Дьявольский багаж

8

Яковенко удивленно воззрился на офицера, но спорить не стал, а покорно поплелся вслед за ним, чувствуя на своей спине взгляды остальных пассажиров. Когда они вошли в узкий длинный коридор, он все же, придав голосу бесшабашную бодрость, спросил у старшего лейтенанта, выполнявшего свои обязанности, почему-то без особого энтузиазма.

- А в чем, собственно дело, товарищ старший лейтенант? Я, демобилизованный, по всем правилам, направляюсь к постоянному месту жительства. Ничего не нарушаю, документы в порядке.

- Не суетись, сержант, - ответил тот на чистейшем русском языке. - Все так говорят. Если у тебя и впрямь все в порядке - ты нам без надобности. Полетишь к себе на Родину, не беспокойся.

На это возразить было абсолютно нечего, и Сергей решил больше не проявлять нетерпение. В конце коридора, офицер попросил его чуть подождать, а сам, открыв без стука дверь, исчез в одной из комнат. Зато, спустя несколько минут оттуда вышел российский капитан - пограничник, на рукаве которого красовалась повязка с какой-то мудреной аббревиатурой. Он внимательным взглядом осмотрел старшего сержанта с ног до головы и, ничего не сказав, пошел по коридору в противоположном направлении. Поначалу, Сергей даже обрадовался появлению соотечественника, но когда тот стал просто удаляться, так и не выдав своего суждения, он сам решил обратиться к офицеру.

- Товарищ капитан, и что же им от меня понадобилось? - поспешил спросить он, с надеждой на понимание и участие.

Но тот лишь махнул рукой и, не оборачиваясь, буркнул:

- Если ты чист, сержант, бояться тебе нечего. А мне лезть в их дела не с руки - они этого не любят. Сами себе власть! Вот так, то, парень!

Он пошел дальше, а Яковенко так и остался стоять в полутемном коридоре, в неведении того, чем же он вызвал столь пристальное внимание к собственной персоне. Дверь в комнату вновь открылась только минут через пять и, уже знакомый Сергею, старший лейтенант, жестом пригласил его войти. Комната оказалась довольно просторной, и в ней, кроме старлея, находилось еще четыре человека. Старший из них, майор погранслужбы республики, восседал за единственным столом, а вокруг него, кто на черном дерматиновом диване, кто на стульях, сидели два милиционера в старшинском звании и один таможенник. На петлицах серого мундира последнего было столько непонятных шпал, что по войсковому табелю о рангах, существовавшему до введения погон в 1943 году, его можно было принять, как минимум, за бригадного генерала.

Сергей вошел бодрым шагом, стараясь открыто глядеть перед собой и тем самым, заранее произвести, как бы выгодное впечатление о себе. Однако, сидящие в комнате, расценили эти его потуги, вероятно, совсем по иному.

- Документы, - коротко бросил сержанту седоусый майор.

Он принялся внимательно, но с откровенной ленцой рассматривать буквально каждый лист военного билета, проверяя, зачем-то на свет, печати в нем и даже подписи. Еще тщательнее, погранец изучал билет и страховой полис к нему, хотя приобретены они были совсем недавно, в кассе этого же аэропорта. Что же касалось остальных присутствующих, то все они, за исключением старшего лейтенанта, который удалился по своим делам, бесстрастно разглядывали Яковенко, тихо переговариваясь о чем-то, друг с другом. Наконец, визуальная экспертиза была закончена и майор, отложив документы в сторону, не особо выбирая тон, спросил:

- Оружие, наркотики имеются? Если есть, то лучше выкладывай сам, сержант!

Сергей даже вздрогнул от неожиданности и, не в силах что-либо произнести в ответ сразу, лишь часто заморгал глазами. Майор же расценил это по-своему и, дав кивком команду обеим милиционерам, счел нужным снисходительно пояснить:

- Тогда, извини, но нам придется тебя осмотреть. Чемодан положи на стол, а сам раздевайся!

- Но, товарищ майор..., - попытался возразить Яковенко, однако таможенник, сидевший до этого, на стуле молча, довольно резко осадил его.

- Ты здесь не возмущайся, а делай, что приказывают! И вообще, что за вид у тебя, солдат? Не стыдно? Рукава мокрые, закатал их, как фашист! А чемодан? Ты, что, дрался? Наверно выпил много?

- Ничего я не пил, - буркнул Сергей, понимая, что доказывать свою правоту, просто бесполезно.

