Затерянный Код. От тайны к тайне

ГЛАВА 4. Милый дом.

Доехать до нашего дачного посёлка мы не успели, так как ровно на половине пути нас встретили машины. Одну из них я узнала – отцовский автомобиль! Всё ясно… ребята снова совершили несанкционированную вылазку в Увыл. И папа узнал об этом раньше, чем планировали мальчишки.

- Чёрт! – руганулся Славка. – Отец.

- Не переживай братец Иванушка, ты же спас сестрицу Алёнушку. Отец оценит, - произнесла я, использовав юмор, первый что пришёл в голову. Но за брата я переживала. Отец не просто так пошёл в военные. Он от природы обладал суровым нравом и выдержкой, но в ситуациях, связанных с его родной кровью мог эту выдержку и терять…

Квадроциклы резко затормозили, оставив тормозной путь на песчаной лесной дорожке. Тем мне и нравились сосновые бора – теплыми, рассыпчатыми, песчаными дорожками. Такими уютными и приятными, как ковры в домах или квартирах.

- Славка, какого Лешего! – тут же загрохотал отцовский голос, ошарашив засыпающий лес. И из-за открытой двери машины показалась высокая фигура.

- Папка! – крикнула я, чтобы брату не досталось лишних люлей.

- Анька? – как-то странно отозвался тот, и не веря в произошедшее чудо, обмер на месте.

Похлопав Славку по плечу в знак поддержки, я ловко спрыгнула с квадроцикла, и быстрым шагом пошла к машинам.

- Это я! – повысилась, пройдя половину пути. И лишь услышав меня ещё раз и увидев полностью отец разморозился.

- Дочка, - процедил тот уже дрожащим голосом.

- Парни нашли меня, - осторожно начала я. – Я в порядке. Жива и здорова.

- Дочка, - повторился тот. – Жива.

Подскочив в несколько шагов, возбужденный родитель смял меня в охапку, и строго посмотрев на брата, потащил в машину. Бедный братик. Я, конечно, не оправдываю их глупость, но в отличие от друзей брат с лихвой получил нагоняй от отца за этот проступок. Оставалось теряться в догадках, как и в какой степени.

Остаток пути я провела в отцовской машине. На переднем пассажирском сидении. Под неустанными пристальными взглядами, бросаемыми на меня то и дело. Особенно, моё облачение – длинную бесформенную рубаху, сшитую из мешковины. Отец молчал, боясь начать непростой для всех разговор. Разговоры по душам были ни его призванием. И это напрягало, ведь в отличие от него, я чувствовала себя нормально.

Но это были ещё лютики. Ягодки начались, как только машина притормозила во внутреннем дворе и из дома выбежала мама - глаза горят, щеки алеют, волосы растрепаны… вид у неё был болезненный. Моя пропажа сказалась на её нервах и здоровье.

И понеслось… чтобы я не говорила, как не успокаивала, долгих полчаса не могла привести мать в чувства, которая вновь обрела своего ребенка. Возможно, это эгоистично (ведь со мной все хорошо!), но полностью мне не понять её чувств, видать пока сама не обзаведусь детьми. Для родителей мы и в сорок лет будем любимыми беззащитными птенцами.       

- Пап, мам, со мной всё в порядке, - в очередной раз начала я, гладя мамину руку. Сейчас мы сидели в светлой, теплой небольшой кухоньке нашего загородного домика. И я, и папа, и мама, и Славка. На столе стоял стакан воды с валерианой и её запах начал расходиться аж по всему дому.  Запах валерианы — это особый сигнал, запомнившийся мне с детства, говоривший о том, что произошло что-то трагическое. 

Впервые я почувствовала его, когда умерла бабушка, потом дедушка, и папин младший брат. И этот запах отложился в подкорке, как сигнал тревоги и неприятных для меня ощущений. - Правда! Не нужно этих пусей – мусей, – уже не выдержав резанула я, отчего и отец, и мать и брат обомлели.

На их лицах жирно, чёрным по белому, было написано: «Уж не повредилась ли она умом за эти дни, проведенные в лесу со зверем?»  – Я жива, здорова. И в своём уме. И никого не принесу вам в подоле. – От этого упоминания, мать схватилась за сердце, на что мои губы искривились в ухмылке.

