Зверь. Новый рассвет

Глава 3

— Нужно идти назад. Связи нет, нас начнут искать только под утро, время только потеряем, — скомандовал начальник поезда и рабочие дружно закивали головами, готовясь к многочасовой пешей прогулке по шпалам. — Справитесь? — он обратился к Эллен, придирчиво оценивая её состояние.

— У меня нет выбора, — отозвалась она.

Выбора действительно не было, несмотря на то, что ей хотелось просто лечь вдоль рельсов и не двигаться, смиренно ожидая своей участи. Ей не хотелось снова возвращаться в этот проклятый Форт-Келли, но чья-то злая воля — а она уже не сомневалась в том, что это не случайность — снова затягивала её назад. Голова раскалывалась на части, болели ушибленные при падении рёбра и нога, желудок сворачивался в узел, а мышцы мелко дрожали от перенапряжения. Она плелась за рабочим, который решил помочь ей с вещами, и смотрела на его спину, как на ориентир.

Шесть тонких полосок света от карманных фонарей освещали дорогу — по пути мужчины, сетуя и ругаясь, осматривали лежащие на боку вагоны и пиломатериалы, рассыпанные по земле, словно выпавшие из коробка спички.

— Сколько мы проехали?

— Десять миль, — ответили ей. — Долго тащиться.

Бледный рог луны выплыл из ряби облаков, освещая путь. Рельсы поблёскивали на свету, и, казалось, ползли по земле, словно змеи. Вдоль путей высились плотные стены сосен, сужаясь у линии горизонта до маленькой точки. Под ногами хрустели мелкие камни насыпи, носок сапога то и дело задевал края шпал, вынуждая притормаживать и внимательно смотреть вниз, чтобы не рухнуть на колени.

Эллен шла, словно по болотной жиже, едва переставляя ноги. Всё вокруг казалось нереальным, неподвижным, слепленным из вязких кошмаров, мутным и чёрным, как галлюцинация. Мозг отказывался думать, сосредоточив ресурсы только на двигательной активности. Эллен не знала, слышали ли эти шестеро мужчин местные легенды и в курсе ли, что нарушили самое главное и незыблемое правило выживания здесь — не ходить ночью по лесу. Знали ли они о том, что буквально вчера местного молодого вальщика разорвали звери, или Хилл предусмотрительно умолчал об этом? Так или иначе, она вместе с шестью незнакомыми мужчинами шла по шаткому краю, уповая на то, что звёзды сегодня будут к ним благосклонны.

Они прошли больше двух часов кряду, остановившись лишь пару раз, чтобы растянуться прямо на земле и немного передохнуть. Начальник поезда взмахнул рукой, призывая колонну остановиться и прислушаться. Нарастающий гул эхом разносился по лесу, становясь отчётливее с каждой минутой. Это был звук мотора. Шесть ярких фонарей вынырнули из темноты, ослепив идущих — два внедорожника с лесопилки, на крыше которых сияли поисковые прожекторы.

Эллен остановилась и тяжело бухнулась прямо на рельсы, закрыв руками лицо. Под веками мерцали яркие пятна, глазницы ныли, словно кто-то воткнул в них по острой спице. Эллен не могла больше идти.

Её подняли и усадили в машину. Слух улавливал голоса Хилла и Нильсена. Шериф рассказывал кому-то о том, что в участок позвонили со станции и сообщили, что поезд так и не прибыл, а Хилл принял бесповоротное решение ехать за людьми, наплевав на чёртову ночь. В его машине был пистолет.

— Эйдан, у вас есть ещё оружие?

Эллен сидела на переднем сиденье его «Тахо» и не сводила взгляда с пистолета, лежащего на приборной панели — казалось, Эйдан готовился схватить его немедленно при любой даже призрачной опасности.

— Боже, зачем оно вам?! — он изумлённо взглянул на неё.

— Возможно, я — следующая после Марти.

Эйдан ничего не ответил ей. Он отвернулся от неё и нахмурился, продолжив напряжённо всматриваться в железнодорожное полотно, по которому Тахо ехала двумя колесами.

— Берите. У меня ещё есть, — он кивнул на ствол, и Эллен тут же взяла его и сунула под куртку. Металл был тяжёлым и холодным, но отчего-то придавал уверенности. — Пользоваться умеете?

