Хроники Мидгарда

Андрей Винокуров. Неприятности только начинаются

Женька уложился в сорок пять минут. Не иначе – гнал, как сумасшедший. Он выбросил из черного «Лексуса» свое сухое тренированное тело, пожал нам со вторым участником ДТП руки и принялся обозревать последствия аварии. Невысокого роста, ладный, но не массивный, с артистически сломанным носом, он производил удивительное впечатление на окружающих, чему я неоднократно являлся свидетелем. Например, он мог тихим голосом в кабаке порекомендовать какой–нибудь буйной подвыпившей компании вести себя потише, и его распоряжение исполнялось неукоснительно. Всегда. Причем, люди совершенно не имели понятия, с кем имеют дело. Кстати, с их стороны это была единственно правильная линия поведения. Не обладая внушительными габаритами, не являясь качком, борцом, боксером или каратистом, Женя имел в арсенале ужасающий по силе удар с обеих рук, действовал всегда стремительно и жестко, не взирая на имена, лица, титулы или звания. Он мог запросто уложить пятерых человек ухом на холодный тротуар за неполные десять секунд, и на моей памяти никто ни разу не требовал добавки. Как–то раз, защищая, между прочим, мои интересы, ему пришлось ворваться в домик к компании лесорубов из шести человек, заряженных до бровей достаточным количеством алкоголя, чтобы совершенно не воспринимать окружающее. Потребовалось наказать одного ловкача, который взял некислые деньги за рубку сруба для моей дачи и решил, что это все, что от него требовалось. Никаких действий после моего финансирования проекта не предпринималось, на телефонные звонки детина реагировал с философским спокойствием законченного проходимца, не утруждая себя даже отговорками и обещаниями. Клинический случай. Ум у человека был светлый… можно сказать, прозрачный. Экзекуция последовала мгновенно. Представьте себе – шесть здоровенных рыл, с топорами в руках, пять из которых – друзья потерпевшего. Так вот, поразительно, но никто даже не попробовал вступиться. Наоборот, не боявшиеся ни Бога, ни черта, здоровяки, почти все с отмотанными сроками, только усилием воли удерживали себя на месте, чтобы не броситься наутек. И так было каждый раз. Вот такой Женя. Вот такое он производил впечатление. При этом  – я не помню случая, чтобы за годы знакомства и дружбы, он в компании сказал кому–то грубое слово или как–то обидно задел собеседника. Первым. За полчаса до появления эвакуатора и доблестных сотрудников ГИБДД, Женька успел смотаться в деревню и выяснить имя и телефон хорошего парня на «Ауди», что чуть не отправил меня на тот свет. Между ними состоялся короткий, но весьма содержательный диалог по телефону.

            – Привет, это Александр Егоров? Александр, ты хорошо меня слышишь? Вот и отлично. Александр, час назад, на выезде из «Новой слободки», ты подрезал «Крузака» на повороте. Чтоб не врезаться в тебя, «Крузак» ушел на встречку, прямо в лоб «Мазде» третьей. А ты уехал. Не могу понять, ты что думал, когда сваливал? Что потом тебя не найдут, что ли? Авария, люди пострадали, а ты все это устроил и даже не остановился помочь. Нехорошо, Александр. Какие претензии? А сам как думаешь? Ах, не нарушал? Значит, завтра, в двенадцать подъезжай к «Алмазу», будем разговаривать. Кто нарушал, и кто не нарушал…Занят?  Постарайся смочь. Короче захочешь – сможешь. На твоем месте, я бы смог. Все, пока, падай.

            Второй водитель, стоявший рядом и прислушивающийся к Женькиному разговору, удовлетворенно хмыкнул. Мы обменялись контактами, заполнили формы с подъехавшими сотрудниками полиции. Мой «джип» загрузили на эвакуатор, «Мазда» могла идти своим ходом. Женя дал адрес сервиса, куда надлежало доставить мою пострадавшую «тачку», мы забрались к нему в «Лексус» и двинули в направлении дома.

            Когда мы припарковались около моего подъезда, хронометр на приборной панели отщелкивал уже восьмой час. Я пригласил друга зайти, выпить чаю, мне партнер из Пекина привез жасминовый – прозрачный пакет с целым гербарием внутри.  Женька не отказался.  Пока я возился с ключами и домофоном, он окинул взглядом окрестности и спросил:

            – Жену хоть поставил в известность о своих успехах?

            – Звонил раз. Трубу не берет. Да ладно, лучше сам расскажу, а то нервничать только будет, если по телефону.

Мы вошли в подъезд. Женя обернулся и кивком головы указал на улицу.

            – Там на скамейке какой–то тухломордый тип сидел в золотых очках.  Ты его знаешь?  Или видел раньше?

            – Даже не обратил внимание. А что?

            – Да ничего. Просто уставился на тебя, будто ты ему денег должен.

Заметив, что я обернулся к подъездной двери, Женя хлопнул меня по плечу и легонько подтолкнул вперед к лестничной площадке:

            – Ладно, проехали. Топай давай, мне еще сегодня с собакой гулять.

