И в печали, и в радости (I v pechali, i v radosti)

Chapter 7

Я вздохнула, понимая, что попытка прикрыться в своих глазах профессиональными привычками — слабая. Вот что мне этот Юра? Он — не мой герой. Он — вообще ничто и никто, а я думаю, что же он хотел сказать. Ведь хотел что-то. Я чувствовала, поэтому перебила, поэтому пресекла, поэтому убежала. Я вылила остатки в бокал, собралась задувать желание: «Господи, ну о чем я думаю? Надо пожелать себе меньше пить, у меня и так печень — не подарок». Задула, закупорила бутылку, взяла бокал и залезла вместе с ним в полную пены ванну.

Ура! Велосезон открыт! Я купила новую красную куртку и велоштаны и прокатила их в «Украинское село». В этнокомплекс под Киевом мы с утра отправились с Катей. Потом я заехала в этом прикиде на канал. Продемонстрировала коллегам вызывающе обтянутые спандексом бедра. О, мне есть что демонстрировать!

Как я люблю безопасный флирт! Обожаю флиртовать с женатыми и со старыми ловеласами. И те, и другие знают цену подмигиваниям и шуткам с подтекстом. Они знают, что это просто игра, и позволяют мне кокетничать без последствий.

Последние два дня я ударно работала, и сегодня, в субботу, мне разрешили доделать начатый сюжет и быть свободной. Я его написала за тридцать минут, за столько же смонтировала и еще до эфира уехала с канала на велосипеде. Припарковала вел на своем балконе и решила, что сегодня вечером не стану себя грызть, а пойду и найду их.

В прошлый раз они гуляли поздно вечером возле своего дома. Я буду доброй и увижу, что он на меня не обижается. Мы пошли с Хорошо на охоту на отшельников. Но мы их не нашли. Зато нашли их окна. Там горел свет. И что, зайти к ним? Нет, это слишком. Он может быть не один. То есть их может быть больше, чем два. И вообще я перегибаю палку и превышаю значимость того инцидента. Хорошо, пойдем домой! У нас все хорошо.

В воскресенье я дописала статью для немецкого научного сборника по психологии. Самой перевести? Нет, это будет неоправданно долго. Я отложила решение вопроса на потом.

В понедельник я съездила в Харьков — тамошние ученые изобрели новый вид городского транспорта, на который им, конечно, денег не дадут, но я о них все равно расскажу миру. Перекупят идею у нас китайцы, и будем мы потом втридорога покупать лицензию на производство этих машинок. Вечером в поезде я вышивала. Оператор, не отрываясь, смотрел на это колдовство и пытался состыковать нестыкуемое. На прошлой нашей совместной съемке я устроила такой скандал с замом мэра, что, видимо, игла в моих руках побуждала его пересмотреть стереотипы о деловых рукодельницах. Мы приехали в Киев ночью, на вокзале уже ждал наш водитель.

Я зашла в редакцию, когда на часах было полчетвертого утра. Никого нет! Так неестественно тихо! Обожаю такую атмосферу. Пока я принимала душ, мое видео переписывали в общую базу. Как только оно туда попадало, журналист мог с ним «работать». Это называлось «шифровать исходник», то есть прослушивать записанные интервью, отсматривать лучшие кадры. Я сделала себе кофе, расшифровала, написала. За это время улей наполнился жужжанием.

Приехали редакторы, журналисты, продюсеры, операторы и, наконец, режиссеры. С одним из самых ловких, я смонтировала свой сюжет за несколько часов, и, не удержавшись, захлопала в ладоши. На часах — двенадцать дня, а я уже свободна!

Я позанималась в спортзале и возвращалась домой опять через парк возле его работы. Подсознание охотилось. И я их встретила! Не возле больницы, а возле кинотеатра, как раз между нашими домами. И стоило лишнюю остановку проходить пешком?

— Привет!

— Привет!

Они синхронно мне улыбнулись — обрадовались. Ух ты, мне все рады, на меня никто не обижается.

— Давайте гулять вместе! А вы где были?

— Мы ходили смотреть мультик. Про дедушку-путешественника, — ответил Юра.

— Понравилось?

— Мне — да, а Мишка не понял. Слишком сложно еще для него.

— А я знаю, что для маленьких есть каналы специальные. И мультики для них особенные создают.

— Да, мы смотрим такой немецкий канал. И британский. В некоторых по полчаса какой-нибудь телепузик может махать ручкой и повторять одно и то же. Мишке такое нравится. А мы сейчас планируем есть сладкое. У нас возле дома хорошая кондитерская, хотите с нами?

О мой бог, ты — прекрасен! Ты совсем не понял, что я тебя отшила, да? Ты великодушен и зовешь меня еще с вами гулять?