— Я в тир ходила одно время. Но лучше напомните, когда приедем.

Забрезжил рассвет. Когда они въехали на территорию, их встретил незнакомый человек, стоявший возле машины одного из местных. Видимо, его сопроводили на лесопилку из города.

— Это детектив из управления. Быстро они, — нахмурился Нильсен. Он явно был не рад приезду детектива. Выйдя из машины, шериф снял шляпу в знак приветствия. Детектив нехотя пожал ему руку.

— Детектив Гектор Варгас, — он представился и перевёл взгляд на Эллен. — Вы — мисс Барр, как я понимаю. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Девушка ранена, вы не могли бы перенести допрос? — вступился за неё шериф, но детектив был непреклонен.

— Это не займёт много времени.

— Всё нормально. Я в порядке, — соврала Барр. Она не была в порядке, но отчего-то откладывать беседу с Варгасом ей не хотелось. Привлекать к себе лишнее внимание или того хуже подозрения, Эллен не собиралась.

Детектив Варгас был коренастым, низкорослым мексиканцем, довольно молодым и, по всей видимости, оказавшийся крайним — вряд ли кто-то из полиции Портленда захотел ехать по доброй воле в эту глушь. Они сошлись на том, что Варгас проводит её до таунхауса и по пути задаст ей все интересующие его вопросы.

— Что привело вас в Форт-Келли?

— Я ищу брата. Он пропал семь лет назад.

Один и тот же, до боли набивший оскомину ответ. Эллен чувствовала, как челюсти начинает сводить от желания плюнуть на землю ком горькой слюны и послать детектива к чёрту. Лучше пусть увезёт её с собой и посадит в обезьянник до выяснения, чем заставляет снова и снова рассказывать эту проклятую историю, которая грозилась стать началом истории куда более ужасающей.

— А что же полиция?

— Ваши коллеги отказались мне помочь, — грубо отрезала Барр, ускоряя шаг, несмотря на мучительную боль в ноге. Ей хотелось поскорее отделаться от его навязчивой компании, добраться до дома и напиться обезболивающего.

— Ясно, — к невероятному облегчению Эллен, Варгас не стал развивать тему. Его интересовало другое. — Почему вы решили уехать сразу же после того, как было найдено тело Мартина Шоу?

Скорее, почему её заставили это сделать — так вопрос звучал бы правильнее. Только сейчас она сама задумалась о том, как странно всё это выглядело. Бишоп не думал об этом, когда заталкивал её в вагон. Или думал, но из двух зол — подозрение в причастности к убийству или смерть — выбрал для неё меньшее? И, значит, он знал гораздо больше, чем она могла предположить. Он знал, что Марти будет убит и знал, что смерти на этом не закончатся.

— Я давно собиралась уехать. Так совпало, к сожалению, — она понимала, что Варгас отрабатывает версию, в которой она может быть замешана в убийстве или, как минимум, знать что-то, что могло бы помочь следствию, но лгала.

Эллен не знала, где скрывается правда, и не хотела наговаривать, пока не разберётся сама. От правды её отделяли считанные футы и чёртов детектив, который съедал её время. Прямоугольник разбитого смартфона впивался ей в бедро, она спешила вынуть из него карту памяти, воткнуть в ноутбук и найти, наконец, в себе смелость взглянуть правде в глаза.

— А как же брат? Нашли его? — испытующе взглянул на неё детектив.

— Нет, это оказалось сложнее, чем я рассчитывала.

— Где вы были предыдущей ночью?

Отчего-то ей не составляло труда прочесть намерения Варгаса — он сыпал вопрос за вопросом, перескакивая с темы на тему, вероятно, чтобы сбить её с толку и запутать так, чтобы она случайно выдала себя. Отчаянное желание скорее со всем разобраться заставляло разум работать на высоких оборотах и врать с виртуозностью матёрого рецидивиста. Эллен нутром чувствовала, что даже представитель закона бессилен перед лицом древних оживших легенд и даже он, в случае чего, не сможет её защитить. Рассчитывать придётся только на себя.

