Я твоя истина

Глава 4

В жизни должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.

Альбер Камю ©

То, что творилось в голове Кавьяра, не мог представить никто кроме него самого. Даже Тео, хотя и возмущался, но в душу брата заглядывать не пытался. Это не спасло бы Клио от бесконечных сомнений. Однако, несмотря на значительные изменения в его поведении, в одном грек оставался прежним. Страсть к легкодоступным девочкам, опиуму и разного рода сексуальным экспериментам — от этого невозможно было отказаться. Впрочем, Кавьяр и не пытался. Все продолжалось раз за разом. Он глушил свою совесть, уничтожал воспоминания о той, кого не желал больше видеть. А она все равно вынудила.

До невыносимого больно стало Клио в момент его встречи с Летти… Ах, да, теперь она называла себя Леной официально. В принципе, ему было все равно. Главное, что теперь она стала другой. Но Кавьяр был бы не Кавьяром, если бы не разглядел в светлой синеве ее глаз нечто сродни страху и обреченности. Он должен был расстроиться, но вместо этого ощутил прилив сильнейшего желания. Лена была жертвой. Все той же «его жертвой» и как бы ни старалась смыть с себя это — ничего не получалось.

Прежняя жажда власти забурлила в горячей крови грека, заставляя его вскоре после разборок в той деревушке, покинуть Тео и Лену и умчаться в Стамбул.

Бордель. Вот, куда направился Клио. Он много сил положил на то, чтобы с этой глупой девицей ни черта не случилось. Даже в банду турецкую внедрился, а Лена тут как тут. С массой проблем и разбитой головой. Просто невыносимая идиотка, изображающая из себя героиню.

Всю эту злость, смешанную с сексуальным возбуждением, грек срывал на девушке, которую прислали к нему в комнату. Пошлый, но отделанный в достаточно приличном восточном стиле номер, ассоциировался у изрядно покурившего Кавьяра с владениями богатого султана или кого-то в этом роде…

— Как тебя зовут? — елейно улыбнулась прибывшая проститутка.

Элитная, между прочим. По ее ухоженному виду это было понятно. Ни тонны косметики, ни искусственных кудрей. Все свое — натуральное. Грек схватил девушку за руку и поспешно раздел. Сам же давно пребывал в обнаженном виде. Так и не ответив на ее вопрос, толкнул на кровать, а сам немного подрагивающими от возбуждения руками, натянул презерватив на эрегированный член. О ласках не могло быть и речи. Кавьяру смертельно необходимо была разрядка. Ему хотелось жестокости, боли, криков. Поэтому, облизав кончики своих пальцев, Клио скользнул ими в промежность проститутки, смачивая ее, и резко перевернул девушку на живот. Подтянул к себе и, вцепившись в красивые округлые бедра, с силой вонзился в не готовое к этому тело. Проститутка вскрикнула, но быстро "включила" профессионала и протяжно застонала, изображая удовольствие. Кавьяр все это знал. Ему ни к чему были эти спектакли — он и так заставит ее рыдать от страсти.

Наращивая темп, грек хлестал девушку по упругим ягодицам, и вскоре она сама начала подаваться к нему, яростно насаживаясь на член. Прикрыв глаза, грек вдруг вспомнил о Лене. Его передернуло от непонятного и необъяснимого гнева. От этого движения Клио стали более жесткими и проститутка, как и предполагалось, начала истерически всхлипывать и скулить. Очевидно, ей уже было немного не по себе. Но работа есть работа.

Кавьяр вдруг притормозил, сбавив обороты, и шумно втянул воздух. Немного успокоился и опрокинул девушку на спину. Широко разведя в стороны ее длинные стройные ноги, привстал на колени и навис над ней. Она приподняла голову, чтобы видеть, как он войдет в нее. Слегка одурманенный опиумом, грек пошло ухмыльнулся и уставился проститутке в глаза, при этом медленно проскальзывая в ее разгоряченную влажную плоть.

— Давай же… — простонала она нетерпеливо и подалась бедрами вперед.

