироки держалась левой рукой за спинку сиденья Никитина, положив голову ему на плечо, и ничуть не удивилась, когда мужчина стал целовать ее шею. Рука ловко переместилась под одежду женщины, и теплые пальцы погладили спину, заскользили вдоль позвоночника. Мари подумала, что приедет в отель в ужасном состоянии, а остановиться не могла. Не хотела. Наверное, смогла бы, но действительно не хотела.

От Никитина так приятно пахло, что Хироки жадно вдыхала его запах, зарываясь носом в воротничок рубашки, тянула за галстук, почти наматывая на кулак, и, в конце концов, Илья сдавленно хохотнул.

— Вот как значит. Придушить меня хочешь? — перехватил он руку женщины и освободился от галстука, ослабив его.

Он так и не поцеловал Мари в губы. Удержал ее на небольшом расстоянии, взглядом пробежался по лицу, большим пальцем оттянул нижнюю губу, погладил подбородок, и вновь посмотрел в глаза. Хироки провалилась в пропасть. Вот какими были ощущения. Она не верила раньше в подобную чепуху. Что за ерунда вообще — «утонуть в глазах»? Теперь четко поняла, что это такое. Это когда смотришь и видишь яркую радужку, увеличившийся черный зрачок, а живот сводит почти до болезненных спазмов. Даже подташнивает. Да, ты видишь глаза человека, но там... пропасть, бездна. Ты соскальзываешь с края и с готовностью падаешь вниз. Хироки захотелось выть. Даже слезы подступили. Она уже и кулак сжала, как будто собралась врезать Никитину. Но за что? За то, что она сама, идиотка, влюбилась в него по уши? Разве есть в этом вина Ильи? Мало что ли тех, с кем он переспал? Неприятный осадок от этих гадких мыслей грозился остаться навечно, и Мари понимала, что всегда будет помнить ту нанесенную ей Ильей обиду. Нельзя было так обращаться с ребенком.

Ожесточившись, женщина немного пришла в себя, хотя желание никуда не делось, но сейчас хотя бы мозги встали на место, и отодвинулась. Обтянула низ толстовки. Нарочно не отворачивалась, не прятала глаза, даже улыбнулась. Никитин пытался понять, что там себе надумала эта японка, но даже идей не было, поэтому, отпуская ее, поинтересовался:

— Обиделась, что ли? — бросил наугад, да и говорил о поцелуе, которого та явно хотела, но так и не получила.

— С чего это? — женщина вздернула подбородок, на помощь призвав всю свою гордость. — Я давно уже не в обиде.

— А-а, — протянул Илья, сообразив, о чем речь, усмехнулся и затянул галстук, — вот, значит, как. Знаешь что, Мари, а меня даже немного пугает, как сильно ты в меня втрескалась уже тогда. И много таких счастливчиков было за твою жизнь?

— Как умело, Илья, ты выкручиваешь ситуацию в свою пользу, — поддела Хироки, садясь прямо и пристегиваясь.

— Да, это один из моих талантов, но я лопаюсь от любопытства, лапушка. Поведай историю своей жизни до меня.

— После тебя, — поправила Мари. — Или ты хочешь сказать, что сейчас у нас все как надо?

Мужчина обжег ее неприятным взглядом.

— А как надо, Мари? Научи. Свечи, винишко и рассвет вместе?

Затихли. Хироки прикусила язык, чтобы не рассмеяться, но не удержалась, заулыбалась и ответила:

— Так у нас это было, разве нет?

Никитину, было видно, и самому смешно стало от того, что ляпнул в раздражении. Он покачал головой, отвечая на искреннюю улыбку женщины такой же, завел двигатель и спросил:

— Что слушать будем? Включу на всю округу, имей в виду.

— Агата Кристи, — первое, что пришло на ум, то Хироки и назвала, и по салону полилась самая известная из их песен — «Как на войне».

Никитин добавил звука так, что Рейндж Ровер, казалось, подпрыгивать начнет. Выехав со двора, немного опустил стекло со своей стороны и закурил. Как мальчишка широченно улыбнулся женщине, схватил ее за руку и положил себе на колено. Думал, та сейчас же психанет и отодвинется, но, удивительно, Мари ничего такого не сделала. Ее горячая ладонь двинулась чуть выше, и Илья шутливо пригрозил пальцем. Было так приятно — и Мари, которая опять втихую пялилась на Никитина, и самому Илье, что испытывал странные чувства. На светофоре он положил ладонь поверх руки Хироки, поглядел на нее выразительно и заметил, как та нервно сглотнула.

Поехали дальше, а в головах обоих была полная каша. Илья, не ожидавший от себя идиотской вспышки — поглядите-ка, сморозил насчет каких-то там партнеров Мари — решительно выстраивал линию поведения. Продумывал, что сделает дальше, как поступит, но все больше понимал, ничего не сделает, потому что все с этой женщиной складывается само собой. Словно они оба и не участвуют в происходящем. Никитин, который был непредсказуемым, ненавидел непредсказуемость в других. Он должен все знать и быть во всем уверенным. А Хироки и ее действия, слова, да и вообще, все, что она чувствовала к Илье — это не выглядело как шутка. Это можно было сломать, стереть в порошок. Никитин чувствовал, он действительно может разрушить жизнь Мари.

А Хироки…

Что Хироки?

Илья поглядел на нее снова. Теплые глаза шоколадного цвета. Чувственная, отзывчивая, умная женщина. Мари порой смотрела на него с какой-то затаенной надеждой. Вот и сейчас то же самое. Всего лишь короткий взгляд, но Никитина полоснуло по сердцу. Он удивленно хмыкнул. Оказывается, у него все еще есть сердце, и оно, оказывается, в самом деле способно любить.