— Я была в доме Адама Бишопа, он может это подтвердить, — Эллен почувствовала, что краснеет. Впервые она призналась кому-то в связи с Бишопом, но соврать и здесь было бы, по крайней мере, неумно, ведь Адам — единственный свидетель того, что она не выходила за пределы лесопилки. Вот только Барр не могла подтвердить местонахождение самого Бишопа, ведь он ушёл задолго до её пробуждения.

— Вы подозреваете кого-нибудь?

«Я подозреваю Адама Бишопа», — эта мысль громко вопила в её голове, и Эллен боялась, что детектив услышит её. Она замешкалась, слишком долго копаясь в своих мыслях. Это молчание наверняка вызвало у Варгаса подозрения.

— Нет, — ответила она, придав голосу как можно больше твёрдости.

Собственная жизнь, казалось, перестала иметь для неё ценность перед лицом страшных открытий. Она не станет ничего говорить, пока сама всё не выяснит, и пусть это выглядело полным безумием с её стороны. Если она ошиблась, то это стало бы чудовищным предательством. Если Адам не лгал о своих чувствах и если не убил до сих пор, то не тронет и теперь.

— Вам лучше не уезжать из Форт-Келли до выяснения обстоятельств, — Варгас закончил допрос, доведя её до двери и поставив чемодан на крыльцо. Эллен лишь криво ухмыльнулась в ответ. Форт-Келли не отпустит её, пока не вывернется перед ней своей ужасающей изнанкой. Или не вывернет наизнанку её.

Добравшись до комнаты, Эллен выпила двойную дозу обезболивающего. В маленьком зеркале ванной она рассмотрела ссадину на лбу и запёкшуюся кровь в уголке разбитой губы. На боку под рёбрами расцветала фиолетовая гематома, кожа под ней нещадно ныла при любом прикосновении. Эллен едва ли не молилась о том, чтобы таблетки скорее подействовали.

Казалось, она уже свыклась с тем, что хромает, и наловчилась передвигаться на одной ноге, но гудящая голова и тошнота свели на нет это необходимое умение. Её шатало, она билась об стены плечами, ссаживала колени об мебель, но не произносила ни звука, будто организм свыкся с постоянными тычками боли и перестал так остро воспринимать её. Прислонившись лбом к холодному кафелю плитки, Эллен долго стояла под душем, не в силах пошевелиться, мучительно сдерживая рвотные позывы. В желудке было пусто, а во рту сухо, она глотала проточную воду, наплевав на сомнения в качестве её очистки — хуже, чем сейчас ей уже вряд ли станет.

Когда Эллен вышла из ванной, то увидела Адама. Он сидел на диване, уронив голову на сцепленные ладони. Бишоп тут же поднялся на ноги, как только Эллен ступила на порог комнаты.

Она закричала, не ожидая, что окажется в доме не одна. Барр кричала истошно, надрывно, до срыва голоса на хрип. Его присутствие словно дало организму толчок — рефлексы проснулись, инстинкт самосохранения завопил об опасности, разум, погружённый в мутное, болезненное состояние, заработал с утроенной скоростью.

Заряд закончился так же быстро, как воздух в лёгких — Эллен замолкла, прижимая к груди скомканное полотенце. Она смотрела на него так, словно они никогда не были близки. Словно она видела его впервые: эту скорбную складочку между бровей, эти сильные руки, рвущиеся из проймы майки, эти светлые глаза, на дне которых было слишком много тёмных тайн и противоречий. Барр не понимала, что сейчас чувствует — трепещущее сердце подсочило к горлу, пульс загремел в висках, заглушая все доводы рассудка. Ей хотелось броситься к нему в объятия и со слезами молить его убедить её в том, что все её подозрения — чушь собачья. Что он — просто Адам Бишоп, рабочий с лесопилки Форт-Келли, ответственный за технику и коммуникации. Что он — самая сильная и самая безнадёжная любовь в её жизни.

— Наверное, ты сделал себе дубликат ключа, когда менял замок? — злобно выплюнула она, тараном прорываясь мимо него вглубь комнаты за одеждой.

Он растерянно опустил глаза и промолчал. Казалось, Бишоп не был готов к этому вопросу, словно он надеялся, что Эллен не заметит изменений.