 Эти предупреждения были лишними. О таком развитии событий они даже и не думали. -  Славка спас меня. Существо не причинило мне никакого вреда, кроме того, что я грязная с ног до головы, как поросёнок.

- Так это мы быстро исправим! – спохватился отец, как за спасательный круг, аж подпрыгнув на месте. Обстановку и правда нужно было разряжать. – Славка, затопляй баньку!

Выдержав на мне подозрительный взгляд, брат удалился выполнять приказ отца.

- Может ты перекусить хочешь? Тоже организуем, только скажи, что? – продолжил взволнованный родитель.

- Не отказалась бы от кружки теплого молока, - ответила я, догадываясь о намерениях отца.

- Мать. Хорошо киснуть. Принеси нам теплого молочка! И себе налей. Хуже не будет. – И опять приказ.

- Конечно, конечно, - засуетилась та, сменив чувство тревоги на кипучую деятельность, и скрылась в кухне. Сейчас начнётся допрос с пристрастием.

- Итак, Анна Дмитриевна, - начал он, снизив голос до шепота. – Ты молодец! Моя дочь! Горжусь тобой! Такое вынести и пережить, и не пикнуть. Хвалю. – Это была первая часть, наспех припасенной речи. А вот и вторая. Прошу любить и жаловать! – Что это было? Кто тебя похитил? Ты видела это? Мы не могли тебя найти. Каждую травинку перешарили. Отряды облазили каждый куст. И ничего! Как такое возможно?

- Он прятал меня в землянке, потому и не смогли найти, - процедила сквозь зубы. Мне не хотелось об этом говорит. Не хотелось рассказывать о звере. Кому угодно, но не отцу. Но почему? Ведь до этого момента у меня не было секретов от отца. Не новая ли информация давила на мозги? Не он ли сжёг Увыл, и убил невинных? Что за секреты в его голове, связанные с этим местом? И его вопросы настолько конкретны, будто он знает о ком или о чём говорит – о необычных жителях, населявших это село когда-то…

- В землянке? – призадумался он, почесав подбородок. Он всегда так делал, когда, о чём-то крепко думал. – Умно. Очень умно для зверя.

- Так это правда, отец, - выпалила я, пожалев о сказанном. Глаза собеседника в мгновение ока стали грозными и налились сталью. Так, нужно, как-то ретироваться, чтобы не наговорить лишнего, того в чём я не была уверена.

- Ты о чём? – холодно спросил тот.

- Думаю, ты догадываешься что это могло быть. Или кто, - как можно спокойнее и развязнее начала я. – Ты же у меня о многом знаешь. Возможно слышал о таких существах. Или людях с геном зверя. Тупиковой веткой эволюции. Природной мутацией.

- Ах, да, - спотыкнулся он, глупо хихикнув, и смягчился во взгляде. – Слышал краем уха. Так ты видела его также как я вижу тебя?

- Нет, - не моргнув солгала я. Зверь был прав. У отца была тайна, связанная с ним и выгоревшим дотла селом. Возможно, не чисто его, а общая. Но была. – Он, или оно, не давало себя разглядеть полностью. Постоянно держалось на расстоянии. В тени. Изредка фыркало и чихало. Приносило воду и какую-то несъедобную дрянь.

- Тьфу, - сплюнул тот, не выдержав подробностей, и лицо снова посуровело. – Надо же было такому случиться… Моя любимая дочь и попала в лапы берсерка. Тьфу. Я-то думал, село уже давно необитаемо.

- Берсерка? - уцепилась я за слово. – Это правильное их название?

- Не бери в голову, Нюточка. Какая разница как они называются. Для тебя всё в прошлом.

«А для тебя отец – нет, - чуть не сорвалось с языка».

- Пап, Славку не наказывай строго, - жалобно произнесла я, состряпав глаза кота Гарфилда. – Ну что с них взять, с мальчишек.  И да, - ну совсем осторожно и умоляюще продолжила. – В селе живет старый дед. Ну как живет. Выживает. Он практически глухой и слепой. Пап, можно ему как-то помочь. Ведь тебе ничего не стоит.

