Он открыл глаза и, выставив руки перед собой, изучал их. Ведь они не давно ощущали ее кожу, и эти ощущения до сих пор не покинули. Чон протяжно вздохнул. Опять закрыл глаза, позволяя сну затянуть его в забвение, туда, где чужие бездонные глаза не беспокоили душу красотой пленительной.
Гук просыпается из-за шума за окном. Идет дождь. Кое-как приходит в себя. У него снова температура, все тело ломит, как будто по нему проехался грузовик, причем неоднократно.
Поднимается на ноги, оглядывает комнату затуманенным взглядом, спускается вниз.
В кухне никого нет, хотя иного он и не ожидал. На мраморной столешнице в блюдце каша. Та самая, рисовая. Она ушла, не оставив даже записки. Нервно, даже слегка раздраженно, ведет плечом. На что он рассчитывал? Что она останется после его выходки?
