И жили они долго

Глава 1.4

Мы присели за длинный стол по центру. По обе сторону к нему были приставленным однотонные лавками белого цвета, где уже сидели одноклассницы. Девушки быстро представились, но имён оказалось слишком много, чтобы запомнить сразу. Сидя через несколько столов от девчачьей компании, сидел знакомый темноволосый парень с урока литературы. К счастью, хотя бы имя Андрея я уже запомнила. Заметив меня, одноклассник махнул мне рукой.

Именно тогда, смотря на Андрея и стараясь вклиниться вежливый дискуссию с шестью незнакомками, я и увидела ИХ.

Они сидели в самом дальнем углу зала. Через окно во всю стену, открывался зелёный пейзаж школьной территории. Их было пятеро. Они не разговаривали между собой, а подносы с едой лежали перед ними нетронутыми. В отличие от большинства других учеников, эти не изучали меня взглядом, поэтому я смотрела на них, не боясь пересечься взглядом. Холодные и недоступные, каждый из них смотрел в какую-то точку перед собой, словно размышляя о бесконечных тайнах мироздания, доступных лишь им. Однако ничто из перечисленного, не было причиной моего интереса.

С виду они казались такими разными. Из трёх парней за столом один — крупнее других, имел телосложения атлета. Балахон на серебристой молнии сидел в обтяжку, подчёркивая рельеф. Тёмные кудри топорщились в разные стороны, сохраняя при этом идеальный завиток, словно перед школой парень проторчал не один час у зеркала, добиваясь идеального результата. Второй был выше ростом здоровяка, но значительно уже, хотя и его одежда намекала на скрывающуюся под ней мускулатуру. Медовый блондин, с прядями, едва ниспадающими ниже ушей. Третий на их фоне выглядел не таких крепким, но едва ли давал фору в росте светловолосому. Каштановые волосы с выраженным бронзовым отливом, были аккуратно подстрижены у висков, контрастируя со взъерошенным верхом. В нём было больше дерзкости, присущей подросткам, хотя я легко бы приняла парня за студента, а ученика старшей школы.

Во внешности сидевших за тем же столом девушек тоже не было единства. Та, что казалась повыше, отличалась скульптурной стройностью, словно модель, сошедшая с обложки глянцевого журнала. Рядом с её красотой внешность любой другой одноклассницы меркла. Волосы были мягкого песочного цвета и ниспадали волнами до поясницы, пытаясь укрыть идеальное тело от любопытных глаз. Вторая девушка напомнила мне эльфийку заострёнными кончиками ушей, что оставались на виду, благодаря элегантной короткой причёске. Невысокая, что особенно подчёркивалось на фоне других за столом, хрупкая. Иссиня-чёрные волосы торчали во все стороны, как многочисленные иголки, готовые в любой момент дать отпор любому негодяю.

Несмотря на контраст, кое-что объединяло сидевших за одним столом, помимо безучастного взгляда. Их лица казались бледными, точно мел, даже сравнивая с моим оттенком. Цвет волос у каждого был свой, а вот глаза обладали пугающе одинаковым тоном, почти чёрным. Идеальные лица омрачали глубокие лиловые тени под нижними веками, какие бывают после долгих бессонных ночей — единственное несовершенство, на фоне идеально отточенных и плавных линий лица.

Но и это не стало причиной пристального внимания.

Я не могла оторвать от них взгляд потому, что настолько разные и, в то же время, похожие лица, казались недосягаемо прекрасными. Подобные лица можно увидеть разве только на фотографиях знаменитостей в социальных сетях или же на страницах модных журналов. Идеально отретушированные в жизни, как в режиме “online”. Я не могла сказать, чья внешность привлекала взгляд больше, но оторваться было невозможно.

Вдруг невысокая девушка поднялась из-за стола, подобрала поднос с нетронутой едой и лёгкой поступью танцовщицы направилась к ленте для приёма посуды. Поражённая её гибкой грацией, я затаила дыхание, сомневаясь, что живой человек вообще может так передвигаться без каких-либо усилий. Мгновение и она ставит поднос на ленту, а затем юрко упорхает через дверь в рекреацию. Только тогда я очнулась от наваждения. Последний раз бросила взгляд в сторону «пятёрки» и увидела, что остальные по-прежнему сидят на своих местах.

— Кто это? — спросила я девушку, с которой сидела на английском.

Кудрявая обернулась посмотреть на кого я указываю, хотя, вероятно, и так догадалась по заговорщическому шепоту, как вдруг в нашу сторону посмотрел он — самый хрупкий мальчишка, с бронзовыми волосами. Долю секунды незнакомец смотрел на мою соседку по парте, а после метнул взгляд на меня.

