Moon never makes error

12 Chapter

Горячие источники находились внутри пещеры, в десяти минутах ходьбы, прошедших за миг. Чон крепко держал кисть омеги, редко рассказывал о значимых местах, которые попадались на пути, а омега плёлся за ним, низко опустив голову надежно спрятанную капюшоном. Он не вникал в суть чоновых слов и тем более не оглядывал местность. Все, что перед его взором, собственные ноги, быстро идущие,  чтобы не отставать от пары и кисть, хранившаяся в хватке альфы.

У подножия горы они вошли в пещеру, которая была длинной, с множеством проходов, темной, без единого луча солнечного света и с залами, в одном из которых был сам горячий источник. Бен Мин Ён, освещающий их путь светом от фонаря, опустил спортивную сумку на влажные камушки под ногами. Отпустил руку омеги, которую омега сразу засунул в карман темных джинс, взятых у Чона. Альфа, расхаживая по краям воды, разжигал большие свечи, растаявший воск которых, стекая по камням пещеры, оставлял следы. Чёрный, красный и белый — все они выглядели под тусклым светом сказочно красиво.

Закончив, альфа начал раздеваться, Мин Гю не мог оторвать взгляд от водной глади с отражением свеч. Альфа без нитки на теле погрузился в воду до самой груди, поманил Мин Гю рукой, Мин Гю стянул одежду. Джинсы, боксеры и худи остались под ногами, омега перешагнул их и наступил на камни под водой. Чон, не скрывая, изучал каждый сантиметр открытой кожи и, нужно признать, Мин Гю не особо беспокоился по этому поводу. Потому что Чон его истинный? Вполне возможно.

— Я плох в плавании, — сказал омега, в нелепой попытке доплыть до альфы. Его голос эхом  раздавался по залам пещеры.

— Держись за мои плечи, — держа Мин  Гю  за тонкую талию, попросил он. Ладони легли на мокрые плечи Чона. Когда альфа попытался отпустить, омега вскрикнул и обхватил ногами тело альфы, а пальцы впились в бледную кожу на плечах. Чону, по просьбе, снова пришлось взять омегу за талию свободной рукой.

— Хочу чувствовать под ногами что – то — тихо прошептал он, уткнувшись в влажную шею пары. Бен Мин Ён поплыл к мелководью, омега, лишь коснувшись кончиками пальцев одной ноги  скользких камней, покрытых мхом, перестал цепляться за альфу, но руки не убрал с сильных плеч. Оба застыли, альфа смотрел в карамельные глаза, а те глядели в ответ. Из одного из прилегающих к залу проходов задул ветер, несколько свеч потухло, кожа Кима на шее и влажных плечах покрылась мурашками.

— Не страшно? — в тускло освещённом зале раздался бархатный голос альфы. Мин Гю только сейчас обратил на это внимание, голос правда был мягким, не таким ломанным, как у  Нам Джуна.

— Нет, — прошептал в ответ Мин Гю, все также находясь под чарами омутов Чона. Последний потянул его ближе к себе, на пробу клюнул в приоткрытые омежьи губы. Потом чуть отстранился, чтобы увидеть ответную реакцию. Казалось, он был готов отпустить, если его попросить об этом. Но Мин Гю не просил, только смотрел с широко раскрытыми глазами. Бен Мин Ён припал к желанным губам, целуя с чувством. Мин Гю обнял альфу за широкую шею, наклонил голову набок, позволяя себя прижать к сильному телу сильнее. Горячий язык альфы пробрался в чужой рот, никудышный в охоте и в плавании омега, оказывается, был также полным неудачником в поцелуях. Тот первый раз нечаянно укусил альфу за язык, второй раз он пытался извиниться за случившееся, но все закончилось ещё одним укусом. Альфа усмехнулся, не решаясь углублять поцелуй, вскоре вовсе перешёл на подбородок, к острому кадыку, к оголенным плечам и шее. Мин Гю откинул голову, позволяя ему оставить отметины на коже, чтобы потом поверх них мазнуть языком. Услышав вырванный сквозь тяжелое дыхание стон омеги, Бен Мин Ён утробно замычал. Он развернул Кима спиной к себе, припал к шее, вылизывая, основательно оставляя новые отметины, укусив за холку, за мочку. Мин Гю с закрытыми глазами тяжело дышал, редко роняя стоны и цепляясь руками за бока альфы за спиной. Он чувствовал чужое возбуждение прижатое к пояснице, несколько раз прошедшее по ягодицам в порыве страсти альфы, Мин Гю старательно игнорировал его, как и свой полуставший член. Так было легче принимать чужую ласку и реагировать на нее, не боясь последствий. Бен Мин Ён успокоился только тогда, когда места для новых засосов не осталось. Его тяжелое дыхание нарушало тишину.