- А вот теплое молоко и свежие пончики, - появилась мама, неся поднос с едой. И шикнула на отца. – Хватит ребенка допросами м****ь. Знаю тебя, ирода. На работе иди донимай своих ребят, а не нас здесь. Давай моя хорошая, поешь.

Мама, как и я, хоть и обладала мягкой, нежной и хрупкой внешностью, но с годами научилась давать отпор более сильному и напористому члену семьи, которого когда-то выбрала в суженые. Отец любил своих девочек так похожих друг на друга, и без боя сдавал обороты под их натиском. Ведь единственная слабость и уязвимое место, которое у него было, - его красавица жена и умница дочь. И которое в связи со своей опасной деятельностью он тщательно прятал и оберегал. Славку к ахиллесовой пяте он не причислял. Так как по его определению мужчина от рождения сильное звено и несет этот крест через всю жизнь.

- Мать права. Тебе нужно поесть, потом вымыться и выспаться. Завтра все уезжаем в город. Свожу тебя к врачу, - поднялся отец с насиженного места, так и не удостоив ответом мои последние просьбы.

 - Мне не нужен врач, - возмутилась я.

- Это не обсуждается, - хором ответили родители.

- Ох… - только и вздохнула. Против двоих не пойдешь и не поедешь.

- Ах да, а что это за найдёныш с вами приехал? – уже на пороге спохватился отец. Похоже, этот товарищ сейчас его волновал меньше всего.

- Такой же дурачок, как и мы. Любитель погулять где не следует. Его бы домой отвезти.

- Хорошо. Завтра разберемся. Нужно тоже его накормить и вымыть. Пойду посмотрю, что там у Славки.

- Мааам, - не выдержала я, увидев в глазах матери слезы. – Я в порядке. И своём уме. Рыдать и убиваться по ночам не буду. Ну посидела несколько дней в землянке, понюхала собственные помои. Никто от этого еще не умирал.

- Ох, - пришла её очередь вздыхать. – Ешь уже, дочь полковника.

- В нашей семье не принято плакать и вздыхать. Не по уставу.

- И то верно, - дополнила мама, запихав мне в рот теплый пончик.

После трех стаканов молока и тарелки сладких свежих пончиков меня начало смаривать. И сморило. И когда меня насильно погнали в хорошо протопленную баню, я практически была в бессознательном состоянии. Тут же снабдили большим махровым полотенцем, ароматными шампунями и мылом.

- Сходить с тобой? Помочь намылиться и промыть волосы? – взялась мама.

- Мам. Не безрукая. Сама намылю свою кости и промою три волосинки, к сожалению, не богата толстыми косами по пояс.

- Не в толстых косах, милая моя, красота. А в глазах и улыбке.

- И глаза с улыбкой смогу вымыть сама. Щётку положили с пастой? – Вот чего-чего, а почистить зубы и язык мне хотелось зверски. Ох, и слово я подобрала. Зверски. Теперь вся жизнь через это слово пойдет. Наперекосяк.

- Все положила. И бритву, и скраб. И чистую одежду. Иди, я подежурю у двери.

- Не надо дежурить. В логове полковника меня просто никто не может украсть. Это невозможно! – шутканула я.

- Если шутишь, значит, и правда, в норме. – Улыбнулась в ответ мама. И проводив до бани, плотно закрыла за собой дверь. – Не торопись.

- Хорошо. – Горячий влажный пар, витавший в бане, тут же раздразнил кожу, щипля её невидимыми сырыми язычками. Всё зверски начало чесаться и покалывать. Вот опять, это слово! И не выдержав я опрокинула на себя таз горячей воды и начала неистово растираться большой мыльной мочалкой. Тут же налила волосы и лицо. Ах, отпустило. Грязь ушла. Чистота, свежесть и приятные ароматы. Полностью меня отпустило после трех промытий волос и трёх намыливаний тела. А! Забыла. Зубы. Их я почистила раз пять. Все силы, отданные мне пончиками и молоком, закончились, и я, полив на каменку ароматического масла, улеглась на полог отдыхать. Без мыслей. Без переживаний. С пустой головой и легким сердцем. И опять провалилась в забытьё.

