Moon never makes error

13 Chapter

Альфа, превратившись в человека, со стоном поднялся на ноги, его рёбра были обтянуты нежной кожицей, все ещё восстанавливающейся. Рисунок на плече был испорчен шрамом, предстояла поправка татуировки, но при одном взгляде на Чона становилось понятно, что ему лучше. Омега надеялся, что внутренности тоже в порядке, как внешние данные. Ким накинул на опущенные плечи альфы измаранное в крови покрывало, и они двинулись наверх. Мин Гю предлагал опереться на него, упрямый Бен Мин Ён отказывался, ссылаясь на больные лодыжки пары.

В спальне Чон завалился на кровать, не обращая внимание на кровь на собственной коже,моментально испачкавшую простыню. Мин Гю, зная страсть альфы к чистоте, потащил грязное покрывало в ванную, бросил на пол, оно дожидалось своего времени. Пока омега выудил чистое полотенце, намочил и вышел к альфе. Тот лежал, никак не стараясь прикрыться чем – нибудь. Ким опустился у кроватной стойки, уловил до сих пор мутный взгляд пары и начал вытирать покрытую холодным потом лихорадки тело Чона. В процессе пришлось испортить несколько полотенец, но Мин Гю был доволен результатом. В конце Мин Гю накинул на нагое трясущееся тело альфы плед с кресла, который грел прошедшие одинокие ночи Чона, проведённые на полу.

Когда спальню осветило восходящее солнце, омега тихо положил голову рядом с подушкой пары и сквозь припущенные ресницы глядел на альфу. Последний испытывал невыносимую боль, хорошо скрываемую вольным характером, но редко показывающуюся в нахмуренном выражении, заострявшихся чертах лица, сведённых челюстях. Мин Гю только мог молиться про себя и смотреть  –  на другое он не был способен.

— Что я могу сделать? — одной губой спросил омега, скорее с надеждой остаться неуслышанным. Альфа молча откинул плед, приглашая к себе и когда омега устроился рядом, уткнувшись в невыносимо горячую кожу, прикрыл их обоих. Чон был обжигающе горячим, по сравнению с морозным от страха и напряжения Кимом. Холодные кисти легли на шею и плечо альфы, заставив альфу резко вздохнуть.

— Что произошло? — шептал в кожу альфы Ким, пуская мурашки по ней.

— Напали на дом волчицы, щенята были у неё, пришлось прикрывать их собой, пока подмога не прибыла, — с закрытыми глазами ответил Бен Мин Ён.

— Кто напал? — не хотя получить ответ, с противоречивыми чувствами спросил омега.

— Серые, — Мин Гю был готов и не готов к этому.

— Ты их…

— Перегрыз, каждого, — Мин Гю прикрыл глаза, вздрогнув всей сущностью.

— Щенки? — выдавил из себя омега, хоть ему было интересна судьба своей стаи, Серых, но истинная натура омеги волновалась о щенках.

— Одному щенку раздробили грудную клетку, — сокрушенно сказал Бен Мин Ён. Мин Гю даже открыл веки от непривычного голоса альфы. Заметил горькую слезу на щеке пары, только капельку, одаренную свободой, когда целое темное море бушевало внутри Чона. — Опоздал, чуть не лишился его. Я слышу его детский вой, он борется, — Ким губами собрал слезы альфы и молчал в ответ, лишь прижимаясь ближе.

— Что теперь будет? — спустя долгое молчание спросил омега.

— Твоим родителям есть куда перекочевать? — только и сказал Бен Мин Ён в ответ. Его слова, говорящие о многом и ни о чем конкретном, пугали.

— … мой папа из клана Белоснежных, он раз в год навещает свою стаю, но… белые не принимают чужих: ни меня, ни отца, только папу, — тараторил омега, словно не поспеши он с разъяснением, исход может кардинально измениться в худшую сторону. — Они не примут отца, Бен Мин Ён, хоть он и истинный папы.

— Молись о благополучии, но готовься к худшему, — закончил Бен Мин Ён, оставив Кима изводиться в неизвестности, сулящей самое кошмарное.

Щенок не выжил, об этом Киму стало известно от стайного воя. Бен Мин Ён покинул дом, до конца не поправившись, чтобы успеть организовать похороны. Слух Мин Гю улавливал плачь матерной волчицы, которая оплакивала щенка наравне с родным папой. Мин Гю стоял молча, опустив голову, пока Бен Мин Ён с непроницаемой маской спокойствия, скрывающей истинную боль, закапывал могилу. Вся стая чужаков собралась вокруг, стояла тишина, обеспокоенная дождем и плачем волчиц.

Бен Мин Ён пал на мокрую землю, шептал слова, которых даже идеальный слух оборотней не улавливал. Тайна делилась только им и блуждающей душой покойного. Когда альфа с опущенными плечами встал над маленькой могилкой, Мин Гю подошёл к нему, беззвучно встал рядом, молчаливо поддерживая.

Следующие пару часов, пройденных в сотрясающем все в округе волчьем вое, стая готовилась провожать воинов.