Звенящая, ломкая, как стекло, тишина царапала кожу, когда Барр торопливо одевалась, стоя к нему спиной. Адам не спешил отвечать, а она с трудом собирала мысли в кучу, чувствуя оголённой кожей его пристальный взгляд. В его присутствие было только хуже. Лучше бы он не приходил, лучше бы трусливо избегал её общества и дал ей возможность здраво оценить произошедшее и сделать выводы. Сейчас она могла лишь распалять себя злостью и накручивать, чтобы казаться строже, потому что единственное, что Эллен хотелось сейчас — безвольно осесть на пол, обнять себя за коленки и разрыдаться.

— Эллен, прости меня. Я должен был так поступить. Я хотел защитить тебя.

Его голос вонзился сотней раскалённых игл в её голые лопатки. Эллен вздрогнула и поспешила натянуть майку.

— Как видишь, твои старания оказались бесполезны.

Она снова пролетела мимо него, старательно делая вид, что занята какими-то архиважными делами, на деле же просто без толку ворошила содержимое чемодана, даже не глядя внутрь.

— Ты ранена, я позову Тео, — Адам метнулся к двери, но Эллен вдруг с силой швырнула чемодан с кровати на пол в приступе ярости.

— Не надо никого звать, мне просто нужно, чтобы меня никто не трогал, хорошо?! Это ты в состоянии понять? Или ты снова лучше меня знаешь, что мне нужно?! — на одном дыхании выпалила Эллен, и подняла, наконец, на него глаза.

Бишоп выглядел опустошённым. Казалось, он искренне раскаивался в своём опрометчивом поступке, взвалив на себя груз новой вины. Адам не мог знать, чем закончится для неё эта поездка — Эллен понимала, что он растерян и напуган так же, как и она, и от этого чувства ком клокочущей ярости растворялся в груди, словно вчерашний снег.

Барр презирала себя за слабость. Презирала за то, что не оттолкнула Бишопа, когда он обнял её и за то, что в ответ крепко прижалась к нему, ткнувшись носом ему в грудь и собрав в побелевший от напряжения кулак ткань его майки.

— Прости меня, — он шепнул ей в макушку, в ворох спутанных вьющихся от природы волос. — Я не должен был так поступать. Этот чёртов поезд… если бы я знал...

— Ты понимаешь, что твоя история сегодня чуть не повторилась?

Он замолчал, затаив дыхание. Эллен больно ткнула его в прошлое, в его ошибки, о которых знала лишь с его слов, снова затронула тему, которой он старательно избегал, и испугалась. Испугалась, что он хлопнет дверью и уйдёт, и пусть это чувство было безумно и нелепо в свете последних событий.

— Ладно, теперь я налажала, прости.

Это не мог быть он. Он не мог быть тем, о ком все говорят. Этот простой, искренний, неуклюже заботливый, такой нежный и такой любимый мужчина. Он просто не мог нести внутри себя древнее, кровавое зло. Это должно быть ошибкой, чудовищной ошибкой.

— Больше ни на шаг тебя не отпущу.

Казалось, разговоры о прошлом больше не трогают его, потому что теперь рядом была она. Эллен хотелось вырвать себе голыми руками хребет, чтобы заглушить это чувство невероятной, щемящей нежности, рвущей душу тоски и страха того, что она всё же может оказаться права.

— Я спать, хорошо? — не поднимая глаз, Эллен сложила ладони у него на груди.

— Я буду рядом, — Адам взял её руки в пригоршню, поднёс к губам и поцеловал её пальцы.

Он действительно был рядом весь день. Эллен спала тревожно и чутко, ощущая спиной тепло его тела и тяжесть руки, обнимавшей её поперёк груди. Дважды она просыпалась, мучимая головокружением, и просила воды. Адам поил её из стакана, придерживая ей голову рукой и убирая приставшие к лицу пряди, а после Эллен снова проваливалась в шаткое небытие. Окончательно она проснулась ближе к ночи от звенящего чувства тревоги, зудевшего где-то под грудью. Бишопа рядом не было.

Она услышала, как тихо притворилась дверь на этаже, услышала скрип деревянных ступеней лестницы и лёгкий щелчок нового замка входной двери. Адам уходил в ночь.

Эллен скинула одеяло, торопливо натянула джинсы, сапоги и куртку прямо поверх ночной футболки. На комоде остался карманный фонарь, наверняка забытый Адамом, и Эллен сунула его за пояс. Быстро, насколько позволял сжатый в тиски обуви больной палец, она спустилась с лестницы и тихо нажала на ручку двери.