Где-то раздалось приглушенное «Анна» и сознание вернулось.

- Я здесь, - хрипло ответила я. Мама.

- Как твои дела? Тебя долго нет. Отец переживает, - донеслось из-за двери.

- Иду. Я задремала.

- Одевайся, жду у двери. Провожу в дом. – Что толку их отговаривать. Родителей можно понять. Потерять своё дитя - тяжелое испытание. Сейчас они будут бояться всего, и ходить по пятам минимум год. Пока их не отпустит.

- Одеваюсь. – С большой неохотой я поднялась, и ополоснулась прохладной водицей. Бодрит. И вышла в свежий предбанник. Быстро растерлась, и оделась в чистую ароматную одежду. Как хорошо. Просто волшебство какое-то! А надо-то вымыться!         

Подсушила волосы полотенцем, и хотела выходить, как в небольшом банном зеркале краем глаза, выхватила знакомый образ. Моё лицо всегда казалось мне странным. Не из мира сего, но сейчас, после перенесенного испытания, на меня и вовсе смотрела инопланетянка.

 Бледная кожа. Высокие скулы и слишком большие глаза. А темный, как ночь цвет, делал их ещё больше, а кожу бледнее. Нормальных размеров нос и губы, не портили внешность, но и не делали меня красавицей. Рост ниже среднего. Худоба. Маленькая девичья грудь.

 Светлые волосы. Каре, приобретенное три года назад, так как у меня, вроде как, появилась своя воля, не навязываемая мамой, которая растила мою мышиную косу практически до совершеннолетия. Пока я не взбунтовалась, и не отрезала её самолично за запертой дверью ванной.

К чему холить и лелеять то, что не дала природа. Если не дала, то не прилепишь. А нет, тут я заблуждаюсь. В наше время прилепить можно всё. Вот после этого места мой папа бы смачно сплюнул. Он был категорически против неестественной красоты. Просто категорически отрицательно!

Уж лучше объёмное вьющееся каре, чем длинный крысиный хвостик. Новая прическа изменила моё лицо до неузнаваемости. Придала шарма и женственности, отчего мама не стала переживать о утраченной мечте о длинных волосах дочери. Так что сейчас я обладала ни чём не выдающейся, даже неприметной внешностью, и легко терялась в толпе.    

Даже в той, что сейчас скопилась в дачном домике. Выйдя из бани, я прошмыгнула в нашу с мамой комнату, и плотно закрыла за собой дверь. Дом вмешал ещё комнату для папы и брата, кухню, гостиную, прихожую и большую застекленную веранду. И именно в гостиной сейчас происходила бурная деятельность – мама сервировала прямоугольный стол, готовилась к ужину, после которого следовал отбой ко сну. В комнате приятно пахло свежей застеленной постелью, на прикроватной тумбочке красовались садовые розы, а за плотно закрытым окном поднималась красная луна. Меры предосторожности приняты. Я переоделась в мягкие лосины и футболку и уложила еще мокрые волосы. Намазалась кремами и сбрызнулась цветочными духами. Как хорошо дома – в чистоте и безопасности.

- Анечка, - послышался голос мамы. – Иди ужинать.

- Мам, я не хочу, - отозвалась я с неохотой. Мой взор так и притягивала свежа застеленная постель.

- Никаких не хочу! Куринного супчика поешь и можешь спать ложиться.

- Ммммм, - промычала я, и собрав остатки сил, пошла на выход.

Гостиная, как и накрытый стол, были полны – родители, Славка, два папиных сослуживца, гостивших здесь на время поисков, два двоюродных брата, тоже принимавших участие в моём розыске, и тот красивый рослый найдёныш из леса.

- Давай садись скорее, всё уже остыло пока ты там красоту наводила, - произнес папа.

- Ничего я не наводила. Причесалась просто, - пробурчала я, и присела на свободное место, между мамой и папой. Взяла ложку, кусочек хлеба и мельком глянула на брата, сидевшего, напротив. Хмурое Славкино лицо говорило само за себя. Папа сдержал обещание. Вопрос только какое. Но это я выясню утром, как все рассосутся. Все молча ели, шваркая горячим супчиком, и, если бы не включенный телевизор, создающий жужжащий фон, гнетущая тишина точно бы кого-нибудь убила. Меня в первую очередь.

