Темная История. Озимандия

10. День второй. Эпизод VIII

                                                            Эпизод VIII

 Лика увидела, как тонкий луч света, скользнув по стене тоннеля, пробил темноту и осветил далеко вперед уходящее полотно железной дороги, слегка играя на шпалах и постепенно удаляясь, все глубже и глубже погружаясь в его черное нутро. Иногда его ноги не попадали на шпалы, и тогда девчонка слышала, как под подошвами его полуботинок скрипели мелкие камни, расползаясь в разные стороны. Она даже на секунду представила себе картину, как они, эти камешки расползаются, цепляясь друг за друга и издавая этот неприятный скрипучий звук, многократно усиленный акустикой подземелья. Все в грязи и отработанном масле они, словно тараканы, разбегались в разные стороны, в панике наступая, друг другу на головы, нанося увечья и выкалывая лапами друг другу глазки, совершенно не переживая, правда, от этого. Пытаясь в панике лишь спасти свои никчемные, но от этого еще более ценные жизни и, совершенно при этом, не мучаясь угрызениями совести за погубленные жизни своих, менее удачливых собратьев по несчастью.

Немного постояв, прислушиваясь к удаляющимся шагам своего непутевого спутника и боясь остаться одной в непроглядной тьме, Лика последовала следом за «уничтожителем камней», как она его про себя обозвала. «А чего он хотел, — размышляла она на ходу, осторожно ступая на шпалы, — что бы я без зуба осталась? Еще чего… Так бы он тогда мне и шел сейчас спереди, фонариком себе подсвечивая и распугивая тараканов. Зубы мои ему не нравятся, видите ли, а то, что я себе колено разбила о шпалу эту чертову, так это уже и не считается, да?»

            Минут пятнадцать они так и шли, он чуть спереди, подсвечивая себе фонариком, а она немного сзади, но так чтобы видеть под ногами шпалы. Шли молча: он все еще продолжал прикидывать, чем ему может грозить прогул на работе, а она — сокрушалась, что разорвала на коленке только что купленные, совершенно новые джинсы и все еще не позвонила матери, причем, именно матери, а не отцу. Отец, как правило, дома бывал редко и в воспитании дочери участия не принимал, предпочитая отделываться дорогими игрушками типа автомобиля на день рождения или компьютера под Новый год. «Ничего, — успокаивала она себя, — сейчас вот выберемся из этого подземелья, и сразу же позвоню. Ох, и влипнет же мне…»

            — А тебе не кажется, что мы уж очень долго идем? – подала она, наконец, голос. – Что-то не похож этот грот, или как его там, на отстойник.

            — Вижу, — Лорман остановился. – Предлагаешь повернуть назад?

            — Не знаю, — Лика пожала плечами. – Столько уже идем, обратно, вроде как обидно возвращаться.

            — Да, — согласился он, – идем вперед. Тоннель поворачивает, думаю, еще немного и наше с тобой знакомство закончиться.

            — Хотелось бы, — вздохнула Лика, — глаза б мои тебя не видели.

И первая двинулась к повороту. «Специально они что ли, — сокрушалась она про себя, подбирая шаг под шпалы, — положили их на таком расстоянии, чтобы совершенно ходить было невозможно. Про людей разве думали, ни мостиков тебе, ни фонариков, и шпалы еще вверх ногами лежат».

            — А кстати, — она обернулась к своему попутчику, — почему здесь света нет? Мне кажется, что здесь должны висеть хоть какие-то лампочки, раз поезда здесь ездят.

            — А кто тебе сказал, что они здесь ездят? Я, что-то их пока не видел и не слышал…

            — Но ведь мы же сюда приехали, — девчонка снова обернулась. – Или ты хочешь сказать, что мы сюда на самолете прилетели?

            — Не помню.

            — Пить меньше надо, — подытожила она. — Тут помню, тут не помню, совсем как Киса Воробьянинов. Помнишь, когда он в ресторане нажрался со студенткой этой, — вдруг рассмеялась она, — как он сосиски себе в рот запихивал?

            Лорман тоже улыбнулся, вспомнив этого депутата из Думы с пенсне на носу и набитым мясом ртом. От сосисок он сейчас тоже бы не отказался. Подумал и тут же вспомнил про две штуки, что все еще портились в его кейсе, спокойно дожидаясь своего часа. «Вот выберемся, — с надеждой подумал он, — и тогда перекусим. Не есть же, в самом деле, на шпалах, да еще такой темноте». Но прошло еще десять минут, затем еще десять, а потом еще и еще, а конца этому тоннелю все не было и не было. Прошел, наверное, целый час, может и того больше, когда впереди, наконец, что-то на самом деле что-то блеснуло. Вернувшиеся с того света обычно рассказывали, что в конце темного тоннеля всегда виден свет. «Осталось всего лишь узнать, — подбодрил он себя, — что нас уже нет».  

            — Вот мы и у цели, — произнес он спокойно, отгоняя дурные мысли на счет преждевременной смерти. — Осталось лишь заново ожить.

            Мощный луч фонарика, пройдясь по рельсам и описав дугу по круглому своду тоннеля, нащупал где-то в самом его конце нечто, вселившее надежду. Возможно, что обходчик блеснул фонариком, а может…  Ребята радостно ускорили шаг. До заветного освобождения осталось каких-то сто метров, а может и того меньше. Вот же будет смеху, когда они будут всем потом рассказывать, как перепугались в темноте и переругались, чуть все зубы друг-дружке не повыбивали.