Двадцать голов, рычащих, покорённых горем и яростью мести волков, провожалась самками стаи. Некоторые волки воняли течкой своей пары, оставленных за стенами родного дома, некоторые сами были в поре, а их запах кричащий о гоне самца и его настрое завалить любого на пути, не оставлял шанса на выживание стае, на которую они шли войной.

Мин Гю лишь тихо лил слезы, ловя обеспокоенный взгляд янтарных глаз. Бен Мин Ён принёс клятву вожаку и озлобленно рыча на волков, повёл их за собой. Альфы покинули резервацию, сотрясая землю мощными ударами лап.

 Мин Гю накинул на голову капюшон, пряча своё лицо и мокрые волосы из – за дождя, намеревался спрятаться дома до самого прихода пары, когда горячая ладонь легла на его плечо. Его передернуло, в резервации остались несколько альфа – подростков и бет для охраны самок, Мин Гю впервую очередь тихо кидался в бегство во избежания личного контакта с любым из них, но горячая ладонь на нем подорвала его план основательно.

— Я провожу, — Мин Гю не уловил, было ли это вопросом или утверждением, но с настороженностью последовал за альфой.

Молодой альфа снова подал голос, когда Мин Гю хотел скрыться за дверью дома:

— Я буду неподалёку, — Мин Гю снова не понял угроза это или забота. Он лишь коротко кивнул альфе и захлопнул дверь. И, правда, шаги молодого волка были слышны в округе всю ночь, проведённую в томительном ожидании неизвестно чего.

К возвращению альфы, Мин Гю уже был разбит окончательно. Мин Гю успел накрутить себя, проводить родителей на последний путь, возненавидеть Чона за случившейся и себя за свою бесхребетность. Успел все прокрутить в голове, но не успел подготовиться. Его выводы были верны, интуиция вопившая о том, что произошло нечто непоправимое, не подвела его. Появившийся волк всем своим видом давал понять о своём сожалении. Чёрный стелился у изножья постели, а Ким залез выше, прижался к изголовью и плакал, ладонями давя на рот, откуда отчаянно рвались крики. Янтарные глаза смотрели с печалью, из груди зверя вырвался скулёж, перекрывающий редкий плачь пары. Мин Гю, зажмурившись, плакал, насильно хороня в себе крики и слова отчаяния.

Накрывало окончательно, омеге хотелось кидаться, бежать или хотя бы уснуть навечно, лишь бы это всеядное чувство перестало парализовать все чувства и мысли. Становилось тошно, боль окрепла и укоренилась за рёбрами, а Мин Гю давился воплем, так и не вырвавшимся наружу. В агонии, поистине гибельной, волк открыл доступ к своим воспоминаниям.

Мин Гю видел лицо родного отца, слышал предложение Бен Мин Ёна о том, чтобы их семья примкнула к стае Чёрных, однако отец его ответил только слепой агрессией. Честный бой и смерть родителя, лицезреть которую Бен Мин Ён не позволил омеге, заблокировав вовремя доступ. Ким взвыл, стуча кулаком по груди и не нашёл ни единой причины, что могла бы его держать в этом чертовом мире, где у него нет ни родной стаи, ни семьи.

— Не подходи, — сипло выдавил из себя омега, стоило волку подняться на лапы. Тот смотрел потерявшими блеск глазами, с опущенной головой и хвостом. Мин Гю не видел ничего своими обманчиво спокойными глазами, покрасневшими от слез. Он перестал оплакивать, сидел в тишине, топился в мыслях, прочитать которые Чон не мог. — Не подходи ко мне так долго, как можешь, — Мин Гю часто моргал, сжимал в руках простыню, его голос ломался сильнее. — Не маленький, понимаю, что стая не простила бы потерю щенка, когда убивать чужих детенышей вошла в привычку врагу, знаю, что политика и принципы взаимоотношений стай, но мое понимание ситуации не мешает тихо ненавидеть тебя за содеянное, Бен Мин Ён. Оставь меня, я должен оправиться. И твоё доверие не вызывает ответного шага от меня. Мне сложно терять близких, так же сложно принимать чужака. Прости, я должен перешагнуть твои чувства, чтобы спастись самому.

Уловив каждое слово, вырвавшееся из уст Кима, волк опустился на пол, пораженно прикрыл глаза, не в силах выдержать вида убитого горем пары, показывая понимание.

Сумерки, охватившие землю, лишали спальню естественного света. Мин Гю свернулся в клубочек на постели, Бен Мин Ён так же грел пол чёрной шерстью и мысли его кружились около одной персоны  –  Кима. Чон не сомневался в своём решении, не сожалел, но горе омеги все же хотелось забрать себе и больше никогда не видеть такого Мин  Гю . Сейчас было самое подходящее время, чтобы стереть путь к отступлению омеги. Если бы Чон предал пару, когда тот безоговорочно доверился ему, было бы в разы больнее и альфе пришлось бы гораздо дольше возвращать потерянное, а сейчас, когда Мин Гю боялся даже чиха за стеной, смотрел настороженно глазами, в которых подозрения больше, чем веры, Чон терял только время, ничего больше. Время, за которое омега отпустит случившееся, Бен Мин Ён, как истинный упрямец, добьется своего. Другого выхода не было, точнее альфа его не оставил.