Снаружи было темно, тихо и холодно. Эллен, осторожно спустившись с крыльца, завертела головой. Адама она увидела почти сразу, он шёл вдоль длинного ряда таунхаусов, но не по дорожке, а за её пределами, по колкому льду и инею, словно избегал попадать под свет уличных фонарей. Барр инстинктивно пригнулась и прижалась к колонне столба, когда он вдруг резко повернул голову в сторону, словно учуял слежку. Барр не знала, зачем делает это. Она не могла ни думать, ни анализировать, лишь подчиняться наитию, которое вело её строго по следам Бишопа.

Он остановился возле забора. Посмотрев по сторонам, Бишоп скинул куртку, оставшись в одной майке, поднял и отодвинул в сторону часть бетонной плиты. Тому, с какой лёгкостью Адам сделал это, Барр приказала себе не удивляться.

Образовался небольшой проход, который никак нельзя было разглядеть днём — кусок породы прилегал плотно, а трещины по периметру сливались с другими, раскиданными по всему полотну забора в порядке хаоса. Когда Адам, пригнувшись, исчез во тьме за территорией, Барр бесстрашно двинулась за ним.

За пределами базы с этой стороны рос молодой лес, явно высаженный руками предыдущих владельцев лесопилки. Он был не таким густым и высоким, Эллен могла видеть гораздо дальше, чем на расстояние вытянутой руки, несмотря на то, что путь ей освещали лишь луна и звёзды. Но она потеряла Адама из виду. Сделав несколько неосторожных шагов, Эллен наступила на сухую ветку, которая предательски хрустнула у неё под подошвой.

— Чёрт! — сквозь зубы выругалась она, замерев на месте, словно наступила на мину. Эллен с досадой понимала, что могла выдать себя, а учитывая то, как быстро Бишоп скрылся, вся эта вылазка стала выглядеть несусветной глупостью. Барр снова переоценила свои возможности и недооценила Адама. Нужно было взять себя в руки, подобрать сопли и задать ему прямой вопрос, подкреплённый фактами с флэшки Дэлино. А вопросов у неё скопилось предостаточно.

Кто-то схватил её за руку и дёрнул назад. Она набрала воздуха в лёгкие, чтобы вскрикнуть, но рот ей заткнули ладонью и крепко прижали спиной к себе, пока она не прекратила вырываться.

— Эллен! — злой шёпот Бишопа прозвучал прямо над ухом. Он развернул её лицом. — Какого чёрта ты снова творишь?

— Что ты делаешь? — шикнула она в ответ, собирая в кулак остатки храбрости.

Ей не понравилось его лицо. Черты заострились и глаза словно запали глубже в череп, под кожей двигались желваки, напряжённые мышцы мелко вздрагивали, будто Бишоп силой воли подавлял рвущуюся наружу ярость. И руки. Руки и всё тело полыхали жаром — казалось, задержи прикосновение и обожжешься. Эллен почудилось, что вокруг его обнажённой кожи дрожит воздух, как бывает, когда кусок раскалённого металла выносят на мороз.

— Обход территории. А вот что делаешь здесь ты?!

Эллен не ответила. Она молчала, не в силах оторвать взгляда от иного, изменённого Адама Бишопа.

Густую тишину нарушил шорох шагов и раздвигаемых ветвей, разнёсшийся раскатами эха по гектарам молодых высадков. Бишоп повернул голову на звук. Неестественно резкое движение головы, звериный, хищный излом шеи и то, как весь он подобрался, чуть согнув колени, словно собирался кого-то атаковать, заставили Эллен отпрянуть от него. Она сделал несколько шагов назад, загребая подошвами перегнившие иглы и листья. Хотелось кричать, но звуки застревали в глотке, а инстинкт выживания велел вести себя как можно тише. Эллен не хотела верить своим глазам. Это свет луны, обман зрения, ожившие страхи — всё, что угодно, только не то, что первым пришло ей в голову.

Адам снова повернулся к ней. Сделав шаг вперёд, он расправил плечи, став вдруг шире и больше. Надвигаясь на неё, нависая над ней, Бишоп будто бы сознательно хотел её напугать.