— Почему ты не взял меня прошлой ночью? — спросил омега, откинувшись расслабленно на чужие плечи.

— Ты бы хотел, чтобы я тебя покрыл?

— Нет.

— На этом мой ответ исчерпан, — уткнувшись в макушку сказал Чон.

— Это ведь для вида, так поступаешь? Выжидаешь пока я потеряю бдительность?

— Ты ведь не боишься смерти, — сказал альфа. — Что же я могу сделать похуже неё?

— Смерти — нет, а вот довериться не тому — очень даже.

— Твой страх передо мной не оправдан, если  потребуется, я буду доказывать свою верность до последнего вздоха, — заявил он, блестя бездонными глазами в полумраке.

Медовый месяц на деле оказался лишь недельным отпуском альфы, который в конечном счете сократился до трёх дней. В резервации стало неспокойно. Все произошло так быстро, оторвав у омеги крупинки привязанности. Будто прошлое, разделённое с альфой было миражем, но никак не реальностью. Наблюдались постоянные вспышки нападений как со стороны Серых, так и Белоснежных. Частые нарушения границ Чёрных вынуждали Бен Мин Ёна оставлять Мин  Гю  в одиночестве. В целом, ситуация была неприятной, сулящей чего – то масштабнее в ближайшем будущем, нежели простого нарушения территориальных прав, к тому же приближающийся брачный период лишал здравого рассудка альф, делая их ещё более агрессивными и неуправляемыми. В своём обычном состоянии они были жадны до своего добра, а когда март смывал все границы, их устрашились даже собственные пары.

Поначалу Чон пытался как можно дольше продержать рядом с парой, потом несколько раз пропадал на патруле сутками, после которых приходил с явными следами драки, в эту неделю его поздние приходы и уходы с зарей стали чем – то обыденным. Мин Гю тревожился, не выдавая своё волнение, он заедал его куриным фаршем, от которого становилось уже тошно и судорожно считал часы до возвращения альфы. Ситуация была страшной, междоусобные войны волков всегда забирали очень много особей с обеих сторон. Даже победа была равносильна жалкому проигрышу из – за огромных потерь.

Каждое утро омега провожал Чона со стойкой уверенностью в его возвращение. Без разницы: раненный, утопающий в чужой крови, с горящими глазами после боя — Мин Гю ждал Бен Мин Ёна в любом виде. А тот возвращался каждый раз раненый, в крови, с боя или простого патруля, возвращался домой уверенный, что его непременно ждут.

— У меня пост дневной и ночной, двое воинов ушли из строя с гоном, ещё трое на грани балансируют, придётся забивать пробелы в цепи, — натягивая кожаную куртку на мускулистые плечи, оповестил Бен Мин Ён. На улице стоял мрак, до восхода солнца ещё далеко, альфа уходил после двух часов сна, проведённых на полу в обнимку с пледом. Часы сна были словно одно чудное мгновение. Альфа нагнулся, чтобы обуться в берцы, когда не задающий вопросы и постоянно хранящий молчание в делах творившегося между стаями Мин Гю все же подал голос:

— Это моя стая пытается оттяпать ваше охотничье угодье? Хосок упоминал в своём прошлом визите о южных регионах.