Он отвёл глаза быстрее, чем я, однако этого вполне хватило, чтобы щёки обдало жаром. Этот едва уловимый взгляд был совершенно равнодушным, словно кто-то позвал его по имени, и парень машинально обернулся.

Одноклассница смущённо захихикала, поправляя за ухо выбившуюся прядь, и уставилась на ровную гладь стола перед собой.

— Два парня — Смирновы, Эдуард и Артур. А рядом с ними сидят двойняшки Яковлевы — Максим и Виола. За столом не хватает только Дианы Смирновой. Они живут все вместе у доктора Смирнова и его жены, — подавшись вперёд через стол, прошептала она.

Я мельком взглянула на красавца, который выглядел младше остальных. Теперь он сидел, уставившись в поднос. Его длинные пальцы по маленькому кусочку отщипывали тесто у лежащей перед ним пиццы. Подбородок на лице подрагивал, однако губы оставались сомкнуты. Остальные сидящие за столом не смотрели на него, но у меня создалось впечатление, будто они переговариваются.

Такие популярные фамилии и в сумме с редкими для полосы именами были причудливым сочетанием. Неестественным, словно небрежно выбранными родителями на скорую руку. А может, здесь, в Ксертони, так принято? Задумавшись, я наконец вспомнила имя соседки по парте — Татьяна Ростова. Обычное имя. Обычная фамилия. Естественное сочетание.

— Они все выглядят...очень симпатичными, — осторожно добавила я, стараясь не показать искреннего восхищения.

— О да! — Таня захихикала, кивая: — Но даже и не думай пытаться подкатить к кому-нибудь из них. Они всё время вместе, держатся особняком и сторонятся других учеников. Ну и четверо из пяти уже заняты: Артур с Виолой, а Максим с Дианой.

От меня не ускользнули ноты осуждения и досады в Танином голосе. Как, наверное, это скандально для маленького городка, когда подростки, воспитанные в одной семье, не только не скрывают отношений на людях, да ещё и спят под одной крышей. Могу только догадываться, какие слухи ходят о Смирновых и Яковлевых по Ксертони. Вот уже точно кто находится в моей шкуре круглый год. О том, что я новенькая, все забудут уже через неделю, а вот об их семье навряд ли.

— А кто из них Смирновы? — уточнила я: — Они совсем друг на друга не похожи. Не уверена, что даже близнецов смогу определить.

— На деле, они и не родственники. Ну, в кровном смысле. Доктор Смирнов совсем молодой, чуть за тридцать. Все дети — приёмные. Яковлевых легко выделить, только они светловолосые. Близнецы временно живут у доктора. Племянники, что ли? Кажется, родители временно уехали на заработки в Европу.

Мои глаза округлились.

— А им ещё не исполнилось по восемнадцать, чтобы воспитываться опекунами? Они выглядят какими-то слишком взрослыми.

— Близнецам уже восемнадцать и Эдику, остальным вот-вот стукнет. Яковлевы живут у Смирновых с десяти что ли. Жена доктора вроде им тёткой приходится. Могу ошибаться, — на лице Тани появилось задумчивое выражение лица.

— Наверное, Смирновы очень хорошие люди, раз взяли столько подростков под своё крыло. Моя мама всегда говорила, что одну меня-то воспитывать непросто, а их пятеро.

— Возможно, — от тона Тани у меня закралась мысль, что доктор и его жена вызывают у одноклассницы необъяснимую неприязнь, хотя возможно это была обычная зависть.

— Я слышала от родителей, что жена доктора не может иметь детей, — добавила Ростова после небольшой паузы, словно это исчерпывающе объясняло доброту Смирновых.

Пока мы разговаривали, я продолжала то и дело посматривать в сторону «пятёрки». Все четверо, как и раньше, смотрели в разные стороны и ничего не ели.

— Они всегда жили в Ксертони? — я не могла поверить, что не слышала ничего об этой странной семье раньше.

— Не-а, года два как переехали откуда-то с севера. Из Мурманска, что ли, — она пробормотала эту информацию так, словно это не стоило внимания.

Я одновременно испытала и грусть, и облегчение. Грусть оттого, что даже пару лет спустя, они остались в Ксертони чужаками. Непризнанными, несмотря на доброту родителей и внешнюю безупречность. Облегчение, потому что прекрасно понимала: не мне с ними тягаться за общественное внимание. Не пройдёт и недели, как пристальные взгляды исчезнут и я снова превращусь в невидимку.