Кавьяр пропустил ее просьбу мимо ушей, продолжая медленно двигаться, так и не войдя в девушку на всю длину. Она совершенно отчетливо заскрипела зубами. И только тогда Клио, хохотнув, резко вонзился в нее и с удовольствием зажмурился от того, как проститутка закричала. Чувствуя, как внутри девушки завибрировали мышцы, как ее набухшие п**********ы плотно обхватывают его член, Кавьяр не смог больше сдерживаться и принялся долбиться в ее тело с такой неудержимой силой, что и сам не понял, в какой момент она кончила. Просто орала, извиваясь под ним, и царапала острыми ногтями его грудь. А вслед за оргазмом партнерши и Клио достиг высшей точки удовольствия. Затем повалился на бок и пробормотал, глядя в потолок: «Уходи».

И она ушла. Его очередная безымянная «жертва».

***

Что я брала за основу в жизни? Веру. Веру в себя, в свои силы и возможности. Я могла бы полагаться на Бога, отсиживаясь дома, но это было бы самой грубой ошибкой, поскольку для того, чтобы получить невидимую защитную оболочку, следовало для начала пошевелиться. Совсем немного движения и жизнь стремительно поменяет свои серые тона на что-то более красочное.

Как же сильно мне хотелось ощутить нечто мощное и надежное за плечами в тот момент, когда услышала голос Кавьяра. Вот хотя бы один маленький ангелочек вступился за меня, шепнув на ухо: «Беги!»

Нет, ничего подобного! Я как была гребанной неудачницей Водяновой, а в прошлом Тейлор, так ею и осталась. К счастью, грек не стал травить мне душу и действовать на нервы. Поспешно собрался и уехал в неизвестном направлении, оставив, по его словам, ненадолго с Тео. Как по мне, так лучше бы навсегда. Младший Кавьяр не бесил меня нисколько. Но всему приходит конец. А хорошему - в первую очередь.

***

Потрясающий теплый день радовал безмерно, а во дворе дома Фахидже рассыпалась яркими красками буйная растительность. Именно поэтому, несмотря на довольно ощутимые головные боли, я без устали работала за домом, помогая старухе. Фахидже наградила меня огромными ножницами и показала, как следует обрезать лишние веточки розовых кустов. Хотя я и работала в безразмерных тонких варежках, явно сшитых самой хозяйкой, руки мои все равно ежеминутно напарывались на острые шипы, что, конечно, начинало немного нервировать. Но в целом, мне все нравилось.

Самочувствие улучшилось к полудню. День становился жарче. Тонкая шифоновая блузка лимонного оттенка неприятно прилипла к спине, а ноги абсолютно сопрели под длинной синей юбкой. Утирая пот концом светлого тоненького платка, я интенсивно обрабатывала информацию о прошедшем дне. На Фахидже я не злилась. Она ни в чем не была виновата. В этой деревушке развелось слишком много чужаков и понять, кто нормальный, а кто враг, было почти невозможно. Банда, в которую умудрился внедриться Клио, оказалась разгромлена в пух и прах. Все утро по пыльным улочкам колесили полицейские машины и расхаживали офицеры.

Я старательно держалась от всего этого подальше. Тем более, что около шести утра получила гневное сообщение от Линча. Хорошо, что хотя бы сотовый периодически ловил связь. Иначе бы совсем загнулась здесь.

Линч, видимо, был в ударе, когда писал мне, потому что, по его словам, я должна была прислушиваться к Клио Кавьяру.

Я должна слушать Кавьяра!

Это не шло ни в какие рамки. Единственное, что на самом деле требовалось, так это бежать без оглядки, поменять всю личную информацию и «залечь на дно». Грек действительно был своеобразным ящиком Пандоры. В нем хранилась масса тайн, раскрыв которые, мне, я уверена, и жить не захочется, но как будто у меня был выбор.

Очередной раз уколов пальцы и, наконец, покончив с розами, я поспешно поднялась и немного отошла назад, дабы оценить результат.

— Сойдет, — констатировал голос сзади.

Я прикрыла глаза, чтобы успокоить ухнувшее вниз сердце, и обернулась. Пришлось прищуриться от ударившего в лицо яркого света, поскольку до этого я сидела в тени.