— Никогда не покидай периметр базы ночью. Никогда. Это не просьба. А сейчас назад легкой трусцой. Быстро!

Его голос звучал угрожающе тихо, всё нарастая и нарастая, как далёкие раскаты грома. Эллен готова была поклясться, что на последних словах она явно расслышала звериное рычание и присвист.

Ноги сами сорвались на неуклюжий бег. Сердце колотилось в висках, а боль в потревоженной ноге отошла на задний план и ныла теперь фоном.

— Невозможно.

Не помня себя от ужаса, она влетела в брешь забора, ударившись об него плечом. Пронеслась по длинной кишке прохода между шеренгами складов и грузовых вагонов вновь прибывшего состава.

— Чёрт!

Она упала, проехавшись на коленях по острым сколам гравия и потревожив заживающий палец. Боль от него пронзила всю ногу от носка до паха, словно острая спица, но Эллен не смела прекращать двигаться. Она готова была ползти даже на четвереньках, лишь бы поскорее оказаться рядом с жилыми блоками.

Уличные фонари вдруг начали медленно потухать, пока не погасли совсем. Переулок погрузился в вязкую тьму, и Барр, добравшись до дома, дрожащими руками достала из-за пояса фонарь, чтобы подсветить себе. Как только Эллен добралась до комнаты, то сразу же заперлась на замок, зажгла свечи, расставленные по углам по совету фельдшера, и ринулась к чемодану.

Ноутбук был полостью заряжен, карта памяти в телефоне на её счастье оказалась цела, Эллен немедленно сунула её в свободный слот и торопливо защелкала мышкой.

«Проект «Зверь», условное наименование испытуемого субъекта идентично», — сухие строчки сканов протокола перемежались карандашными набросками дневника одного из лаборантов, которые детектив Дэлино соотнёс друг с другом по времени написания. «… то существо действительно меняет форму под воздействием фактора стресса, при этом испытывая адские боли… я слышал хруст костей… я видел своими глазами, как человеческая кожа словно выворачивается наизнанку… Природа этого процесса неизвестна нам».

Эллен перелистывала файлы и впитывала информацию, словно губка. Откладывать больше было нельзя. Она увидела среди файлов статью Пола Мориссона, которую ранее находила в архиве, и сканы тех самых нераскрытых дел, которых так и не добилась от шерифа — Дэлино копнул и с той стороны, к которой Барр едва подобралась.

«Структура ДНК этого существа можно назвать межвидовой — она принадлежит, как человеку, так и североамериканскому гризли».

Текст следующего документа заставил её согнуться над монитором. Пальцы, напряжённо

сжимавшие мышку, свело. Эллен отняла руку, размяла ладонь и прижала её к груди. Это была памятка о безопасности для военнослужащих Форт-Келли.

«Внешних особенностей у этих существ нет, они выглядят, как обычные крупные мужчины выше среднего роста. Данных о женских особях нет. Они сильны, быстры, нечувствительны к холоду, имеют острое обоняние и слух, обладают высокой регенерацией клеток, температура тела колеблется у отметки 38∘С, как у гризли, и повышается к моменту перехода. Другие животные ведут себя с ними настороженно либо полностью подчиняются, признавая вожаком. Глаза имеют способность накапливать на сетчатке свет и люминесцировать в темноте… При обращении частично утрачивают человеческое сознание, переключаясь на примитивное сознание животного. При нападении следует целиться точно в голову, прочие ранения не наносят им ощутимого урона, а лишь усугубляют агрессию…»

Её затошнило. Чёткие совпадения шли одно за другим, уверенность в том, что ей не показалось, крепла. Сомнений не было, Адам Бишоп — оборотень. Он — Зверь. Тот, кем пугают местных детей и тот, из-за которого люди бояться выходить по ночам. Он — порождение тёмных индейских легенд, за которыми, как и предупреждал Нильсен, легко скрыть правду.