Опустив глаза, я принялась за суп. Мммм. Как вкусно! Восхитительно! Опустошив тарелку, к великой маминой радости, я попросила добавки. И пока та наполняла её, я искоса посмотрела на красивого брюнета. Тот уже исправно поглощал второе блюдо – запеченную картошку с рыбой. Похоже, испытав стресса, парень наголодался не меньше моего. Он не обращал на меня внимания. Не посмотрел в ответ, хоть и заерзал от моего прощупывания его внешности. Какой скромный. Красивый, но скромный. По-моему, два замечательных качества для мужчины. Он мне понравился. Нужно будет попросить Славку дать его контакт. А вдруг, мы сможем подружиться. Уж что-что, а нам будет о чём поговорить. По одному лесу бегали, от одного зверя прятались.

От второго я отказалась, и извинившись, что рано ухожу, удалилась в свою комнату. Не думая, переоделась в ночную сорочку, и забралась под теплое одеяло. Послышался вздох облегчения, и комнату заполнила тишина. Я уснула. Быстро. 

Очнулась я уже под утро. Меня пробудила нужда. За окном светлело. Мама мирно спала рядом. Наверное, впервые на несколько дней. Жутко не хотелось выныривать из-под нагретого одеяла, но мочевой пузырь давил на мозги. Осторожно, чтоб не потревожить маму, я вылезла из постели и съежилась от холода. Бррр. Скинула сорочку, натянула лосины и футболку, и вышла в гостиную. Тишина. Никого. Все спят сном младенца. Теплого туалета здесь не было. У папы до него не как не доходили руки, а нам нравилось и так, на свежем воздухе. А потому миновав гостиную, прихожую и веранду, я вышла на улицу.

 Раннее серое утро. Солнышко ещё не проснулось и не обогрело золотыми лучами это мир. Всунув ноги в шлепки, я зашлепала по бетонированной дорожке в сторону летнего туалета.

 Быстро справившись со своим утренним заданием, я засеменила обратно, в уютное спальное гнездышко. Сегодня просплю весь день!   

 Но на подступах к веранде до меня донеслось тихое «Анна». Рефлекторно остановилась, пытаясь понять откуда это донеслось. И не почудилось ли мне это спросонья.

Не почудилось… Из-за угла веранды на меня смотрели два внимательных глаза. Красивый высокий брюнет. Нан найдёныш.

- Доброе утро, Анна, - чуть громче проговорил он, и направился ко мне.

- Доброе… - ничего не понимая хрипло ответила я. – Ты что не спишь? – Не ожидала я подвоха.

- Разве можно уснуть в доме врага, - ответил тот, и подошёл вплотную, перегородив мне вход в дом. В груди что-то ёкнуло. Первый звоночек. И остатки сна слизало, как кот сметану.

Вроде бы ничего не должно настораживать. Знакомый мужчина. Тоже вышел по нужде. Спросонья несет какую-то чушь. Но голос. Его голос… был выше и звонче, и так походил на тот, что я слышала от зверя… Нет, не может этого быть. Бывают же схожие голоса?

Я сжалась, отступив на шаг, и внимательнее всмотрелась в его лицо. Сквозь добротно отросшую густую и грубую щетину, виднелись хорошо очерченные губы; практически прямые, ярко выраженные брови; темные ресницы; нос с широкими крыльями, и глаза… Васильковые! Яркие, чистые, пронзительные васильковые глаза! Такие же синие, как у зверя…

- Узнала? – протянул он, нарочито медленно опустив голову на бок, так что на скулу упала вьющаяся прядь.

- Ах ты, собака пушистая… - обомлела я. - Всех провел вокруг пальца! Ладно они, так и я-то повелась. – Еще отступила я, в бешенстве прищурив глаза. - Я думала ты зверь. А ты оборотень. Ты в человека обращаешься… Хомяк небритый! Белочка ты чернобыльская… Пригрелся у нас в доме.

