И жили они долго

Глава 1.5

— Слушай, а как зовут того, рыжеволосого? — хотелось спросить ненавязчиво, но я быстро осознала, что голос выдал меня с потрохами, когда на лице Тани появилась снисходительная улыбка.

Осторожно я продолжала наблюдать за ним, разглядывая. Парень смотрел в окно и что-то в отрешённой позе говорило мне: он разочарован. Но кем или чем — оставалось только догадываться. Из-за рассказа Тани о семье Смирновых я почувствовала лёгкое сочувствие, пытаясь представить, каково им живётся в этом маленьком городе. Что, если там, откуда они уехали, всё было иначе? И теперь, переехав, ребета потеряли друзей, любимые места. Всё то ценное, чем особо дорожишь, будучи подростком.

— Это Эдуард. Он, конечно, классный, но ты не обманывайся, даже если одарит тебя каким-нибудь двусмысленным взглядом. Ему никто здесь не пара. Видимо, остался у него кто-то там, на севере, — Таня притворно фыркнула, пытаясь показать, как ей всё равно, но печальный взгляд твердил об обратном. Кажется, одноклассницу не так давно отшили.

Я прикусила губу, стараясь сдержать смешок, после чего снова посмотрела в сторону Эдуарда. Теперь парень сидел, отвернувшись, однако мне показалось, что его щека слегка напряглась, выдавая улыбку.

Через пару минут все четверо, как сговорившись, поднялись из-за стола и двинулись в сторону ленты с подносами. Каждый из них двигался с той же грацией, что и ушедшая ранее Диана. От этого зрелища становилось немного не по себе, словно я попала на съёмочную площадку мюзикла, где выступала жалкой декорацией, на фоне именитых актёров, и стыдилась этого.

В окружении Ростовой и её подруг я просидела намного дольше, чем планировала и теперь беспокоилась о том, как бы не опоздать на следующий урок. У одной из моих новых знакомых, которая предусмотрительно напомнила, что её зовут Даша тоже была биология по расписанию. Всю дорогу до кабинета мы прошли молча. Даша оказалась не менее застенчива, чем я и потому заочно завоевала место в моём сердце.

Зайдя в кабинет, она тут же свернула к ближайшему ряду и устроилась за белой столешницей из металла, величаво возвышающейся на добрые полтора метра над полом. Похожие были в лабораторных классах ростовской школы. К несчастью, напарница у Даши уже была. Занятыми оказались все места, кроме одного: по центру, на первом ряду. По левую руку от Эдуарда Смирнова.

Я пошла в сторону учителя, чтобы подать на подпись обходной лист и получить взамен учебник. По пути мельком посмотрела в сторону Эдуарда, стремясь разглядеть его поближе и убедить, что божественный профиль в столовой мне не привиделся. Но стоило пройти мимо, как лицо парня напряглось. Глаза, что были цветом темнее самой ночи, буравили меня насквозь, пытаясь достать из тела душу, и вывернуть наизнанку. Под силой этого взгляда на коже проступили мурашки, а горло сдавило от неприятного предчувствия. Потрясённая, я быстро отвернулась в сторону учителя. Поправив горло, назвала свою фамилию и слишком резко подсунула под руку преподавателя обходной лист. Смущённая и испуганная, я была готова провалиться на месте.

Кирилл Николаевич подписал лист, выдал учебник и не стал заставлять меня рассказывать о себе у доски несмотря на то, что в кабинете оказалась сборная солянка из всей одиннадцатой параллели.

Я мысленно поблагодарила себя за то, что распустила хвост на подходе к кабинету. Опустив голову, тем самым сокрыв часть лица под густым занавесом из волос, я прошла к единственному свободному месту.

Инстинктивно мне хотелось вжаться в самый край стола, стараясь сохранить как можно больше расстояния между мной и Эдуардом. Неуклюже я выудила из рюкзака тетрадь с пеналом и положила на стол. Скрываясь за непослушными прядями, я посмотрела в сторону Смирнова и поняла, что он до сих пор не отвёл взгляд. Я видела, как напряглись его пальцы, впиваясь в ручку. Казалось, само моё присутствие раздражает Эдуарда настолько, что Смирнов готов тотчас вогнать остриё мне в руку. Затем одноклассник отклонился от меня, отодвинулся на самый край стула и отвернулся, словно уловил неприятный запах. Я предположила, что слишком близко сидела в столовой к линии раздачи и почти незаметно принюхалась к своим волосам, а затем — кофте. От меня пахло всё тем же ванильным гелем для душа, лавандовым кондиционером для белья и мягким шампунем для детей с ромашкой. Быть может, Смирнова так бесят ароматы, которые нормальных людей должны успокаивать?