Грек стоял в расслабленной позе, сунув руки в карманы светлых брюк и слегка склонив голову набок. Белоснежная футболка красиво подчеркивала рельефы накаченной груди, поэтому меня слегка передернуло от воспоминаний. Уж я-то знала, что скрывается под этой одеждой: тело атлета и душа убийцы.

— Зачем пожаловал? — спросила я спокойно и машинально поправила платок.

Не ожидала, что Кавьяр вдруг решит приблизиться. Я не готова была к такому повороту. Застыла, словно каменное изваяние и вытаращилась на грека. А он встал почти вплотную и медленно провел по моей щеке кончиками пальцев. Я провалилась. Совершенно отчетливо поняла, что земля ушла из-под ног, утаскивая меня в непроглядную тьму. На солнце глаза Клио казались темно-карими с черным ободком радужки.

Кавьяр поймал мой ошеломленный взгляд, дрогнув губами, словно пытался сдержать улыбку. Но залегшие во внешних уголках глаз морщинки, выдали его с головой. Клио потешался надо мной. С чего это вдруг?

— Что смешного? — просипела я предательски севшим голосом и тут же прокашлялась.

Темная, едва заметная щетина на подбородке и над верхней губой грека, придавала его образу небрежности. Кавьяр изменился. Очень. И не только внешне. Помимо коротко остриженных волос и общего равнодушия во всем образе, от грека веяло какой-то незнакомой и абсолютно ему несвойственной легкостью. Не то чтобы это была доброта или сострадательность, к примеру. Просто той мрачности, которой Клио раньше буквально дышал, поубавилось. Значительно приятнее оказалось стоять рядом с ним.

Несмотря на это, я по-прежнему чувствовала себя беззащитной перед ним. Всеми силами подавляла желание убежать, но в то же время, почему-то хотела остаться здесь.

Что-то происходило. Со мной. Или с Кавьяром.

Черт. Это так… не понятно и странно…

Я ведь никогда не относилась к тем девочкам-извращенкам, страдающим мазохизмом во всех формах. И хотя чрезмерную ласку не любила, все же от человеческого отношения не отказалась бы.

— Что здесь смешного, Клио? — повторила я настойчивее и отошла назад.

Он на мгновение прикрыл глаза и снова уставился на меня, скользнув выразительным взглядом по груди.

— Уверен, ты сбита с толку моим появлением. Мне кажется, еще немного и ты с воплем бросишься наутек, — хохотнув, проговорил грек и вытер пальцы, которыми ранее провел по моей щеке. — Это всего лишь грязь, Летти. Не стоит так волноваться.

— Лена, — прошипела я, вздрогнув от давно забытого имени. — Елена Водянова. Никакой Летти не существует.

Клио на мгновение задумался и, отступив в тень, прислонился плечом к дереву.

— Ты забыла? Я привилегии люблю. Для меня ты навсегда останешься «малышкой» и «Летти».

Он издевался. Беззлобно, но все же издевался. А я, как импульсивная дурочка, злилась и ничего не могла с этим поделать.

— Очень надеюсь, что скоро ты свалишь из этой страны, оставив меня в покое.

Получилось агрессивно и грубо. Сам нарвался.

Ожидалась немного другая реакция, но никак не такая: он слегка склонил голову и даже изобразил обиженного. Я напряглась всем телом — мозг выдавал сигналы об опасности. Но совершенно напрасно.

Клио посмотрел на меня, слегка прищурившись, и ответил нормальным ровным голосом без эмоций и нервозности:

— Ты немного неблагодарная, не находишь? — вздохнул он. — Мы очень вовремя подоспели. Ребята те собирались тебя, скажем так, опробовать. Новенькая, все такое.

— А ты, значит, ждешь, что я брошусь к тебе на шею и предложу крепкую дружбу? — рявкнула я, разозлившись.

Резкое движение Кавьяра напугало меня до смерти. Я шарахнулась назад, а грек с ошеломленным видом застыл на месте, жутко при этом побледнев.

— Извини… я… — выдавила, сообразив, что мне ничего не грозит.

Черт тебя подери, Кавьяр!

Не смотри на меня так. Грудная клетка не резиновая — сердце вот-вот выскочит.

Что происходило, у меня не укладывалось в голове. Просто в какой-то миг я четко поняла, что Кавьяр мне не причинит вреда. Никогда… Ну ладно, может, я преувеличила? Но в это мгновение точно все было хорошо.