            — Мне кажется, что мы пришли, — заключил парень, когда они добрались до места.

            — Только куда? – Лика удивленно уставилась на выросшую перед ними гору камней, полностью заваливших тоннель.

            — Вот именно, — поддакнул он, — куда?

            — Ты, вообще, что ни будь, понимаешь? — она выхватила у него из рук фонарик и принялась им шарить по скоплению беспорядочно наваленной груды камней вперемешку с бетонными глыбами и песком.

            — Я? – переспросил Лорман и стал, зачем-то карабкаться по этим самым глыбам и камням наверх. — Единственное, что я понимаю, — донеслось до нее откуда-то сверху, — так это то, что дальше здесь мы пройти не сможем.

            — Нам, что же теперь – возвращаться? – повысила она голос.

            — А у тебя есть, что какие-то другие предложения?

            — Опять по шпалам?

            — Извини, — усмехнулся Лорман, — но на ручки, милая, я тебя взять не смогу, чтобы ты мне потом пришила еще одну попытку в изнасиловании.

            — Да, — девчонка опустилась прямо на рельс и вытянула ноги. – Печальный случай. Может тебе и правда попытаться это сделать, чтобы хоть сиделось не просто так, а за дело. Сколько мы сюда топали?

            — Минут сорок, — парень тоже присел рядом на, — может больше…

            — А полтора часа не хочешь?

            — Я не засекал.

            — Зато я засекала.

            — Значит, столько же и назад, — Лорман посветил фонариком на свои часы.

            — Какие мы сообразительные, — съязвила Лика, — слов нет, одни мысли.

            Отвечать Лорман не стал, что толку, только на очередную «оплеуху» нарываться. Лика достала из своей сумочки сигареты и зажигалку. Чирк, и ее красивое лицо на миг высветилось в темноте, еще миг, и только тлеющий огонек прикуренной сигареты, да запах дыма мог еще указать на то, что здесь, в этом богом и людьми забытом тоннеле, еще кто-то был.

            — Лорман, — позвала она, впервые обратившись по имени, а не наградив очередным прозвищем.

            — Что?

            — Ничего, тебе не страшно?

            — С чего бы это? Раз света в конце тоннеля не увидели, значит еще живы, радоваться надо, не огорчаться.

            — А что, если нас здесь завалило? — Лика затянулась, и маленький тлеющий огонек снова выхватил из темноты ее лицо. — Что тогда?

            — Ерунда, — он оперся руками о свои колени и стал подниматься. – Просто, мы пошли с тобой не в ту сторону и все.

            — Просто, все у тебя просто, — Лика щелчком отправила недокуренную сигарету на кучу камней. – Давай, включай свой фонарик и пошли. Мне что-то не очень здесь хочется рассиживаться, я уже замерзаю.

            — Пошли, мы только тебя и ждали.

            — Скажи, что это я еще тебя сюда завела, да?

            — Да, — согласился он и предусмотрительно заткнул уши пальцами. — Да, да и да… Все, что ты теперь не скажешь, я заранее со всем согласен. Если бы мы остались в кино, а не поперлись в кабак, сейчас бы занимались своими делами, а не таскались по этим катакомбам.

            — И это правильно, — подвела она под всем вышесказанным черту, — женщин надо слушаться. Хотя, с последним моим изречением можно и не согласиться. Это же из-за тебя мы оказались в метро, а не поехали на такси?

            — Помолчи, — Лорман сплюнул себе под ноги и посветил фонариком на полукруглую, покрытую слоем пыли и грязи, рифленую стену тоннеля. — Я, кажется, нашел ответ на один твой вопрос.

            — На какой?

            — Почему здесь света нет.

            — Ну, и…

            — Просто его сюда забыли провести, — сказал он. – Даже при беглом осмотре стен видно, что проводка здесь отсутствует напрочь.

            — Что отсутствует, позвольте? – не поняла Лика.

            — Провода и кабели на стенах.

            — И что?

            — Ничего, — огрызнулся Лорман. – Только хорошего в этом я ничего не вижу.

            — А я вижу, — возразила она. – Ты же сам говорил, что мы, черт, в каком-то заброшенном отстойнике оказались, правильно?

            — Ну…

            — Здесь просто все разворовали.

            — Так-то оно так, — согласился парень. – Но тогда, черт, как сюда попал наш поезд, если здесь электричество полностью отсутствует?

            — Какая теперь разница, — усмехнулась Лика, — как он сюда попал, этот твой поезд, с электричеством или без. Ты лучше подумай, как нам отсюда выбираться, я и так уже все ноги сбила об эти шпалы дурацкие.

            — Дойдем до поезда, отдохнем немного и двинемся дальше, чего тут думать-то, — Лорман посмотрел на девчонку и улыбнулся. – Другого выхода у нас нет.

            — А если и там тоже самое, что тогда?

            — Этого не может быть, — улыбнулся в ответ Лорман.

            — Почему?

            — Потому, что этого не может быть никогда! Пошли, нечего время зря тратить.

            — Пошли, — согласилась с ним Лика, первый раз, наверное, за все время.