Любовь хулигана

4

Первого сентября Виталик собирался в школу, как на свидание. Ну, в какой-то степени для него возвращение в школьные стены таки и оставалось непрерывным ожиданием встречи с Ириной Снежной. Ожиданием принятия с её стороны. Но утро, когда ему предстояло начать восьмой год обучения, принесло Виталию Кузьмину слишком много разочарований.

Прежде всего, Ирина что-то не торопилась влиться в ряды выстроившихся на праздничную линейку одноклассников. А когда она наконец-то появилась на школьном дворе, Виталик даже крякнул от досады. Рядом с Иркой шагал Вадим Холодов — даже в типовом школьном костюме умудрявшийся выглядеть законченным франтом. И Ирка и Вадька — загорелые и красивые — казалось, не замечали всей той суеты, что царила накануне первого звонка, возвещающего начало нового учебного года. Они словно являлись центром вселенной друг для друга. Конечно, потом Ирка попала в девичий кружок, защебетала с ними на своём воробьином языке, а Вадька подошёл к парням и принялся похлопывать по плечу приятелей, совершенно не обращая внимания на компанию Кузьмина.

Генка Колодин досадливо поморщился:

- Скажите пожалуйста, какой мистер Твистер главный министр! Мы для него не существуем, как класс.

- Да и пошёл он! - сплюнул Виталька.

Когда высоченный десятиклассник Стёпка Бартенев по прозвищу Дядя-Стёпа взгромоздил на плечо перепуганную первоклашку с огромными бантами в косичках-крендельках и та принялась звонить в колокольчик, бант на котором лишь чуть уступал в размерах её собственным, ученики потянулись в школу. Когда Виталик проходил мимо директрисы, та чуть попридержала его за локоть.

- В полдень подойдёшь в мой кабинет. Твою бабушку я тоже вызвала.

Подобное начало первого учебного дня ничего хорошего Кузьмину не обещало, но он решил не обращать на директрису внимания. Взгляд его провожал Снежную, за ручку с Холодовым входившую в класс. Они сели за одну парту и Холодов дерзко посмотрел в глаза Кузьмину, не успевшему кинуть свою сумку на стул рядом с Ириной, «забить» себе место. Но Виталик прошёл мимо, не глядя на Ирку и громко спросил у её подруги:

- Ильина, у тебя тут занято?

Маша просияла и сдёрнула портфель с соседнего стула: рассчитывала остаться сидеть в гордом одиночестве, а тут такое счастье подвалило — Кузьмин сам соизволил рядом с ней приземлиться.

- Для тебя — всегда свободно, - кокетливо ответила Маша, поправляя завитой локон.

Виталька приземлился на освобождённое место, достал старый металлический пенал с красным корабликом на крышке. Над этим пеналом смеялись все, кому не лень — он служил Витальке с первого класса. Но ему было плевать на шпилько одноклассников. Требовать у бабули деньги на бесполезный выпендрёж он, как и прежде, не собирался. Некоторые, вон, вообще без пеналов в школу ходят. А Витальке досадно было постоянно доставать карандаш и ручку из-под подкладки, куда они вечно пытались ускользнуть сквозь огромную дыру. Так что старенький пенал его вполне устраивал.

Учителей Виталька в этот день не слушал. Впрочем, они сильно и не утруждали расслабившихся за каникулы восьмиклассников. Ну, настраивали, конечно, на то, чтобы относились к учёбе ответственнее — ведь впереди экзамены, но в целом казалось, что учителя и сами ещё не готовы включиться в активную работу.

Получив в библиотеке учебники, Виталька ухмыльнулся: конечно, ему, как хулигану и двоечнику, снова достались самые лохматые и исписанные книги. А в конце учебного года библиотекарша будет на него верещать, обвиняя в порче школьного имущества. Затолкав книги в сумку, раздувшуюся как беременная кошка, и в паре мест треснувшую по швам, Кузьмин кинул взгляд на часы в школьном коридоре и заторопился к кабинету директрисы. Постучав, он приоткрыл дверь.

- Элеонора Эдуардовна, можно?

- А, заходи-заходи, Кузьмин.

Бабуля уже сидела перед директрисиным столом: в лучшем своём платье, выглядящем жутко старомодным и нелепым на фоне явно импортного костюма директрисы. Лицо у баб Клавы было растерянное. Она не сводила глаз с бумаги, лежавшей на столе перед Элеонорой и казалось, вот-вот заплачет.

- Ну что, Кузьмин, допрыгался?

