Реабилитация

- Виктория Юрьевна, можно? Вывел меня из раздумий голос вошедшего в ординаторскую начальника. Как же я ценю эту работу, в том числе и за вот такое уважительное отношение наставников к приемникам. - Да, разумеется Николай Константинович! Пожилой мужчина мне по-доброму улыбнулся и присел в кресло напротив. - У нас новый пациент. Парень молодой, восемнадцать. Хоккеист, травма произошла на матче, перелом лодыжки со смещением, порваны связки. А мальчик, насколько я понимаю в спорте профессионально. Его родители, мои давние знакомые, я пообещал им сделать все возможное, чтобы их сын встал на коньки. А ты лучший реабилитолог из тех, кого я знаю. Было приятно слышать комплименты о своем профессионализме от учителя, но я видела, что он что - то не договаривает. - Я должна знать что – то еще? - Да, Вика. Я выбрал тебя и потому, что ты молода. Хоть и много старше него, но ближе к нему, чем все мы. Парень сломлен, а ты хороший человек и красивая девушка, что если это повлияет на его прогресс в лечении?! Ах, вот оно что. - Можно его историю? Я взяла из рук Николая Константиновича историю болезни и на какое - то время погрузилась в ее тщательный просмотр. Что ж врач прав, у парня почти не осталось шансов не то что на коньки встать, но и ходить не хромая, в принципе. - Хорошо, попробуем. Хотелось порадовать, человека, который вложил силы в мое обучение. За свои двадцать пять лет, я встречала действительно достойных людей, которые проявляли ко мне немыслимую доброту, и я обязана быть полезной людям так же. Красивая? Утверждает профессор. Ну, можно и так сказать. Невысокая, стройная, зеленоглазая брюнетка. Я выглядела моложе своих лет, что нисколько не влияло на мою работоспособность. Не теряя времени даром, мы прошли в палату к парню. Еще из больничного холла я услышала его возмущенные крики, и в дверь ударился костыль, закинутый парнем так далеко, как только он мог. Понятная мне реакция, я повидала за годы интернатуры много таких. Люди, особенно молодые, и с которыми горе случилось нежданно - негаданно, отрицали свою немощь до последнего. Из истории помнила, что парня зовут Егор Щукин. Именно таким я себе его и представляла. Поджарым, с торчащими в разные стороны, нуждающимися в уходе волосами, красно – белой хоккейной форме и не по детски понимающими голубыми глазами. Было видно, что парень борется, за то чтобы встать на сломанную ногу и убежать подальше отсюда. Шок. У него просто шок и он еще не ощущает боли, пройдет время и он полезет на стену. - Егор, здравствуй. По - дружески похлопал хоккеиста по плечу мой спутник. Было видно, что они давно и не плохо знакомы. Парень, на какое - то время даже расцвел в улыбке, которая совсем меня не касалась. Ему было действительно не до меня, и даже если бы сюда зашла девушка его мечты, он бы проигнорировал ее. Так велика была его беда. - Познакомься, это Виктория. Моя ученица и теперь и твой врач на ближайшее будущее. Поморщился, окинул меня взглядом и, не задержавшись ни на чем во мне, грубо перебил Николая Константиновича. - Мне не нужен ВРАЧ! Мне нужен ХОККЕЙ! Я перевела задумчивый взгляд на Николая Константиновича. У парня настоящая истерика и сейчас не лучшее время для знакомства. - Егор, послушай…. Врач протянул к нему руку, но парень из-под нее вывернулся. - Нет, это вы послушайте, ничего вы не понимаете! Я должен быть сейчас на льду! Руководствуясь едва заметным сигналом врача, медсестра вколола Щукину успокоительную инъекцию и, побушевав еще немного, парень уснул. Мне было жаль его, как и большинство моих пациентов. Со спортсменами я сталкивалась не впервые, и многие из них успешно возвращались в большой спорт. Многие, но не все. И этот случай был из последних. Парень горяч, молод и не собирается слушать никого вокруг, а это уже гарантирует не успех. - Николай Константинович? Учитель посмотрел на меня осуждающе, у нас не принято было сдаваться. - Я понимаю, Виктория. Но поставь себя на его место. Парень на пике популярности, у него вся голова только этим и забита. И настоящая трагедия для него, не остаться калекой на всю жизнь, а не встать на коньки, Вика. Я никогда не буду на месте парня, потому что одержима лишь одной идеей – здоровье на первом месте. И все что его калечит, лишнее для жизни. - Не отказывай ему в помощи, даже не попробовав. Меньше всего на свете мне бы хотелось расстраивать этого доброго и благородного человека. Его личные качества пришли, казалось из того века в котором еще были рыцари и добрые волшебники. Рядом с учителем, хотелось верить в то, что все возможно. Что возможно вылечить такого тяжелораненого мальчика и подарить ему надежду на будущее. - Я попробую. В свои слова не верилось, но и мальчика было действительно жалко. Это чувство во мне пока не атрофировалось, но и с каждым годом, я чувствовала его все меньше. Сочувствовать каждому, болезненно для меня самой. Я выгораю, помогая этим людям! - Хорошо, расскажите мне о нем. Задача реабилитолога подружиться с больным. Узнать его точке опоры, понять на какие стороны в его характере давить, чтобы не только препараты, но и он сам себе помогал. - Егор Щукин. Восемнадцать лет. Есть младший