- Красавица, своим лексиконом вы убьёте лошадь, - сыронизировал он в ответ. - Слышал уже это от тебя. И про хрена волосатого. И про зверюшку лохматую.

- Етить колотить, - прыснула я. – Если папа узнает кто ты, искать ничего не надо будет.

- Глупышка, как он может узнать? Если я ухожу.

- Как уходишь? Куда? – растерялась я. Или расстроилась. Во те на!

- Ты отмылась, оделась, выспалась, отогрелась, с родными повидалась. Я же связью вашей воспользовался. Для всех выгода. За нами выехали. Скоро будем в Иланово.

- Ээээ… - протянула, оглядевшись по сторонам, что не скрылось от его приметного взгляда. Не нравится мне это «будем». Ведь как назло ранее утро. Все крепко спят. Это была ловушка. Эх, меня подвели – глаза цвета васильков. 

 В машине нас было четверо… Я, найдёныш, мой брат и незнакомец, отличавшийся от троих возрастом.

Да, да. Вы не ослышались – в машине, едущей на большой скорости от дачного посёлка, в сторону известную только передним пассажирам. И Славка тоже был тут. Но как спросите вы? Как вновь получилось меня похитить и что с нами делает мой невезучий брат?

Что ж. Отвечу. Не стану томить. Не успела я закончить своё «Эээээ», как на меня из-за спины парня вышел мужчина. Незнакомый, рослый мужчина в годах. Его неожиданное появление заставило дернуться и тихо ахнуть, но я даже не постаралась вбежать в дом или закричать. Но почему? Не знаю. Сама не могу ответить, что меня удержало в тот момент. Тело и разум сковал интерес или ужас. Или то и другое вместе. Сложно различить.

- Доброе утро, - вежливо поприветствовал он, на что мои глаза расширились ещё больше. – Сам или я? – задал он вопрос.

- Лучше ты, - отозвался парень. Вопрос был адресован ему. – Я испробовал на себе роль злодея, и получил от этой дамочки такого нагоняя. У неё изумительный словарный запас. Пощекочи и ты нервишки с утра. – Я, как полная дура, стояла, молчала, переводя выпученные глаза с одного мужчины на другого, и щекотала нервишки. Свои, конечно, не их. Это что, юмор такой у них? На грани фола? Это и сбило меня столку. Ну кто станет шутить в экстремальной ситуации? Только идиот, или наполовину зверь.  

- Не вопрос. Бодрящий эффект вместо кофе, - забавляясь, ответил тот, обманчиво серьезным голосом, и только вылетели последние буквы, как к моим губам припала большая ладонь, не дав выскользнуть ни звуку. Тело потеряло опору, и я поднялась в воздух. Крепкий мужчина постарше поднял меня без усилий, правой рукой держа мою спину и бедра, левой – продолжая зажимать рот теплой шершавой ладонью. Из-за моего роста и веса проблем у него не могло и возникнуть. И мы начали движение. Бесшумно миновали внутренний дворик, и переступили порог калитки, ведущей в сторону от главной дороги.

- Машина далеко? – задал вопрос младший.

- У пролеска. На обочине. Сегодня туман. Уйдём незамеченными, - отозвалось в моем ухе.

- Можно я порулю, - дружелюбно попросил парень. – Руки отвыкли.

- Да не вопрос. – У него что других ответов нет? – Ключи в правом кармане куртки, приостановился тот, дав доступ к карману. Туман, и правда, сегодня был как сливки. Всё говорило о резкой смене жары на дождь и холод. В июле погода бывает резкой и переменчивой, то опаливая опасным солнцем, то морозя холодной моросью.

Рядом что-то брякнуло. Ключи оказались в руках, рядом стоящего найдёныша. Пару секунд спустя звякнуло снова, подальше, за нашими спинами.   

- Отпусти её! – послышался голос из тумана. Славка! Господи, опять по лезвию ножа. – Стрелять буду. – Звук спускаемого курка. Пистолет. У отца спер. Все упало. Мои руки рефлекторно крепче сжали кожаную куртку, держащего меня мужчины.   