Подобное начало беседы окончательно убило остатки светлых надежд в душе Виталика.

- Что случилось-то?

- А то случилось, что ты своим поведением позоришь Клавдию Ильиничну, позоришь меня, позоришь всю нашу школу!

- Да что я такого натворил-то?

- Слава богу, не натворил, а то вылетел бы из школы, как пробка, уже сегодня. Но ты участвовал! Ты помогал криминальному элементу! Своим поведением ты способствовал расхищению социалистической собственности!

И тут Витальку осенило: дядь Миша и злополучные доски с лесопилки!

- В общем, так, Клавдия Ильинична, я вынуждена вас предупредить, что подобного поведения в своей школе не потерплю! Виталий остаётся учащимся нашей школы до первого серьёзного проступка. И скажу сразу — в рядах девятиклассников я его видеть не желаю. Хотя — вряд ли он туда со своей успеваемостью попадёт, в эти ряды…

Баб Клава всё-таки всхлипнула и достала из кармана клетчатый платок не первой свежести. Элеонору аж передёрнуло от его вида. А Виталик вдруг разозлился.

- Это мы ещё посмотрим, кто в какие ряды попадёт. Я вас понял, Элеонора Эдуардовна. Постараюсь оправдать ваше высокое доверие! Пойдём, ба!

На улице он отнял у бабушки платок и собственноручно вытер её слёзы.

- Не расстраивайся, ба! Всё будет хорошо. Получу я это свидетельство, не переживай. А Элеонора пусть идёт к чертям собачьим вместе со своей школой! Пойду на станочника учиться в путягу, быстрее начну деньги зарабатывать, да тебе помогать.

Баб Клава высморкалась всё в тот же платок, поджала губы, потом чуть пожевала ими и сказала:

- Смотри, Виталька, ты мне обещал!

Виталик обнял бабушку и повёл её к дому.

Ирина Снежная где-то с месяц не могла понять, что же не так? Вроде бы всё было, как всегда: та же школа, тот же класс, те же одноклассники вокруг. И всё-таки чего-то ей отчаянно не хватало.

Когда Ирина в третий раз за неделю столкнулась с Машей Ильиной, картинно идущей домой под ручку с Виталиком Кузьминым, её словно по голове ударили: Кузьмин! Смешной и нелепый, всё это время отчаянно добивавшийся её внимания! Он по-прежнему оставался нелепым, но...На Ирину внимания совершенно не обращал! И ей вдруг стало неуютно, будто в холодный день сдёрнули с плеч тёплый жакет — старенький, но очень комфортный. Конечно, внимание бойкого и франтоватого Вадика Холодова, было ей куда как приятно, но в отношении Кузьмина Ирина вдруг почувствовала себя собакой на сене. Не так уж он сам был ей нужен, но вот его внимание, его безграничное восхищение ею раньше помогали Снежной реально ощущать себя королевой. А королева без восторженной свиты — куда это годится?

Вот только все её попытки вовлечь Витальку в разговор, развести на эмоции разбивались об его односложные ответы и ещё более внимательное отношение к Машке Ильиной, которая в последнее время цвела и пахла.

Родителям Ирины нравился Вадик Холодов. «Перспективный молодой человек» - любила повторять ей мама. Но что-то Ирине в Холодове жутко не нравилось: высокомерия и лицемерия у него было не отнять. Она терпела его компанию, чтобы сделать приятно отцу с матерью, но сама нисколько не расстроилась бы, если бы тот перестал таскаться за ней следом и регулярно приходить к ним в гости.

Машка Ильина только подогревала Иркины упадочнические настроения, стрекотала сорокой: Виталик то, Виталик сё...Что из всего сказано являлось правдой, а что — машкиной выдумкой, проверить невозможно. Да и мыслей о проверке не возникало. Ира верила подружке на слово. Только спросила однажды:

- Чего ты в этом Кузьмине нашла? К учёбе не стремится, общественной жизнью не занимается. Да и внешностью природа обделила, скажем так...А ты прям кипяткойм по нему писаешь…

Ильина, расчёсывая волосы привезённой Иркой ей в подарок черепаховой гребёнкой, заявила зеркальному отражению Снежной, стоявшей у неё за спиной:

- Вот вроде в учёбе ты умная, Ирка, а по жизни — дура дурой. Он же настоящий мужик — Виталька-то. Не то, что твой Холодов.