брат, тоже, кстати, хоккеист и мать. Отец ушел от них. Парни всю свою жизнь проводят на катке. - Характер? - Ну, тут ты и сама видела, Вика. Характер у парня боевой, но еще детский. Как же просто очевидно быть ребенком на хоккее. В его возрасте я уже была в институте и училась лечить людей. День ото дня, нам внушали, что вы уже не дети и вскоре будете отвечать за человеческие жизни. Я была не из богатой семьи, и приходилось днями и ночами корпеть над учебниками, чтобы не вылететь из университета. И я преуспела. В двадцать два я получила красный диплом. В двадцать, уже на четвертом курсе начла подрабатывать в отделении реабилитации лучшей московской клиники этого профиля. Под началом Николая Константиновича. В двадцать пять, я могу назвать себя не плохим специалистом и уж точно очень трудолюбивым. Вся мя жизнь, пока замкнута на этом. - Он любит что – то помимо хоккея? - Я не так хорошо знаю мальчика. Попытайся сама разговорить его, узнать лучше. Очевидное видение ситуации. - Хорошо. Еще раз дала я свое согласие и, подхватив блокнот и ручку со стола, пошла в палату. Около нее дежурила молодая женщина, лет тридцати восьми, сорока. Мать, наверное. - Здравствуйте. Привлекла я ее внимание и протянула руку в приветственном жесте. - Виктория Юрьевна Волкова. Лечащий врач Егора Щукина. Вы его мать? - Да – да! Что мы будем делать, он, как обезумел, хоккей, хоккей! А я же видела лица врачей, все намного серьезнее, чем то, что он не сможет встать на коньки? Заплаканные глаза женщины смотрели на меня с надеждой. Я представила на ее месте свою мать, которая тоже растила меня без отца и вкладывала в меня все, душу, сердце, жизнь. - Ваше имя отчество? - Елена Константиновна. Запинаясь сквозь рыдания, выдала женщина. - Елена Константиновна. Чтобы я больше никогда, ни в присутствии Егора, нигде бы то ни было еще, не слышала, что у вашего сына все плохо. Я лично сделаю все возможное, чтобы для начала он сам в это поверил и помог мне научить его ходить заново. А там глядишь, и на коньки встанем. Я видела недоверие в ее глазах. Конечно, это и так стресс для всей семьи, а тут еще и врач – молоденькая девочка, которая не производит никакого впечатления касаемо жизненного опыта. - Вы Вика? Ой, простите! Виктория Юрьевна? Та самая, про которую рассказывал Коля? Ее монолог вызвал у меня улыбку. Николай Константинович любил меня как дочь, и хвалиться моими достижениями очень любил. - Да. Егор еще спит? Женщина кивнула. - Послушайте, - взяла ее за плечо и ободряюще сжала его, - у нас на втором этаже есть буфет. Побудьте там, выпейте чаю, попытайтесь успокоиться. А я пока зайду к Егору. Хорошо? - Хорошо. Женщина еще долю секунды смотрела в мои глаза, что - то для себя решая, а потом медленно побрела в сторону лифтов. Материнская любовь, самая крепкая. Сейчас ей больнее, чем израненному сыну. Щукин спал, положив ладонь под щеку, и во сне из его глаз катились слезы. Ему или больно, или у парня болит душа, что куда хуже. Проверила лист назначений, обезболивающее ему вводили. Что ж …. От посторонних звуков в палате, молодой человек начал просыпаться и тут же растерянно озираться по сторонам. Видимо хотел убедиться, что кошмар ему приснился. И сейчас он проснется дома в своей кровати, подхватит сумку с формой и помчится на тренировку. Но нет, парень, гадости встречаются не только во снах. - Егор? Перевел на меня взгляд, и в них я прочла ненависть. Это типично винить врачей, ведь для него наше появление связано с болью. - Болит? Указала на его ногу, пока облаченную в гипсовую лангету, но операция неизбежна. - Нет. Пытается встать, и пересев на край его кровати, приходится силой удерживать парня в горизонтальном положении на кровати. Если он встанет с опорой на раненую ногу, осколки поврежденной кости сместятся и порвут связки и мышцы. Да, парень. Тренажерный зал трижды в неделю, это только с виду я хрупкая, а профессия мне такого не позволяет. - Пустите! Попытался оттолкнуть меня от себя, больно впиваясь пальцами в предплечья. Быть синякам! Ну что ж, мне не привыкать, это часть моих профессиональных вредностей. - Тебе нельзя вставать. - Я сам в состоянии решить, что мне можно! Боль в местах касания его рук моих усилилась, он делает это неосознанно, но сохранить беспристрастное выражение лица не удается и он замечает, как болезненно я морщусь. - Простите. Руки убирает, предварительно, словно растерев мою кожу. Добрый мальчик, как же я хочу помочь тебе. - Послушай. Я твой врач, ты можешь отталкивать меня сколько тебе угодно, но положение твоей травмы ухудшается. И чем больше ты будешь мучиться недоверием ко мне, и сопротивляться, тем больше сокращаешь мое время на помощь тебе. Ты не маленький Егор, все будет только хуже, если ты будешь сопротивляться. Удар попал точно в цель. - Вы сможете мне помочь? - А ты всегда точно узнаешь, сможешь ли выиграть матч? Впервые вижу его улыбку, и она прекрасна. Это удивительная редкость, встретить молодого парня, способного так искренне улыбаться. - Попробуем? Его вопрос, скорее ответ на мои сомнения. - Конечно, Егор. А теперь попробуй поспать. Поднимаюсь, но у самой двери добавляю. - И не волнуй мать, она очень любит тебя.