— Серые больше не твоя стая, — выпрямившись, альфа нахмуренно похлопал по карманам, проверяя наличие необходимых вещей. — Близ брачного сезона каждый смелеет по – своему, — продолжил он. — Только вот мои парни рвут любого без оглядки, этого видимо смельчаки не учли. Вчера брат Хосока передавил троих серошерстных, твоего отца среди них не было, — успокоил Чон. Потом протянул руки к тонкому телу Кима, заключая в объятия, где стоит омеге находиться. Желательно пожизненно.

— Войны не избежать? — дрогнувшим голосом спросил Ким, припадая к груди пары. Его отца не отправляют на бои или на разведку, потому что он в ответе за связь с Городом и оттого очень ценный, чтобы так просто рисковать им. Но если сильных особей останется уж слишком мало,  Нам Джун может пойти на этот шаг. Мин Гю не желал получить весть о том, что его родной отец пал от пасти черного. Такого он не выдержит.

—  Нам Джун зверствует без единой логической причины, не удаётся просечь его замысел, но я пообещаю оттягивать до последнего, — погладив успокаивающе по голове, произнёс он. Мин Гю лишь что – то непонятное промямлил в ответ, а потом Чон ушёл, оставив в душе омеги необъяснимую смуту из мрачных чувств.

Вернулся альфа в полночь с ливнем, промокшей шерстью и разорванным боком. Мин Гю кинулся вниз по лестнице, уловив вой пары, открыл дверь в спешке и застывший в шоке впустил чёрного зверя в холл. Тот много не пройдя, рухнулся огромной тушкой на мрамор, испачкав его собственной кровью и дождем, стекающим с длинной шерсти. Вздрогнув всем телом от скулёжа волка, завалившегося на бок, Мин Гю слишком громко хлопнул дверью. С неописуемым страхом он опустился перед тяжело дышащим зверем. Левый бок волка был растерзан не единой вражеской пастью так, что кости рёбер и внутренние органы выступали, пугая своим видом Мин  Гю . Янтарные глаза закатывались, из приоткрытой пасти выпадал язык, Бен Мин Ён совсем не держал голову.

Конечности волка начало сводить судорогой, Ким бросился в спальню, оказавшись в ней, невидящими глазами из – за слез он стащил с кровати покрывало и кинулся обратно, по лестнице вниз. Со скоростью, несколько раз падая по пути, он подошёл к тушке. Ким рыдал отрывисто, накрывая внушительное тело волка, сам устроился рядом с огромной мордой. Волк сам устроил ее на его бедрах, смотря на Кима чуть приоткрытыми глазами.

Омега плакал, глядя на испачканную чёрную шерсть на морде, ловил прерывистое дыхание пары и замечал, как черное постельное белье окрашивается в темно – бордовый на месте раны.

— Не умирай, Бен Мин Ён, пожалуйста, не умирай, — выл Мин Гю, ощущая капли, стекающие по собственной шее. Он нежно касался ушей пары, лепетал свои мольбы, плакал и хранил надежду, что сейчас кто – нибудь откроет дверь, готовый разделить с ним такую ответственность, которую Ким не готов был нести единолично. Но никто не ломился к ним, ни ожидаемый Хосок, ни папа Бен Мин Ёна, ни вожак Черных. В холодном холле были только он и истекающий кровью Бен Мин Ён. И время спустя Мин Гю осознал, его ожидания были напрасными. Израненный, уязвимый на время восстановления альфа доплел до него, не пошёл к родителям или помощнику, которые непременно были бы полезнее рыданий Кима. Но альфа сделал выбор в его пользу. Омегу поразило от чужого доверия, Ким сам – то себе не верил, как и все окружающие его многие годы волки. Уверенность Чона на его счёт обескураживала, давила навалившейся ответственностью. Мин Гю терялся, но не покидал волка.

Часы спустя, когда Мин Гю под тяжестью головы волка не чувствовал ноги, когда он выплакал, казалось, даже свои внутренности, зверь открыл мутные глаза и ткнул влажным носом в живот омеги, пуская вибрацию по полу от мурчания.

Худшее осталось позади, Мин Гю, наивный Мин Гю, слишком уверовал в это. Да, надежда, разбивающая оковы страха за исход, прекрасна, но готовность к трагедии тоже полезна, особенно в момент, когда беда нагрянет без предупреждения.