            Лифт доставил нас на пятый этаж. Привычно щелкнул замок, я открыл дверь, пропуская друга вперед. В прихожей и дальше – в квартире, несмотря на вечер, не горела ни одна лампа. Не работал телевизор, не было слышно шагов. Тишина и темнота склепа. Странно. Раздевшись, мы зашли в зал и остановились на пороге, как вкопанные. Есть такое выражение – «подогнулись колени». Вот и я испытал нечто подобное. Темная комната едва озарялась тусклыми отсветами светодиодов работающего под столом системного блока и бледной маской монитора. На стульях перед компьютерным столом замерли два неподвижных силуэта на фоне окна – фигуры жены и дочери. Ни звука, ни жеста. Два изваяния. Уже осознавая, что случилось нечто ужасное, я не мог заставить себя сделать шаг, чтобы обойти и посмотреть на их лица. Рядом Женя щелкнул выключателем и зажег люстру.

            – Это еще что за хрень? – вдруг охрипшим голосом спросил он. – Давай, очнись, посмотри живые – нет.

От этих простых слов друга, я тут же вышел из ступора. Подбежал, проверил дыхание. Дыхание ровное у обоих. Уже хорошо. Сердце, само собой, бьется, пульс в норме. Удивительно для такого состояния. Но неплохо. На прикосновения не реагируют. На обморок не похоже. Скорее на обычный глубокий сон. Перенес жену на диван, достал фонарик, приподнял веко, посветил в зрачок. Никакой реакции. Перевернул на бок, чтобы избежать западания языка. Женя стоял рядом, не мешая.

            – Что с ними?

            – Синкопальное[11] состояние. Думаю ввести кордиамин с глюкозой. У меня вроде есть, – я положил дочь на пушистый ковер рядом с диваном и выпрямился, чтобы отдышаться и решить, что делать дальше. 

            – Не разбираюсь я в этой музыке. Это что, наркотики? Передоз?

            – Возможно, – я набрал телефон нашего центра. – Черте что творится сегодня….

            Трубку взял дежурный врач.

            – Вечер добрый. Это Винокуров. Немедленно подготовьте реанимационную палату к приему двух пациентов. Вызовите Дубинина. Препараты – кордиамин, атропин, мезатон, раствор глюкозы, бетта–андреноблокаторы. Буду через двадцать минут, – я отключился. – Женя, поедем на твоей машине. Девушек моих положим на заднее сиденье. Обложим подушками. Милицию бы не вызвали – два тела выносить будут.

            – Конечно. Ну и дела, брат. С органами я как–нибудь порешаю. Найду, чем уши оттоптать, ежели что.

            В прихожей раздался звонок.

            – Кого еще там принесло? Соседи, не иначе. Жень, спровадь, кто бы ни пришел. 

             Я опустился на корточки рядом с женой и дочерью. Дорогие мои, что же с вами случилось? В прихожей раздались негромкие голоса. Буквально, через минуту, Женя вошел в гостиную, наклонился ко мне и сказал:

            – Слушай, там этот очкарик приперся. Помнишь, тот, что у подъезда торчал на лавочке? Говорит, к тебе по поводу жены и дочери. Ты бы вышел. Похоже, он что–то знает.

Я поднялся и прошел в коридор. На пороге стоял субтильного вида мужик, лет сорока. Одет прилично. Кожаная куртка из бутика, джинсы, очки в дорогой оправе. Держится спокойно, уверенно.

            – Здравствуйте, вы Андрей?

            – Да. А вы кто?

            – Я – Герман. Я пришел, чтобы помочь.

            – Помочь с чем?

            – Ваша жена и дочь сейчас без сознания, верно? – он говорил не торопясь, глядя мне прямо в глаза. Лучший психологический прием, чтобы успокоить собеседника и вызвать доверие к своим словам. Я в этом деле сам знал толк, поэтому отметил автоматически.

            – Да, верно. Я сейчас отвезу их в свою клинику.

            – Не надо этого делать. Этим им не поможешь, – перехватив мой панический взгляд, Герман поправился. – В смысле, что медициной не устранишь причину их нынешнего состояния. Сразу хочу предупредить – в настоящий момент опасности для их жизни нет. Их здоровью ничто не угрожает. Это не наркотики и не обморок, – добавил он, словно читая мои мысли.

            – Вы знаете, что произошло?

– Вы их трогали? – деловито осведомился Герман, не отвечая на мой вопрос.

            – Перенес от компьютера и уложил в горизонтальное положение.

            – Что–нибудь вводили? Какие–нибудь препараты? Я знаю, вы – врач…

            – Не успел. Только собирался.

            – Вот и отлично. Ничего не нужно вводить. Компьютер включен? Вы не пытались его отключить? Хотя этого у вас бы и не получилось, но все же?

– Включен. Не трогал. Может быть вы уже….

– Да–да, я за этим и пришел. Я знаю, что произошло и что с этим делать. Где мы можем побеседовать? 

            Женя, тут же превратившись в Махора, решительно обошел Германа, преграждая тому путь к двери, щелкнул замком. Обняв его за плечи, мой друг ласково сказал:

            – Пойдем на кухню, друган. Там и расскажешь нам все.