— Я, вообще-то, стараюсь с тобой поладить, — проговорил он, хмурясь. — Что ты, как дикая?

Я вдохнула поглубже и проглотила неприятный комок.

— Прости, но именно из-за тебя я стала такой.

Грек кивнул, чем снова несказанно удивил. Затем отвернулся.

— Ладно, — прочистил он горло, тихо кашлянув, и выдал уже официальным тоном. — Теперь по делу. Тео должен вернуться в Лондон. Я на него повесил свои обязанности гендиректора. Поэтому ему здесь не место. Ты останешься под моим присмотром и…

— Что?! Какого черта?

— Успокойся, — усмехнулся грек, передернув плечами. — У меня есть то, что нужно твоему Линчу. А у него есть ты. А у вас двоих есть я. Так что… Сработаемся.

Я прищурилась.

— Ты теперь на побегушках у правительства, что ли?

— Еще чего, — фыркнул Кавьяр, видимо, задетый моим вопросом. — Я помогаю себе. Сотрудничество с твоим боссом прикроет мой зад от Интерпола, который точит на меня зуб. Пока жив отец, я держусь на плаву…

— Отлично! Папочка утирает тебе сопли? — съязвила я. — Помнится, раньше ты относился к нему, мягко говоря… как засранец.

Усталый задумчивый взгляд Клио подействовал на меня покруче пощечины. Я прикусила язык, сообразив, что реально веду себя не очень хорошо, но ведь это было вполне объяснимо. Через что пришлось пройти с этим человеком...

— Мне пора. Мы здесь ненадолго задержимся. Завтра отправимся в Стамбул. Мухамед в столице. В таком захолустье он точно не будет отсиживаться.

Не дав мне ответить, Клио развернулся и попутно достав из кармана пачку сигарет, направился прочь из сада.

Тео объявился ближе к вечеру. В своей обычной беззаботной манере влетел во двор, хорошенько напугав Фахидже, от чего та заверещала на турецком, размахивая руками. Кавьяр рассмеялся, низко кланяясь, и даже бросил парочку слов на ее языке. Старуха неожиданно расплылась в улыбке и поплелась в дом, оставив меня с раскрытым ртом созерцать статный образ британца.

— Вот как ты это делаешь? — не удержалась я от вопроса, надкусив сочный абрикос, который до этого вертела в руках, сидя на лавочке под деревом.

— Э-э-эх, малышка, — протянул Тео, плюхнувшись рядом, и я невольно хихикнула, заметив в его левом ухе серебряный гвоздик. — Дело в моем личном обаянии.

Это уж точно. Тут и не поспоришь…

Кстати, не припомню, чтобы раньше он носил украшения.

Смуглая кожа в сочетании с карими глазами — просто потрясающее зрелище. Черная футболка, светлые джинсы и кроссовки. Весь такой расслабленный и спокойный, словно не он вчера устроил облаву на турецкую банду. Поразительными свойствами обладают эти Кавьяры, ничего не скажешь. Забывают все в одно мгновение. Мне бы так.

— Что насчет твоего братца? — опередила я Тео, который открыл было рот, но тут же усмехнулся и прищурился.

— Избегаешь называть его по имени? — выдал британец.

Я стиснула зубы.

— Да ладно тебе. Я же вижу, как ты мечтаешь узнать о нем и о прошедших двух годах.

— Не выдумывай, хорошо? — возмутилась я и, собравшись с духом, выпалила прямо в лоб. — Его убьют?

Кавьяр так опешил от моего вопроса, что просто промолчал. Это означало, он действительно безумно удивлен. Я пожала плечами и продолжила поедать сочный фрукт.

— А что? Такой вариант возможен, правда же? — Рассуждала я, в то время как Тео по-прежнему молчал. Это нервировало. — Клио… кхм… твой брат утверждает, что на правительство не работает. А как же тогда дружба с моим боссом? И Александр внезапно взялся прикрывать непутевого сына. Прямо все такими добрыми стали. До тошноты.