Эллен спрятала лицо в ладони. Болело всё — душа, разум, тело. Всё её существо противилось, изнывало, коробилось, словно в агонии — принимать правду оказалось чудовищно невыносимо. Невыносимо было видеть доказательства того, что на свете существуют вещи, неподвластные человеческому разуму. Вещи, которые просто есть, хотела она того или нет. Оборотни существуют, шаманское колдовство — не просто трюк для привлечения туристов, не выдумки фантастов и не наркоманские приходы, под легендами скрываются реальные истории — наполовину забытые, приукрашенные, недосказанные — но всё же реальные. Это было сродни удару по голове. Эллен до безумия хотелось отмотать время назад и вернуться в своё неведение.

Барр резко отняла ладони от лица и осмотрелась. Какое-то неясное, недооформившееся чувство снова толкало её вперёд. Она вскочила с постели и заметалась по комнатам. Схватив бумажный пакет из-под продуктов, Эллен затолкала туда документы, телефон, смену белья, теплый свитер и фонарь, взяла подмышку ноутбук и сунула за пояс пистолет Хилла. Почти полный чемодан с вещами она бросила, как ненужный балласт — туфли на шпильках, пышная, как торт, ночнушка и крем для рук в одночасье перестали иметь значение.

На часах было четверть пятого, до рассвета оставалось полтора часа. Погружённая в темноту лесопилка встретила её тихим шумом леса и отзвуками далёких голосов на КПП — рабочие наверняка всколыхнулись очередной проблемой со светом. Пригибая голову, Барр, словно воровка, двигалась вдоль жилых блоков к единственной машине, которую видела издалека. Пэтти так и не забрала свой джип, он сиротливо стоял у распила с воткнутым в замок зажигания ключом.

— Вы далеко, мэм? — настороженно поинтересовался Сэм, выглянув из будки охраны, чтобы поднять шлагбаум.

— Открывайте, — рявкнула Барр, движок зарычал ей в унисон, когда она нажала педаль газа, готовясь снести шлагбаум, если охранник не прекратит тянуть время.

Сэм нажал кнопку, не сводя с неё настороженного взгляда. Заряженный пистолет лежал на приборке. Эллен надавила на газ, покидая, наконец, это проклятое место навсегда. Она надеялась на это.

Казалось, Эллен перестала бояться. Страх и адреналиновая лихорадка превратились в злость. Она злилась на саму себя. Она ненавидела себя за слепоту, за глупость, за то, что так легко предала свои принципы, поставив чувства выше разума. Она спала с ним. Её касались руки, которые убили до этого нескольких людей. Она спала с человеком, который был человеком лишь наполовину. Барр не испытывала отвращения, лишь ужас от осознания того, как близко она была к необузданной, дикой силе, которая могла разорвать её напополам, как тряпку. Она была рядом с ним, тонко подмечала все его странности, но не хотела верить своей интуиции.

Она неслась по утоптанной колее к городку и судорожно прикидывала, что делать: разыскать Варгаса и всё ему рассказать или гнать в сторону Портленда до последней капли бензина. Первый вариант грозил ей, как минимум, подозрением в сумасшествии, а как максимум федеральной тюрьмой, если она засветит документы, присланные ей детективом Дэлино. С грифом «совершенно секретно» тягаться было чревато. Этот проклятый штамп навсегда лишил её возможности докопаться до причин гибели брата, а в том, что он погиб и погиб от руки Зверя, она уже не сомневалась. Его останки будут лежать в братской могиле густых лесов до тех пор, пока не превратятся в пыль. Утешало лишь то, что родители никогда не узнают об этой ужасающей правде. Ей же хотелось стереть себе память.

Свет фар выхватил во тьме силуэт, и Эллен ударила по тормозам, едва не разбив лоб об руль. Она знала очертания этой фигуры до последнего изгиба. Адам снова стоял у неё на пути. Не отрывая от него взгляда, Барр дрожащими руками потянулась за оружием.

Щурясь от яркого света фар, Бишоп шагнул за границу света и тени, но оставаясь при этом в поле её зрения.

— Кажется, нам пора поговорить, Эллен, — спокойно произнёс он и поднял руки, стараясь показать, что не угрожает ей, — пока ты снова не попала в беду.

Рубашка на нём была швами наружу, едва застёгнутая на пару пуговиц, словно он натянул её второпях, босые ступни утопали в мягкой, влажной земле и густой траве. Сейчас он больше всего походил на одичавшего аборигена, опасного и непредсказуемого, как всё неизведанное. Эллен поняла, что не сможет скрыться. Щелкнув ручкой двери, она шагнула на землю.