— Хочу. Хотя я только что позанималась в спортзале…

— Ну так надо наесть потерянное! Пойдем.

В кондитерской мне понравилось, там было вкусно и уютно. И играла заезженная, но любимая мною «Les Champs-Еlysеes». Мальчики мне тоже нравились. Какое-то время они меня не замечали. Обсуждали пирожное и на что оно похоже. Веселые. И спокойные. Странно, наверное, Миша должен бы быть нервным, истеричным ребенком. Он же растет в неполной семье. У него нет мамы, а папа часто оставляет его в одиночестве. А он спокойный. Как и Юра.

До меня дошло, насколько они похожи! Очень сильно. Одинаковые серо-голубые глаза. Честный взгляд. Миша, конечно, намного более открыт. Но сейчас и Юра расслабился, что ему не свойственно. Надо будет тоже этот мультик про дедушку посмотреть. Нос? Сложно сказать, у Миши форма мягче, но время это наверняка исправит. Такой же рот. Смеются, улыбаются одинаково. Что-то мне рассказывают. Да, таким надо размножаться. Если они так клонируются и от красивых мужчин получаются красивые мужчины — это стоит делать! Да что вы от меня хотите?

— Мария, вы с нами? — Наверное, он уже какое-то время со мной разговаривает.

— Более чем…

— Более чем раньше близко?

— Э… Вы что-то до этого спрашивали? — Он что, только что флиртовал?! Я, правда, услышала игривость в голосе?

Нет, я — параноик. Они просто веселые, и им хорошо. Вот они и со мной делятся. А, вспомнила! Вот почему я начала о них думать. Все началось с мысли, что оба они — родственно уравновешенны. Это мне нравится и удивляет. Почему ребенок такой? А может, мама есть? Может, она — приходящая мама? Или живет в другой стране? Или, как я, не вылазит из командировок?

Юра засмеялся.

— В мультике был такой персонаж, как вы. Мальчик. Он все время в облаках витал.

— О, это мое любимое занятие. Извините, я приземляюсь. Ну что, вы сделали заказ?

— Мы пытаемся. Мы будем пирожное, которое не похоже на картошку, а больше на батон, и тирамису, которое похоже на желе. Выбор за вами.

— Я буду что-нибудь с вишнями. Похожее на что угодно, главное, чтобы с вишнями.

— Тут таких несколько. Рекомендую вот это, мне очень понравилось.

Откуда-то вынырнула официантка.

— Добрый вечер. Меня зовут Надя, я буду обслуживать ваш столик. Вы готовы сделать заказ?

— Да? — Юре она почему-то не понравилась. — Раньше нужно было подходить к витрине.

— У нас изменились правила. Все для удобства клиентов! — отрапортовала девушка заученную фразу.

Юра посмотрел на нее так, будто у него было особое мнение насчет того, что удобно клиентам. А я его понимаю! Мне бы тоже не нравилось, чтобы на меня так откровенно таращились и при этом, столь безвкусно заигрывали. Официантка меня в упор не замечала: пристально смотрела на Юру, прикусывала губу и уточняла, любит ли он клубнику.

И тут произошло что-то…

— Если вы привыкли сами выбирать, я отведу вас к полкам. Пойдем, мальчик, ты выберешь то, что тебе понравится, а папа за все заплатит потом.

Она попыталась взять Мишу за руку. Наверное, даже взяла, потому что он так дернулся, как будто из капкана вырывался. Со звоном опрокинулась фарфоровая вазочка. Мгновение — и я увидела, как рушится покой! Это была паника. Мальчик, с ужасом оглядываясь на девушку Надю, перевалился через край стула, убежал за спину Юры, и больше я его видеть не могла. Он испугался. Чего?

— Не трогайте ребенка! — «Юра ее сейчас порвет».

— Извините… Я просто взяла его за руку, хотела отвести. Это ж рядом… — промямлила та.

Шум привлек внимание ее коллег. Они наблюдали за нами. Надю, наверное, отчитают за конфликт, но она не виновата. Я видела, что так делают в детских магазинах. Берут детей за руку, подводят к полкам с игрушками и все показывают. Может, она его чем-то уколола? Я посмотрела на ее ногти: нарощенные и красные. Да ты не Надя, ты — Круэлла! Такие и меня пугают. Но все же не настолько сильно. И Миша же любит красный…

— А вот единственное, что мне здесь не нравилось, — это вазочка. По-моему, с ее исчезновением стало уютнее, — сказала я честно.

Юра вздохнул, встал и отодвинул стул, взял Мишу на руки. Тот обнял его, уткнулся ему в шею.

— Сейчас принесут твою картошку. Я сам принесу. Побудешь с Маричкой? Она очень хочет пирожное с вишнями и… какао? — спросил он у меня.