- Не отпущу, - стальной голос в голове. – И я буду. – Щелчок у моего уха. И холод дула на бьющейся вене. Вот это поворот. Не приведи Господь, думала, всё сведется к рукопашному, так тут до стрельбы дошло. 

- Зачем она вам? Куда забираете? – продолжил брат суровым голосом. Он не был весельчаком, но такой суровости я еще не слышала.

- Мы не причиним ей вреда. Она нужна нам в качестве заложника. Давай без дури, парень, - мягче подхватил наш гость.  

- Это ты парень с дурью оказался, - не скрывая недружелюбия в голосе, заметил Славка. – Тоже подобрали на свою голову негодяя.

- Согласен, согласен. Есть такое. Я не тот, за кого себя выдал. С кем не бывает, - ретировался собеседник, комично подняв руки в воздух.

- Ты и есть та зверюга, что держала её в яме несколько дней? - совсем неожиданно для всех выдал братишка. Я аж дернулась в крепких руках. Но как он понял?

- Догадки были изначально. Не зря я её караулил всю ночь. Либо я еду с вами, либо поднимаю стрельбу. В неё вы точно не пальнёте. Но округа проснется мгновенно и тогда вам не уйти.

Обвивающийся, как липкая змея, туман вокруг нас. Сырая прохлада. Звенящая тишина. Минута раздумий. Мужчины, держась на стороже, переглянулись.

- Тебе зачем это нужно парень? При любом раскладе ты в выигрыше. Выходит, ты нас отпускаешь?

- Есть свои причины, - буркнул тот, скосив на меня взгляд, когда из-за широкой ладони послышались мои скомканные протесты.

Что же ты творишь? Зачем отдаешь нас в их руки? Нет, я конечно, понимала в чём кроется причина. В суровости и наказании отца, о котором я ещё не знала. Но неужели оно тяжелее неволи и страшащего будущего. Славка, Славка. Что ты задумал… Мой брат не был глупцом и простофилей. И делал это с определенными намерениями.

- Два заложника лучше, чем один. Прошу в добровольный плен, - прогремело над ухом.

И вуаля! Машина. Заднее сиденье. Наручники для меня и брата. И в путь – дорожку!

За руль, и правда, сел лживый найдёныш. Я смотрела на него со спины, не отводя глаз, собираясь позлорадствовать над тем, как он ударит в грязь лицом, пытаясь стронутся с места. Но моим чёрным чаяниям не суждено было сбыться. Не судьба. Он ловко завел машину, выжал сцепление, воткнул первую передачу и плавно тронулся с места. Не мой сегодня день. Не мой.

По посёлку мы колесили медленно. Тихо. Будоража густые сливки, вьющиеся около тёмно-серого седана, изумительными кудряшками. После грунтовки разбитый асфальт до магистрали, и перед глазами замелькало серебристое полотно ровной трассы. На спидометре – сто двадцать. Вот тебе и водитель – неумеха.

Фора у нас была. С каждой минутой у отца становилось меньше шансов отыскать неприметный серый седан. А у матери больше слёз… Я понимала, что похищение удалось на славу, и начинала злиться сильнее. Славка не смотрел на меня, отвернувшись к окну. Чувствует за собой вину, гад.

- Меня, кстати, Димой зовут, - неожиданно начал беседу парень. О!

- У тебя ещё и имя есть? Как у моего папы! – выпалила я, с трудом сдерживая гнев.

- Злорадствуй, злорадствуй, - говорил он ровно, но в словах улавливалась обида.

- Я вполне искренне, - ехидничала, артистично закатив глаза, так как поймала в зеркале заднего вида его взгляд. Побольше соли на больную рану. – Откуда мне знать, что оборотням дают человеческие имена.

- И фамилии, - дополнил он. Ах ты, парируешь ещё… Славка развернулся ко мне, грозно глянув, но в глазах заиграло то же любопытство, что и у меня. Гнев уступал место возникшему интересу. Но немножко соли, я всё же оставлю. Никто ж не любит пресные блюда.

- И отчество ещё скажи? – иронично атаковала я. Брат перевел взгляд на передних пассажиров.

- И отчество. Жданов Дмитрий Александрович, - отчеканил тот.