А между тем, милиционеры подступили к нему вплотную и, ему ничего не оставалось делать, как начать снимать с себя форму. Вскоре, он уже стоял в одних трусах, сгорая от стыда и бессильной злобы, а оба старшины, с видимым удовольствием и азартом заправских ищеек, пронюхивали и прощупывали каждый шов его камуфляжа и ботинок. Наконец, один из них разочарованно констатировал, обратившись к майору по-таджикски. Вероятно, это обозначало: "Ничего нет", поскольку тот, снисходительно усмехнувшись, бросил Сергею короткое:

- Одевайся!

После этой унизительной процедуры, настал черед и его кейса. Сначала майор внимательно осмотрел "рваные раны" на месте "почившей в бозе" ручки, потопорщил в недоумении седые усы и даже поскреб пятерней затылок. Затем он жестом приказал Яковенко самому открыть цифровые наборные замки. Содержимое портфеля удивило его еще больше, поскольку, даже обладая недюжинной фантазией, спрятать что-либо среди пары новых носок, тельняшки, бритвенного станка и других мелочей первой необходимости, было практически невозможно. И тем не менее, майор, со знанием дела и серьезным выражением лица, принялся прощупывать и простукивать стенки кейса. Затем он переключил свое внимание на сувенир - керамического аксакала, пьющего чай. И вот тут то, в его темных глазах блеснула искорка доподлинного знания чего-то, и это не укрылось ни от таможенника, ни от милиционеров. Они разом окружили стол, в предвкушении неминуемого разоблачения российского сержанта.

- Игрушку, значит, везешь? - спросил майор, вертя в руках керамику. - На память, значит. Что ж, посмотрим, какую память ты себе приготовил!

И тут до Яковенко наконец дошел весь смысл этих последних действий служителей законности и порядка. Глиняный аксакал был, безусловно, полым внутри, а раз так - чем не тайник для наркотиков?! Как бы в подтверждении его догадки, майор взвесил на ладони статуэтку. Потом потряс ею над ухом и с удовлетворением передал в руки одному из старшин. У того в руках, неизвестно откуда появился складной нож и он, пыхтя от усердия, принялся расковыривать им днище сувенира.

- Не волнуйся, - с показной иронией произнес при этом таможенник. - Мы постараемся не испортить подарок.

Вскоре "бурение" завершилось и "аксакал с пиалой" вновь благоговейно был передан майору. Тот еще раз потряс им около уха и, жестом фокусника, перевернул статуэтку над столом. Из нее действительно что-то посыпалось и все, без исключения, вытянули шеи, чтобы самолично увидеть добытый с таким трудом, "компромат". Каково же было их разочарование, когда выросшая на столе, довольно солидная кучка, оказалась обыкновенным песком. Очевидно, неизвестный мастер специально всыпал его в свое изделие, чтобы придать фигурке устойчивость.

Дальнейшее, уже по времени, развивалось намного быстрее. Сергею, с благосклонной улыбкой дозволили собрать свои вещи и, сдержанно извинившись за доставленные неудобства, пожелали счастливого полета. Назад, по длинному коридору, он шел уже один и только при выходе из него вновь столкнулся со старшим лейтенантом.

- Ну, что, сержант, все обошлось? - спросил он, теперь уже улыбаясь открытой улыбкой. - Ты уж извини, служба - думаю, сам понимаешь. Счастливо тебе. Поспеши, регистрация уже заканчивается, а на таможне тебя пропустят беспрепятственно.

Видимо, подобные экзекуции не доставляли удовольствия молодому офицеру. Поэтому то он и поспешил прочь из комнаты, сославшись на занятость. Яковенко лишь рассеяно улыбнулся в ответ. А когда тот скрылся в коридоре, Сергей вынул из кейса не безнадежно, но все ж таки испорченный сувенир и со злостью бросил его в урну. Глиняный аксакал приземлился на кучу мусора удачно, так, как и должен был сидеть и еще долго смотрел вслед уходящему навсегда сержанту хитрым взглядом прищуренных глаз. Уж он то точно знал причину неожиданной немилости к себе, но, судя по нарисованной улыбке на его морщинистом лице, был вовсе не в обиде.

Окончательно Сергей пришел в себя только тогда, когда ТУ-154 воспарил над дикими горами, с каждой новой секундой удаляя его от этих Богом забытых мест. Возвращаться сюда вновь, старший сержант запаса, уже не хотел ни за какие деньги и посулы.