— Очень хочу какао!

— А я забыл попросить, чтобы его приготовили. Я пойду попрошу, а ты меня подождешь, хорошо?

Миша послушался. Он сел на Юрино место. И мне не улыбался, даже не посмотрел на меня. Ну вот, настал ужасный миг. Он меня уже не помнит? Приезжала снежная королева и оставила льдинку в сердце Кая? Я не согласна! Я хочу любви! Вернись ко мне! Юра отошел, но не уходил. Он смотрел на нас. Этого нельзя было объяснить, но я знала, что он готов сейчас и от меня оттащить ребенка и уйти. Меня проверяли? После всего, что между нами было? Смешно. И не по себе.

— Миша, ты со мной дружишь? — спросила я прямо.

Малыш поднял на меня глаза. Выжидающе.

— А ты со мной?

— А ты со мной? — передразнила я.

— А ты? — Он улыбнулся.

Мамочки! Вот все, все, что нажито непосильным трудом, все, что мучило, — в этот момент рухнуло с плеч. Он со мной дружит! Все ок, Юра пошел за сладким. К нам из персонала больше никто не подходил, и мы этот случай не обсуждали.

— Ты когда придешь ко мне играть? — допытывался Миша в субботу.

После кафе мы не виделись. Я выносила огромный мусорный пакет и ящик с испорченными продуктами, которые по запаху обнаружила в своем холодильнике. Вывернула в бак содержимое ящика, избавилась от мусора, развернулась… и наткнулась на эту пару, которая уже ждала меня за моей спиной. Они гуляли возле моего дома, и это было даже не подозрительно, а очевидно неестественно. У них там парки, площадки, кораблики, карусели на набережной, а они пришли во двор, окруженный панельными девятиэтажками. Зачем?

— Мы тебя искали, — сказал Миша.

Юра смотрел мне прямо в глаза. Спокойный такой, милый. Это нормально вообще? Если бы не восторженный взгляд мальчика, я высказала бы мужчине, что он выбрал неудачное, неуместное, бессмысленное место для прогулки. Да и время. Мне не нравилось то, что меня подкарауливали, даже наша последняя милая встреча — не повод заставать меня врасплох. Я не скрывала недовольства, и оно, предполагаю, должно было читаться в моих глазах. Но Юра не прятал взгляд, не спешил понимать, продолжал мирно на меня смотреть.

— Ты где была? — Миша давил и требовал моего внимания.

— Работала.

— Ты когда придешь ко мне играть? — Опять властный тон. Парень, до трех хотя бы дорасти!

— Миша, я не знаю, что тебе сказать.

— Почему?

— Я не привыкла к таким длительным отношениям и обязательствам.

— Я не понимаю.

— Не слушай меня. — Я чувствовала, что вот-вот сдамся.

— А зачем ты говоришь?

— Привыкла так говорить и говорю, не думая.

После таких намеков его папе неповадно будет искать меня по киевским дворам. Что это он ухмыляется? Только глазами. Слишком у него выразительные глаза, чтобы скрывать язвительную улыбку! Я возмутилась.

— Юра, а вы всегда выходной в выходной?

— Вообще да, — коротко ответил он.

— Интересно, но я часто вижу вас в будние дни, когда все честное население трудится.

— Я вас тоже.

— Я не в счет!

— Потому что вы не относите себя к честному населению, которое стремится к длительным отношениям и выходным?

Я притворно улыбнулась. То есть ты услышал все, что я тебе сказала, но это вызывает у тебя не более чем насмешку? Мне захотелось избавиться от его общества. Я надулась и решила не отвечать на колкости непрошеного гостя. Сегодня я капризничаю. У меня месячные. Я хочу новое платьице, под одеяло и сказку. Про муми-троллей. Я хочу плакать, нет, я хочу хныкать! Почему у меня нет ПМС, но так сложно в первый день цикла? Эти еще пришли… То, чего уже почти добился сын, одним самоуверенным взглядом уничтожил отец.

— Я вообще-то уже выбросила мусор и возвращаюсь домой.

— И что будете делать?

— Не знаю, — сказала я. — Но уже решила, что сегодня я ношу домашнее платье.

Ага, удивился! Что, нет логики? А куда она делась? Потерялась? Ой, лучше уходите, мальчики, а то я вам сейчас все нервы скушаю.

— А можно в домашнем платье погулять по вашему двору, до того… — он всмотрелся в глубину двора, — это что… Чебурашка?

Я посмотрела на облезлое двухметровое деревянное Нечто, вбитое в землю, в углу грязной песочницы. Кто знает, чем оно было лет двадцать назад…

— В общем, до этой фигуры, — продолжил Юра, — и назад? Вас никто не увидит в вашем платье…