— У меня чёртов пистолет, не приближайся ко мне, — нащупав рычажок предохранителя, она опустила его вниз.

— Стреляй, сделай одолжение. Только целься в голову или сердце, иначе бесполезно потратишь патроны, — ответил Адам. Он смиренно опустил голову, словно отдавал свою судьбу в её руки.

Осмелев, Барр сделала шаг вперёд. Дуло пистолета ходило ходуном, палец подрагивал на спусковом крючке, а рукоять скользила по вспотевшей ладони. Если бы Адам сделал хотя бы один шаг вперёд, ей-богу, она бы выстрелила, но вряд ли попала бы. Что с пушкой, что без неё, Эллен не была в безопасности. Оружие действовало не лучше банального самовнушения, Барр понимала, что даже с ним у неё нет ни единого шанса, и от этого лишь сильнее закипала яростью, словно животное, пойманное в капкан.

— Я одного не пойму, на кой чёрт тебе понадобилось увечить мою машину? Напугать хотел? А поезд? Там же был ты, верно? — злость хлестала её по ногам, заводя и подначивая прицельно плеваться ядом. Нет, она больше не испытывала страха, лишь ярость и бессилие. — Это ты убил тех двоих. Ты убил Марти. И свою девушку. И брата моего ты убил. Ты врал мне всё это время. Ты — монстр!

Её голос эхом отталкивался от необъятных сосновых стволов и возвращался, повторяясь троекратно и пугая её саму. Эллен, словно дикая, дёргалась от каждого звука и бегло переводила взгляд по сторонам, ожидая опасности отовсюду.

При слове «монстр» Адам дёрнулся, будто получил пощёчину.

— Ты не сможешь это доказать.

— Потому что вы все здесь заодно? — сквозь зубы прошипела Барр. — Я вытащу сюда федералов, я выверну ваш проклятую лесопилку наизнанку...

— Эллен, я никого не убивал! — Бишоп прервал её, чуть повысив голос. — Есть и другие.

— Какие ещё, мать твою, другие?!

— Такие же, как я.

Это прозвучало чистосердечным признанием. Адам Бишоп только что признался ей в том, кто он есть.

Ровно на секунду Эллен перестала видеть и слышать. Его слова доходили до неё чудовищно медленно, не желая вписываться в чётко сформированную картину, в которой он — главное зло. Адам не убивал, значит, убивал кто-то другой. Значит, здесь целый, чёрт его дери, клан!

— Эллен, в машину!

Эллен не успела выдать ни единого вопроса, не успела выйти из состояния глубокой прострации, не успела даже толком испугаться. Она посмотрела на Бишопа. Адам смотрел куда-то в сторону леса.

— Я не понимаю, что им нужно от тебя… — тихо произнёс он, и фраза его закончилась глухим рычанием.

Барр сделала шаг назад. Она видела, как над телом Бишопа заклубился пар, как он медленно стащил с себя рубашку и зачем-то взялся за ремень штанов. Вдруг он остановился, словно вспомнил, что Эллен смотрит на него во все глаза. Повернув к ней голову, он взглянул на неё. В его глазах Барр прочла сожаление, боль и отчаяние.

— Прости, Эллен. Ты не должна была этого увидеть. Прости. Прости, — произнёс он одними губами, но Барр прекрасно расслышала его.

Внутренности сковало льдом, ноги приросли к земле, а рука с пистолетом беспомощно упала вниз — оружие безвозвратно исчезло, слившись с чернотой изъезженной многими колёсами почвы. Барр хотела закрыть глаза и ничего не видеть, но не могла — тело перестало её слушаться. Она видела, как нижняя часть его лица вытянулась вперёд, как губы превратились в две тонкие чёрные линии, обнажая длинные клыки, как всё его тело вытянулось и раздалось вширь, обретая уродливую, изломанную форму, лишь отчасти напоминавшую туловище медведя. Она видела, как вместо клочьями слезающей кожи пробивалась грубая шерсть, как его красивые пальцы изуродовали костные наросты и длинные звериные когти.

Она отключилась лишь тогда, когда из чащи на Адама, точнее на то, что когда-то им было, бросился ещё один Зверь.