Я взглянула на притихшего британца. Он смотрел на меня с задумчивым видом, теребя в пальцах сорванную травинку. Такое необычное для этого вечно веселящегося красавца состояние жутко напрягало. Он что-то скрывал и понимал - я это вижу.

Сморгнув, Тео тяжело вздохнул и огляделся.

— Так быстро темнеет, правда? — спросил он невпопад. — Все серое, мрачное… Скучновато…

— Кто что видит, Тео, — ответила я ему под стать. — Лично я вижу здесь только яркое и красочное.

Он проговорил без улыбки, без сарказма:

— Да ты оптимистка. Не ожидал.

— Скорее, реалистка. С насыщенным прошлым за плечами.

Безумно странный диалог. Смысла было не уловить, но это затягивало. Еще этот аккомпанемент из густых немного пряных запахов и чириканья птиц. Легкий ветерок в моих волосах и нестерпимое желание узнать всю правду.

— Реалисты несчастны, Лена. Слишком циничны и не верят в любовь.

— Любовь для дураков. Мне нужна жизнь.

— Ты полна этой жизнью до краев. Особенно сейчас, когда Клио вернулся. Полна и перенасыщена. Тебе хочется поделиться ею, но ты не знаешь, с кем. Может, стоит сменить ракурс и тогда твое окружение перестанет тебя разочаровывать?

Я вздохнула. Тео встал. Я следом за ним.

— Предлагаешь, обработать твоего брата в "фотошопе"? Боюсь, меня ждет горькое разочарование. А вообще, мне все равно…

Британец хмыкнул, сунув руки в карманы джинсов.

— Не все равно. Иначе бы ты не боялась разочарования, — резко приблизился и крепко меня обнял.

Я не сопротивлялась.

— Веди себя хорошо, малышка, — прошептал он мне в волосы и, отодвинувшись, развернулся, намереваясь уйти.

— А что если во мне не осталось сил для прощения? — вырвалось у меня и Тео остановился. — Что если я не умею, не могу забывать обиды? И ничто неспособно изменить это…

Кавьяр оглянулся. В серых сумерках он казался таким загадочным, необычным и даже немного жутковатым, словно вампир, приготовившийся признаться мне в своей истинной сущности.

— Быть может, милосердие? — сказал Тео тихо. — Как насчет этого? Поддержка — это то, в чем сейчас нуждается мой брат. Окажи ему эту милость. Он оценит.

Я даже фыркнула от возмущения.

— По-моему, Клио чувствует себя лучше всех.

— Да, — британец склонил голову, будто собираясь с мыслями, и добавил, — но только не тогда, когда отец при смерти.

Вот так ошарашил и быстро ушел. Не знаю, сколько времени прошло, но, очнувшись от ступора, я растерянно заморгала, озираясь по сторонам. Уже стемнело и жара спала, сменившись ночной свежестью.

Все было по-прежнему. Пела одна особенно трудолюбивая птичка, устроившись где-то над моей головой. Наверняка, пряталась в кроне густого дерева. Стрекот саранчи успокаивал, но нагонял невероятную и непонятную тоску о чем-то утраченном или незамеченном. Как и прежде благоухали цветы, а роса приятно холодила кожу ступней. Скинув босоножки, я с наслаждением сунула ноги в траву и уставилась прямо перед собой. Вскоре должна выглянуть Фахидже, забеспокоившись, куда подевалась чокнутая иностранка.

В общем, все было как всегда. Только я не могла смириться и принять тот факт, что даже самый страшный зверь в минуту боли и раскаяния становится уязвимым. Именно в такой момент можно его либо у***ь, либо протянуть руку помощи. Только нужна ли она ему?

Нет, я не изменила своего мнения насчет Клио, но и чудовищем его считать было бы крайне несправедливо. Люди не меняются — это правда. Меняются обстоятельства, в которых человек проявляет себя неожиданным образом. Поэтому все думают, что люди все же меняются. Можно любого человека превратить в убийцу, но убийцу в человека — уже никогда. Однако если тот, кто был жесток и немилосерден вдруг сам падает, то скидывает маску, обнажая свое истинное лицо. И от этого только больнее…

Больнее, потому что я не хочу сочувствовать Кавьяру. Не хочу жалеть его. Но когда получалось придушить в себе этого ненормального филантропа?