- Ну да, мужик… - усмехнулась Ирина. - Всё в нём мужицкое: и лицо, и мысли, и поступки. Что его ждёт после школы? Станочником на завод пойдёт, так и проработает там до пенсии, если не сопьётся. И тебя на дно потащит, если за него уцепишься…

- А я согласна утонуть — главное с Ним, - мечтательно улыбнулась Машка и Ирина, хоть и верила в ту проповедь, что только что прочла подруге, всё же ей позавидовала. Сладкое томление всё чаще охватывало Ирину по вечерам. Ей хотелось любви, ярких и красивых чувств, как в тех книжках, которыми они тайком обменивались с девчонками. Вадим вот вроде как с ней — и в то же время сам по себе. Да и она к нему никакого притяжения не испытывает. А вот Машка — она прям светится вся, когда на Виталика смотрит.

- Ты только осторожней с ним, с Кузьминым-то...А то обрюхатит — и плакали все твои надежды на филфак. Или ты уже и не хочешь туда поступать, коли у тебя на уме сплошные мысли о неудачнике Кузьме?

- И сама поступлю, и Кузю вытащу к светлой жизни. Вот увидишь!

Эх, самоуверенность молодости!

Виталик уделял внимание Маше исключительно до окончания восьмого класса. Сдав экзамены, он отнёс документы в городское профтехучилище, решив выучиться на станочника по деревообработке. В их лесном краю деревообрабатывающих предприятий было немало. А недавно построенный завод находился не так уж и далеко от их с бабулей дома. На лето он попросил соседку тёть Катю похлопотать за него в почтовом отделении, поэтому что Ильиной, что своей школьной компании стал уделять не так уж много времени. Снежная снова укатила на всё лето к бабушке — уже без заезда к родственникам Холодова, хотя его матушка усиленно предлагала взять Ирину с собой. Но та вдруг взбунтовалась и пришлось отцу потратить начало отпуска на то, чтобы отвезти взбрыкнувшую дочь в Краснодарский край, к матери жены.

Летом мальчишки таинственным образом пошли в рост, многие обзавелись едва заметным пушком над верхней губой. Так что на линейке первого сентября девчонки увидели своих одноклассников новыми глазами.

За время летних каникул зависимость Ирины от восхищения Кузьмина заметно пошла на убыль, но и от Вадика Холодова её отворотило ещё больше. Маша Ильина пришла в школу с совершенно несчастным видом: Виталик всё лето казалось, избегал встреч с ней, а потом она уезжала на две недели в Питер и вроде как забыла о нём — пока не пришла пора идти в школу. Но, увидев на праздничной линейке вытянувшихся и возмужавших Пашу Каширина и Генку Колодина, и Ирина, и Маша как-то разом забыли о Виталике.

Особенно хорош стал Каширин: копна тёмных кудрявых волос над огромными серо-зелёными глазами в обрамлении густых ресниц, яркие губы, широкие плечи. Он встретился в восхищённым взглядом Ирины Снежной и усмехнулся: «Ну что, разглядела, наконец?!». Разглядела Пашу-Кашу не только Снежная Королева. Онемела, оглядев Пашку с головы до ног, добрая половина одноклассниц. Он предвидел подобную реакцию. Этим летом Каширин времени зря не терял: отправился в ежегодный спортивный лагерь и лишился девственности с одной из вожатых, красивой и зрелой студентки института имени Лесгафта. Строили ему глазки и многие девчонки из команды волейболисток, но они с Линой запали друг на друга и ухитрились до самого конца смены встречаться, не будучи рассекреченными руководством лагеря. Так что теперь Пашка по взглядам одноклассниц легко читал всё, что творится у них на душе. И если Машку Ильину Пашка признавал, как часть их компании, Снежная для него была инородным телом. Сейчас она протирала дыры на пашкином лице своим назойливым взглядом, а раньше смотрела, как на грязь под ногами! И над Виталькой в своё время поиздевалась, высокомерная гадина! Так что пусть теперь поломает глаза, ничего ей от него, от Паши-Каши не светит! Пусть Холодова своего за яйца держит!

Холодов и правда как-то по-необычному суетился вокруг Ирины. Он чувствовал, что теряет свою власть над ней. А Снежная ему очень нужна, равно, как и её родители — папенька, трудившийся главным инженером на ДОЗе и маменька, главный городской финансист. Они с Ириной могли составить неплохую партию и помочь друг другу пробиться в жизни. Но в последнее время бригантина Ирина всё чаще ложилась на какой-то непонятный и неприемлемый для Вадима курс.