К несчастью, урок был посвящён тому, что я уже проходила в Ростове — строению клетки. Чтобы хоть как-то отвлечься, я конспектировала каждое слово учителя, стараясь игнорировать ненормальное внимание со стороны Эдуарда. Время от времени я всё же поглядывала в сторону соседа надеясь, что мне привидилось, но, увы: Смирнов выглядел всё так же враждебно. Он так и просидел весь урок, загадочным образом удерживаясь на краю стула. Я видела, как под столом его рука сжалась в кулак. Из-под кожи проступали вздутые линии вен. Длинные рукава рубашки были закатаны до локтей, предплечье выглядело таким же напряжённым, как и ладонь. Казалось, он высечен из мрамора: красивый и крепкий одновременной. Без двух братьев на фоне он казался не таким худым и миниатюрным.

Урок тянулся целую вечность. Ожидание звонка растягивало каждую секунду втрое. Я никогда не ждала чего-то настолько сильно, как этого проклятого звонка. Вот что со Смирновым не так? Неужели он такой всегда? Или всё же это я ему чем-то насолила? Я мысленно пожалела, что поспешно осудила Таню за неприязненный тон. Кажется, у неё были веские причины, которые я смогла понять только теперь.

Не может быть, чтобы дело было во мне. Я первый день в школе, да и в городе почти никого не знаю. Даже плохого слова никому не успела сказать, не то что сделать.

Я повернулась в сторону Эдуарда последний раз и увидела в отражении его глаз свои. Он пристально уставился на меня тёмными, почти бездонными глазами, что, как чёрная дыра, пытались затянуть внутрь смотрящего. Губа Смирнова дрогнула в отвращении. Я отшатнулась, успев едва ухватиться за стол, чтобы не упасть, как раздался звонок. Эдуард плавно поднялся с места и быстрым шагом покинул класс. Напряжение, всё это время, витавшее в воздухе, тут же разрядилось, и я вздохнула с облегчением.

Столько злобы и ненависти, но за что? Я вяло потянулась за рюкзаком, небрежно закинула в него все принадлежности со стола, даже не пытаясь предварительно убрать ручку в пенал. Меня ужасно задело такое отношение к себе. Я злилась. От злобы на глаза наворачивались непрошенные слёзы. Обычно я плачу, когда злюсь. Удивительное и одновременно унизительное свойство, которое ещё больше выводило меня из себя в моменте.

— Это ты — Настя Черная? — раздался мужской мягкий голос.

Повернувшись, я увидела симпатичного парня, ростом чуть выше меня. По-детски невинные голубые глаза, обрамлённые густой подушкой из пушистых ресниц, казались заинтересованными. Русые волосы, поцелованные летним солнцем, переливались под естественным цветом из окна, как лист металла. Короткая чёлка небрежно спадала на лоб, не доставая до бровей. Парень тепло улыбался и явно не затыкал нос, а значит, пахло от меня абсолютно нормально.

— Ася, — я поправила его и с усилием растянула губы в улыбке.

— А я Никита, но друзья зовут меня Ник.

— Привет, Ник, — никогда не понимала любви некоторых одногодок к иностранным сокращениям, но портить первое впечатление дотошным комментарием не хотелось.

— Помочь тебе найти следующий класс?

Я отмахнулась:

— Да нет, у меня физкультура. Спортивный зал я как-нибудь найду, думаю.

— О, а мне туда же, — Никита обрадовался так, словно совпадение было почти невозможным.

Мы пошли к классу вместе. Ник оказался болтливым и энергичным парнем: всю дорогу он что-то рассказывал, периодически идя, то по правую руку от меня, то по левую. До двенадцати лет он жил в Сочи, поэтому хорошо представлял, как я могу скучать по солнцу. Оказалось также, что на английский мы ходим к одному и тому же преподавателю. Из всех, с кем мне удалось познакомиться в первый день, Ник казался самым доброжелательным. Он, как ясное солнце, разогнал сгустившиеся над головой тучи. Мне почти удалось позабыть о Смирнове, как Никита спросил:

— Что ты сделала Эдику? Нн сидел, так насупившись! Первый раз его таким видел.

Меня невольно передёрнуло. Значит, не показалось, и поведение Смирнова действительно было странным. Не как обычно. И причиной тому, без сомнений, была я. Но что я ему сделала? Глаза снова обожгло слезами, и я лицо в сторону прежде, чем заметил Ник — слухов ещё не хватало. Запишут автоматически в лист «отверженных Смирновым». Нет уж.

— Ты про того парня, с которым я сидела на биологии? — невинно уточнила я, притворившись, что ничего не заметила.

— Ага, — подтвердил Никита и продолжил с нервным смешком: — Он выглядел так, будто сейчас вскочит и разорвёт тебя на части.

— Не знаю, — я коротко пожала плечами: — Мы даже не перекинулись и парой фраз.

Ник присвистнул.

— Это он дал маху, конечно, — он весело подмигнул: — Если бы меня посадили с тобой за одну парту, я бы обязательно заговорил.

— Даже сидя на первой парте перед учителем?

— Даже сидя на первой парте перед учителем, — без промедления подтвердил Никита, и мне это понравилось.